Театральные очерки. Том 2 Театральные премьеры и дискуссии - Борис Владимирович Алперс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3
Все эти недостатки производственной драмы, переходящие от пьесы к пьесе, от спектакля к спектаклю, дискредитируют самый тематический материал, создают легенду о его несценичности. При извещении о новой готовящейся премьере производственной пьесы в памяти встают окающие сезонники, декламирующие хозяйственники, стандартные ударники.
Драматург должен реабилитировать индустриальную тематику, найти новые пути в ее драматическом и сценическом раскрытии, отказавшись от стандартного подхода к ней.
Первый шаг к такой реабилитации производственного жанра сделан в комедии «Мобилизация чувств» молодого драматурга Н. Базилевского. Пьеса эта представляет незаурядное явление в сегодняшней практике нашего театра.
В пьесе Базилевского нет выстроенных цехов завода, нет взрытых котлованов и угольных шахт. Машины различных родов не выпускают пар в зрительный зал, не лязгают железом и не выбрасывают готовую продукцию. Человек на сцене не работает у станка. Зритель видит его в общежитии у общего умывальника, в клубе на спевке, на оркестровой репетиции, в библиотеке, на окраине поселка, в кино. Он разговаривает с окружающими обыденным тоном о самых простых вещах, затрагивающих его каждодневные интересы. Он играет в шашки, читает книжки и делится впечатлениями со своими товарищами.
И в то же время каждое его слово, каждый поступок, высказанная мысль тесно связаны с производством, на котором он работает, связаны с интересами фабрики, стоящей где-то рядом за кулисами, связаны со всей страной, напрягающей свои мускулы, свою волю в борьбе с многообразными трудностями. Основным героем пьесы является человек нашей эпохи, показанный в целой галерее индивидуальных образов людей со своими характерами, с личными особенностями своего общественного поведения. Герой снят с ходулей, с монументального пьедестала и поставлен на землю.
Некоторые из персонажей «Мобилизации чувств» бывают иногда смешными и наивными в своих поступках, как это и полагается в комедии. Старый, умный ткач с «серьезными» очками на носу ходит по общежитию с барабаном на привязи и усердно выстукивает дробь деревянными палочками. Заслуженный слесарь, герой труда, чистит картошку и не хуже какого-нибудь подростка дуется на своих бригадников, по неразумию посадивших его на пенсию.
Но странная вещь, — все эти смешные поступки бородатых людей не мешают зрителям относиться к ним серьезно и с каждым новым шагом в развитии действия комедии все больше заинтересовываться ими и открывать в них глубокое содержание. Нет, это не смешные чудаки. Они — подлинные, невыдуманные герои повседневного труда. Постепенно за бытовыми деталями, за мелкими психологическими штрихами вырастают образы людей с горячим сердцем, с ясным умом и здоровым юмором, с преданностью задачам и интересам своего класса.
Нужно думать, что опыт «Мобилизации чувств» будет учтен драматургом и театром со всей внимательностью. Производственная тематика, скомпрометированная стандартными пьесами последнего времени, не должна быть отброшена в сторону. Драматург должен подойти к ней с более высоких позиций, с более точным оружием художественной мысли.
15 августа 1932 года
Жанр советской комедии{49}
1
В спорах об использовании старых драматических жанров накопилось много терминологической путаницы. Часто споры, сохраняя видимость принципиальности, идут не по существу благодаря тому, что противники, пользуясь одними и теми же словами, одними и теми же определениями, понимают их по-своему.
К числу таких театральных споров, по недоразумению сохраняющих ученую внешность, относится дискуссия о советской комедии, не прекращающаяся до последнего дня со времени «Воздушного пирога» Б. Ромашова и «Мандата» Н. Эрдмана.
Ярые противники комедии утверждают, что подобного жанра не может и не должно быть на советской сцене. Разделяющие эту точку зрения оперируют следующими аргументами: комедия, в особенности сатирическая, занимается преимущественно осмеянием современного автору общества. Художественная выразительность комедии тем сильнее, чем резче и беспощаднее автор обрушивает свои сатирические стрелы на общественные язвы, на среду своего времени.
В качестве примеров приводится «Горе от ума», «Ревизор» и «Смерть Тарелкина». Такая сатирическая комедия направлена против существующего общественного уклада в целом.
Исходя из этого, противники комедии на советской сцене приходят к выводу, что комедия не только не нужна нам, но и вредна, что она может быть только оружием классового врага, что этот жанр нужно гнать из стен театра, а драматургу следует обходить его за много верст.
Этой точке зрения противостоит не менее страстная защита комедийного жанра. Утверждают, что есть многое в нашем быту, оставшееся от прошлого и подлежащее жестокому осмеянию. При этом прибавляют, что неплохо было бы нам иметь своего «Ревизора», свое «Горе от ума» или «Смерть Тарелкина». Сатирическая комедия как превосходное оружие общественного воздействия, осмеяния отрицательных явлений не может быть отнята у советского театра.
Спор как будто имеет принципиальный характер. Аргументы и той и другой стороны как будто заслуживают внимания. На самом же деле спор этот покоится на ложном основании. Говоря о комедии, противники и защитники ее обращаются к ней как к готовому сложившемуся жанру. Они берут ее в тех формах, в которых она выкристаллизовалась в прошлом и оказалась занесенной в учебники литературы.
Нужно говорить не о воскрешении комедии, не об ее исторически сложившихся формах, но о создании нового типа, комедийного и сатирического спектакля и пьесы. И вряд ли; найдутся люди, которые станут утверждать, что смех вообще; должен быть изгнан с нашей сцены.
Смех будет звучать в театре до тех пор, пока люди не перестанут смеяться в жизни. Вопрос может идти только о типе и качестве той новой комедийной сатиры, которую создаст наше время.
2
В искусстве мы часто находимся под гипнозом традиций, слишком часто некритически пользуемся старыми терминами и старой формой, отжившей свой век. Нужно быть смелее, не призывать гоголевскую комедию или старушку-мелодраму себе в помощники. Они только запутают простое и ясное дело. Смеяться на сцене можно и не опираясь на традиции и на классические жанры.
Пока идут споры о комедии, она упорно оказывается победительницей каждый раз, как только проникает на сцену из-под вороха дидактических стандартных пьес. Мало того, зритель пользуется малейшим поводом в спектакле, для того чтобы посмеяться. Иногда это случается вопреки замыслу драматурга и театра.
В этом отношении любопытна судьба «Строителя Сольнеса» Ибсена в театре бывш. Корша. Задуманный как глубокомысленный спектакль с мистическим налетом, с течением времени он под воздействием зрительного зала превратился на добрую половину в
