Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья - Карл Май

— С кем?

— Со своим спутником.

При этих словах я быстро вмешался:

— Как раз об этом человеке я и хотел справиться. Я знаю его и теперь очень боюсь, что путешествие в эти края стало для него роковым. Где он сейчас?

— Там, в ущелье.

— В ущелье? Боже! Да там же не осталось ни одного человека, по меньшей мере — живого! Значит, он мертв?

— Да.

— Его убили?

— Я так считаю.

— Коларази?

— Конечно!

— Как звали этого человека?

— Настоящего имени я не знаю. Коларази называл его своим другом. Он постоянно обращался к нему: «друг мой».

— Но вы-то должны были как-то его звать!

— Разумеется. Как тебе известно, у нас есть обычай называть чужих людей, имени которых мы не знаем или оно труднопроизносимо, по какому-нибудь характерному признаку, выделяющему их из толпы. Этому юноше мы дали именно такое прозвище: Отец двенадцати пальцев.

— Это еще почему? Не потому ли, что у него было двенадцать пальцев на ногах, и это многие заметили?

— Именно так. Возле развалин мы окружили солдат. Там, невдалеке, был источник. Солдат, конечно, мы посчитали пленниками, но коларази и его друг остались свободными. Последний пил из источника, потом мыл лицо, руки и ноги. Один из наших людей заметил, что на каждой ноге у него было по шесть пальцев.

— Это чрезвычайно интересно и может оказаться очень важным! Теперь я открою вам то, чего не знает еще даже мой друг господин ратей: я приехал сюда, чтобы спасти от смерти Отца двенадцати пальцев.

— Как? — спросил Крюгер-бей. — Ты знал, что его должны были убить?

— Я догадывался об этом. Речь идет о преступном плане, чрезвычайно хитроумном и весьма своеобразно приводимом в исполнение. Слушайте!

Я рассказал господину ратей и шейху то, что им следовало узнать. Когда я закончил, Крюгер-бей воскликнул:

— Что за действия! Что за расчет! Какая неимоверная подлость! Если бы ты заговорил раньше, мы бы поторопились и прибыли бы сюда не вчера. Тогда бы Отец двенадцати пальцев не умер!

— Я этому не поверю! Мы торопились и просто не могли двигаться быстрее. А если бы нам даже удалось прибыть сюда на денек пораньше, не уверен, что это спасло бы жизнь бедному Малышу Хантеру.

— Тем не менее я считаю, что ты должен был рассказать!

— Я не мог. Если бы я решил посвятить тебя в дело, то мне пришлось бы сказать тебе о том, что коларази преступник, сбежавший из тюрьмы убийца. Не так ли?

— Разумеется.

— А он был твоим любимчиком. Помнишь один наш разговор в Бардо? Я было начал говорить о нем, я нащупывал почву, но при первом же слове, каким я попытался расшатать твое доверие к коларази, ты разгневался, прервал меня, да так, что я надолго вынужден был замолчать.

— И тем не менее ты не должен был молчать. Ты — мой друг, и я, может быть, прислушался бы к тебе!

— Нет, тогдашнее твое возбуждение было слишком велико. Да и прислушайся ты, мне бы все равно не удалось поколебать твоего доверия к этому человеку. Я даже думаю, что все сорвалось бы, если бы я посвятил тебя в тайну коларази.

Он опустил голову, помолчал немного, а потом сказал:

— Вынужден сказать откровенно, что я на самом деле кое в чем тебе помешал. Согласен, я был расположен к этому негодяю.

— Стало быть, ты готов успокоить мою совесть?

— Да. Ты ничего не упустил, ты не сделал ничего такого, что изменило бы ход событий.

— Благодарю тебя! А теперь, о шейх, расскажи нам, что тебе известно о смерти Отца двенадцати пальцев. Хорошие ли у них были отношения с коларази?

— А как же! Коларази был очень приветлив с этим молодым человеком. Видимо, это входило в его план; он хотел усыпить бдительность Отца двенадцати пальцев. Мы поставили лагерь в ущелье. Позавчера после вечерней молитвы они вдвоем вышли из лагеря и направились к месту, расположенному между пленными солдатами и лошадьми. Потом мы услышали выстрел, негромкий, скорее даже слабый. Такой звук издают крохотные чужеземные пистолеты с вращающимся барабаном; они заряжены шестью пулями, но у них только один ствол. Потом коларази вернулся в лагерь и рассказал мне, что его друг только что застрелился.

— Он привел какую-нибудь причину?

— Да. Он сказал, что его друг сделал это от тоски, уныния, пресыщенности.

— А вы замечали у него тоску?

— Нет. В те немногие дни, что он у нас провел, у него было постоянно веселое лицо, и он часто вызывал у нас смех своими шуточками.

— Но ведь это совсем не подходит тоскующему человеку!

— Коларази сказал нам, что его другу уже очень давно наскучила жизнь и он не раз пытался покончить с собой. Именно по этой причине коларази старался не спускать с него глаз.

— Дальше! Что вы сделали, услышав о мнимом самоубийстве?

— Я приказал зажечь факел из пальмовых волокон; потом мы отправились на то место, где лежал труп.

— А молодой человек был в самом деле мертв? Ты в этом убедился?

— Нет, потому что наша вера учит: прикоснувшийся к трупу становится нечистым. Если бы умерший был одним из наших, это было бы совсем другое дело; но он был чужестранцем. Так почему же мы должны были марать руки, прикасаясь к нему?

— Хм! Его похоронили?

— Да, это сделал коларази.

— И никто ему не помогал?

— Никто, и по той же причине. Да коларази никого и не просил об этом.

— Когда это случилось?

— Вчера. Когда вас привели ко мне, коларази как раз подошел. Он явился прямо от могилы; он не успел закопать ее и потом отправился доканчивать свое дело, когда мы развели вас по палаткам.

— Ты видел отверстие от пули?

— Да, смертельный металл вошел прямо в сердце. Ты что, считаешь подобные вещи важными, расспрашивая меня о них?

— Исключительно важными. Я должен немедленно отыскать могилу; прошу тебя пойти со мной.

Конечно, он согласился, но перед уходом сделал несколько необходимых распоряжений по лагерю. Крюгер-бей, Виннету и Эмери тоже пошли с нами. По пути я все расспрашивал шейха:

— Разве из твоих слов не вытекает, что ты не веришь в самоубийство?

— Конечно, не верю, потому что такой жизнерадостный человек, как Отец двенадцати пальцев, не мог убить себя. И потом, коларази — это такой человек, который способен на все. Он буквально охранял чужеземца, казалось, что юноша — его пленник.

Разговаривая, мы прошли почти все ущелье, пока наконец шейх не показал нам место, где находилась могила. Собственно говоря, о могиле как таковой не могло быть и речи: это была кучка камней, прикрывавшая труп. Мелтон выполнил свою работу спустя рукава. Мы разобрали кучку за несколько минут.