Братство - Сергей Палий

Тетя Эмма впервые за все время с момента знакомства с бобром посмотрела на него с благодарностью.

А Степан, как ни старался, так и не сумел понять, какая романтика может быть в страшных, кровавых сражениях и при чем здесь перекур. Он решил пока не забивать этим голову. Одернул жилетку, вытер платком лоб и приготовился идти дальше.

Тетя Эмма спросила у разжалованного беса, куда двигать дальше. Апартаменты Моха, по утверждению Генагога, находились на верхнем этаже замка.

Выход к винтовой лестнице находился в конце коридора. На подъеме, как и предполагалось, штурмовую группу тети Эммы ждали новые неприятности.

Как только горгульи высунулись из коридора, с верхних площадок в них полетели светошумовые гранаты. Приходилось двигаться парами: один бежит по ступенькам, второй прикрывает. Степан шел с Куклюмбером. Он строго-настрого запретил бобру использовать в качестве инструмента прикрытия шестиствольник, и тому пришлось, скрепя сердце, переключиться на динамитные шашки.

Бобер ловко поджигал фитили и швырял динамит вверх. Медленно, но верно путь становился свободней.

На площадке второго этажа в ляжку тете Эмме воткнулся минитрезубец, и Степан услышал, как главком ругается. Он невольно приподнял брови и передернул плечами от высокохудожественной матерной тирады. Зато Куклюмбер с Генагогом посмотрели на пожилую горгулью с чисто мужским уважением.

Вытащив из ноги мини-трезубец, по форме напоминающий обыкновенную столовую вилку, тетя Эмма приказала двум горгульям изловить «козла рогатого», который посмел садануть в нее исподтишка. Через минуту серокрылые штурмовики приволокли мелкого бесенка с винтовкой, к которой на манер «оптики» была примотана подзорная труба.

— Я штукатур, — с готовностью выдал пострел.

— Легенда не принимается… — зловеще прошипела тетя Эмма.

И весь отряд увидел, что значит, в буквальном смысле, затолкать вилку в попу. На какой-то миг Степану даже стало жаль подлого снайпера, которому неслыханно повезло, что главком проявила снисходительность и заколотила снаряд неглубоко и ручкой вперед.

Завершив экзекуцию, тетя Эмма отпустила раскорячившегося бесенка, предварительно конфисковав у него винтовку. И скомандовала продолжать подъем.

На третьем этаже до Степана донесся взволнованный голос Моха. Глава Ордена обещал своим рыцарям открутить уши, если они срочно не предпримут решительные меры для ликвидации сил вторжения.

— Мы идем, злодей! — выкрикнул журналист, задрав голову, и в который раз подивился собственной храбрости.

— Трепещи, двуликий анус! — дерзко добавил Куклюмбер.

Через перила неуклюже перегнулся Мох, кое-как прицелился и бросил вниз гранату. Но не тут-то было! Куклюмбер как заправский бейсболист метко отпулил ее взмахом хвоста. «Лимонка» отрикошетила от перил и рванула где-то наверху. Посыпались щепки и пласты штукатурки. Пыльное облако повисло над ступенями.

— А можно я этому пухлому тоже вилку засуну? — проорал оглушенный Куклюмбер. — Только на этот раз обязательно зубьями вперед!

Тетя Эмма ловко приложила очередного рогатика о ступеньку и хрипло сказала:

— Всему свое время, чесночная грядка.

— Я гроза современного вампиризма… — надулся бобер и помахал хвостом, который натирал с особой тщательностью. — Во, видала!

— Видала. Только с вампирами промашка вышла — нет их. Вхолостую ты, видать, натёрся.

В дальнем конце бокового коридора показался один из рыцарей Ордена. Он, демонстративно царапая мечом стену, двинулся на Степана. Разгоряченный схваткой, журналист отбросил автомат.

— Опять, — вздохнула тетя Эмма за плечом и развернулась, чтобы подстраховать. — Началось в колхозе утро.

Не сводя глаз с противника, Степан медленно закатал рукава рубашки по локоть. Приосанился.

— Давай, — поманил он рыцаря пальцем. — Наступай.

Тот что-то пробормотал по-французски и в пару скачков очутился рядом с журналистом. Степан, свирепея от собственной наглости, боднул рыцаря темечком в пузо, довесил нехилую пощечину, а затем, крепко зажмурившись, принялся выламывать толстый палец на огромной руке.

Рыцарь засопел.

— Кончай уже с ним церемониться, — бросил на ходу Куклюмбер. — Бей по коленке и догоняй.

Степан нагнулся и шлепнул рыцаря ладонью по ноге. Тот засопел еще яростнее.

— Да не так, рестлер! Смотри!

Отдуваясь, бобер подбежал к остолбеневшему рыцарю и со всей дури вмазал ему прикладом двустволки точно под коленную чашечку. Тот охнул, схватился за ногу и осел.

