Имперский пёс. «Власовец» XXI века - Виталий Держапольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Шваб, Шваб… – задумался Хозяин.
– Рудольфом Томилиным себя обзывает, – подсказал Скрудж. – Сто пятая…
– Вспомнил!
– Он самый. К нам клинья давно подбивает, правильным пацаном прикидывается. Но не блатной, это точно. А ужимок фраерских он в СИЗО нахватался.
– А почему Шваб?
– Так он по запаре как фриц шпрехает, дойч недоделанный! Портаки у него не наши. По базару бывший вояка, наемник… Весь в шрамах, боевик еще тот! Его братва прописать по приходу хотела, но не вышло у них ни хрена – десяток пацанов сломал…
– Помню, я ж его на две недели в БУР сажал.
– Пацаны злобу затаили, хотели его втемную. Так он, падла, вообще не спит! И нюх на опасность. Я его грешным делом уже решил в торпеды записать… А тут вона как вышло!
– Думаешь, он?
– Все сходится, надо Министру весточку скинуть. Он порядок быстро наведет. Это ж и в твоих интересах, начальник.
– Ну что ж, – задумчиво произнес Хозяин. – Министр так Министр… Номер знаешь? Звони!
10.05.2007 г.
Россия.
Владивосток.
Сотовый телефон, положенный Министром на край стола, натужно завибрировал и свалился на пол. Петр Семеныч чертыхнулся и, нагнувшись, поднял упавшую трубу. Номер, высветившийся на цветном дисплее, был ему неизвестен.
– Слушаю, – с металлом в голосе произнес Петр Семеныч, он не любил, когда его беспокоили по пустякам. Еще больше он не любил, когда кто-нибудь ошибался номером.
– Здравствуй, Министр, – произнесла трубка знакомым голосом, но тем не менее банкир не сумел сразу узнать звонившего.
– Кто это?
– Не узнал, Петр Семеныч? – натужно рассмеялся собеседник. – Значит, тоже скоро богатым буду! Это Скрудж…
– Жека? Скирдаченко? Ты где?
– И тебе не хворать, Петр Семеныч, – произнес Скрудж. – Я в лагере. В Барановском… Смотрящим…
– Проблемы? – по-деловому поинтересовался Министр.
– Проблемы, – не стал отрицать смотрящий. – Маляву свою зимнюю помнишь? У нас здесь все точь-в-точь как ты отписал…
– А человечек?
– Есть подозрения…
– Кто в лагере Хозяин?
– Подполковник Алексеев, Владислав Борисович.
– Выезжаю! – коротко сказал Министр и разорвал связь.
Затем набрал номер телохранителя:
– Паша, готовь машину. Похоже, нарисовался второй клиент!
– Нищему собраться – только подпоясаться! – без пояснений понял Паша. – Ментов захватим?
– Нет! Только мы двое!
– Петр Семеныч…
– Паша, не мандражируй! Смотрящим в лагере сейчас Скрудж. Он своей босотой пособит… К тому же я кое-чего из арсенала фээсбэшников позаимствовал. Прорвемся!
Через час они сломя голову мчались по трассе. Несколько часов бешеной гонки, и они уже на месте. Возле больших, когда-то выкрашенных шаровой краской ворот лагеря Паша остановил джип.
– Куды? – В открытых по случаю теплой погоды дверях КПП появился субтильный солдатик-вэвэшник из лагерной охраны.
– На Кудыкину гору, деревня! – передразнил охранника Паша, высунувшись чуть не по пояс из открытого окна.
– Доложи Хозяину, прибыл Министр, – не разделяя Пашиного нервного веселья, озадачил солдатика Петр Семеныч.
– Кому доложить? – туповато таращась на дорогую машину, переспросил охранник.
– Ты что, первоходок?
– Да, две недели как из учебки… А как вы догадались? – растянул рот в глупой улыбке рядовой.
– Где ж вас таких берут-то? – горестно вздохнул Петр Семеныч. – Доложи начальнику лагеря подполковнику Алексееву, что прибыл Министр…
– Всамделишный министр? – выпучил глаза солдатик, суетливо пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу. – Министр чего? Как доложить?
– Мать вашу, да просто доложи! – выходя из себя, рявкнул Петр Семеныч.