— Всему учить надо, — обронил Куклюмбер. — Хвост при коварном ударе по мениску противника нужно держать под углом сорок пять градусов… Усек?

Степан поглядел на отползающего рыцаря. Спросил:

— А если хвоста нет?

— Тогда этот прием не используй, — крикнул Куклюмбер. — За мной! Наверху, кажется, новая драка! Слышишь, как горгульи заклекотали!

У двери, ведущей в моховские апартаменты, действительно завязалась нешуточная схватка. Расклад сил был равный, патроны у обеих сторон подошли к концу, и соперники сошлись врукопашную.

Не успел Степан толком сориентироваться, как один проворный бесенок изловчился и дал ему пинка. Журналист погнался за ним, но мелкий рогатик стал носиться вокруг фонтана, красовавшегося посреди приемной. Степан сделал круга три, придерживаясь за мраморный борт, и понял, что его начинает мутить.

Остановился, перевел дух.

Тетя Эмма сражалась умело и цинично. Глядя на очередную жертву, промеж булок которой торчали зубья вилки, Степан только покачал головой и искренне посочувствовал раскорячившемуся бесу.

Мох, как и положено мерзкому, трусливому злодею, укрылся в своей спальне за тяжелой дверью.

Адъютанты периодически докладывали через слуховое окно, как развивается битва. Когда стало ясно, что храбрости его прихвостням явно не хватает и штурм-группа тети Эммы откровенно гоняет бесов по приемной, нервы у главы Ордена не выдержали.

Мох перешел к угрозам.

— Между прочим, Смерть уже в пути, и она всех вас убьет! — крикнул он в замочную скважину.

Степан подкрался к двери, достал из кармана зубочистку и ткнул ей в скважину. Судя по сдавленному воплю, укол достиг цели.

— В губу-то за что, ирод? — пробубнил из-за двери Мох.

— За Братство! — отозвался Степан.

— Предатель лысый! — подхватил Куклюмбер. — Плохиш!

— А с говорящими бобрами я вообще не разговариваю, — проворчал Мох из спальни. — И учти, у меня есть ультразвуковой свисток!

— Собак пугай, — огрызнулся бобер.

Деморализованный неприятель бежал. Бесы сигали из узких окон, ныряли под обеденный стол, карабкались по колоннам на потолок, прикидывались мертвыми…

Слинять через лестницу было проблематично: ее охранял Степан с боевой мухобойкой. Нечисть пряталась, проявляя чудеса смекалки. Несколько оборотней даже нырнули в фонтан и попытались перекинуться в сомов, но Куклюмбер с ружьем для подводной охоты был тут как тут. Он щелкнул взводным механизмом, направил гарпун на пловцов и быстро вывел их на чистую воду…

Когда все пленные были связаны и обездвижены, тетя Эмма разрешила штурмовикам передохнуть, а сама подошла к двери в спальню, послушала и, поняв, что Мох надежно запер себя, развалилась в шикарном кресле.

— Выходи, кхе-кхе… — посоветовала горгулья. — Бесы твои сдались. Хорош кочевряжиться, злодей.

— Не выйду, — отозвался Мох. — Адъютант мне ничего не доложил о капитуляции.

— Правильно, — согласилась тетя Эмма. — Он сам капитулировал.

— Врешь! — срывающимся голосом крикнул Мох.

— Конечно, не вру, — обиделась горгулия, — Я ж не ты, йоптыть. В общем, на раздумия у тя… кхе-кхе… две минуты. Потом начну дверь ломать.

— Тоже мне, напугала! — приободрился Мох. — Она у меня бронированная наглухо и темной магией заряжена под завязку. Земным оружием ее не взять!

— Погодь, — спокойно сказала тетя Эмма. Повернулась к Куклюмберу и спросила: — Слышь, ароматная гроза вампиров, у нас заряды к противотанковому есть?

— Три штуки.

— Шарахни, бобр, будь так добр.

Бобер с готовностью зарядил гранатомет и, выждав, пока горгульи спрячутся за колоннами, выстрелил в дверь.

Громыхнуло так, что Степану показалось, будто перепонки в ушах лопнули. Град осколков посек стены, оставшиеся после боя стекла разлетелись вдребезги, с потолка посыпалась штукатурка.

Дверь и стена спальни остались целы и невредимы.

— Смотри-ка, не врет, — хмыкнула тетя Эмма, ковыряя когтем в ухе и возвращаясь в кресло. — Слушай, партизан, а из какого-такого материала твоя дверка сделана?

— Не знаю, — гаркнул Мох из спальни. — Расшумелись-то… А если бы и знал, все равно бы не сказал. Офигенно дорогой материал, наверное. Смерть из своих адских кладовых выписывала. У нее там полно всяких полезных штуковин.