Надо признать, что рев получился у него убедительный – солдатика как ветром сдуло! Вскоре ворота поползли в сторону, видимо, Хозяин распорядился пропустить гостей на территорию лагеря. Паша уверенно загнал «крузак» за ворота и заглушил двигатель. Давешний субтильный солдатик на этот раз без лишних вопросов проводил «высоких» гостей до самого кабинета Хозяина. Возле дверей Хозяина солдатик неуклюже взял под козырек и удалился, по-старчески шаркая не по размеру подобранными сапогами. Петр Семеныч, не утруждая себя условными стуками, распахнул дверь кабинета и решительно шагнул внутрь.
– Здравствуй, Владислав Борисович! – бодро поздоровался Министр с Хозяином Барановского лагеря.
– И тебе не бедствовать, Петр Семеныч! – радушно улыбаясь, ответно расшаркался подполковник.
– А я и не бедствую. – Мистерчук по-хозяйски развалился в одном из кресел. Хилое китайское офисное кресло жалобно скрипнуло под его тучной задницей.
– Вижу, вижу! Ряху-то какую наел! Хоть прикуривай! А ведь был не толще, чем я!
– Да уж, на твоей баланде не шибко-то… Сам-то как был шкилетом…
– Ну, не скажи, Петр Семеныч, годы-то бегут!
– А помнишь, как ты меня гонял? – неожиданно спросил Министр. – В БУРе почти месяц продержал!
– А ты мне после этого БУРа чуть бунт не устроил! – подхватил Алексеев.
– Эх, было времечко! – расчувствовался Петр Семеныч. – Где мои семнадцать лет? Ладно, ностальгировать после будем, если маза пойдет. Что у вас здесь творится?
В двух словах подполковник обрисовал Министру сложившуюся ситуацию.
– Шваба можно посмотреть? Мне его портачки очень интересны.
– Можно. Но если хочешь, могу дело показать, – предложил Алексеев. – Там на фотках и он сам, и татуировки.
– Это он! – едва взглянув на увеличенное изображение наколки – волчья оскаленная морда под скрещенными метлами, заявил Министр.
– Кто он? Кто? – не выдержал подполковник.
– Тот, кого я ищу! А тебе, Владислав Борисович, знать об этом не положено! В общем, я его забираю! – огорошил Хозяина Министр.
Алексеев сдавленно выдохнул.
– Хватит шутки шутить, Петр Семеныч! Совсем сбрендил? Как я тебе осужденного вот так вот возьму и отпущу?
– А вот так отпустишь. Уж поверь мне на слово.
– Петр Семеныч, если бы я не знал тебя как серьезного человека, – признался подполковник, – приказал бы гнать в три шеи…
– Не веришь, значит? – покачал головой Мистерчук. – Полюбопытствуй, – он протянул Алексееву красную гербовую корочку.
– Внештатный сотрудник шестнадцатого отдела ФСБ? Это ты-то, Министр, сотрудник? Это ты что, ссучился? Масть поменял?
– Дурак ты, Владислав Борисович! Не быть тебе генералом! Хватит об этом. – Он выдернул документ из рук Хозяина. – Тебе все позже растолкуют! У тебя в БУРе кто-нибудь чалится?
– Нет.
– Отлично. Там мы его и скрутим! Зови Скруджа. Нужно обсудить с ним кое-какие детали…
* * *Близился вечер. В этот предзакатный час Роман чувствовал себя несколько уставшим. Вчерашней ночью он отправил к праотцам еще одного приближенного Скруджа. Таким образом он потихоньку расчищал место для своей кандидатуры. По лагерю уже давно ползли слухи – один нелепее другого. Он уже почти втерся в доверие, осталось немного, но…
– Замкнутый круг, доннерветтер! – сквозь стиснутые зубы выругался Роман. – Убираешь одного – на его место приходит другой, но не я…
Применять же гипноз Истомин пока не планировал.
– Ты чего там шипишь, братская чувырла? – к Истомину вразвалочку подошел Васька Гриб, один из оставшихся в живых безбашенных торпед Скруджа.
Близость к авторитету, несносный характер и природная наглость – весь этот коктейль составлял гремучую смесь – связываться с Грибом не осмеливались даже блатные. А уж простые арестанты предпочитали обходить отмороженного Васю за километр. Для Васи Гриба порезать человека – все равно что таракана раздавить. И сегодня Гриб был явно чем-то недоволен.
– Ты че, оглох, пряник? – Гриб толкнул слегка оцепеневшего Романа в грудь.
– А? – очнулся Истомин. – Тебе чего, Гриб? – «Ты следующий», – но вслух этого не сказал.
– Мне? – делано удивился блатной. – Мне-то ништяк… А вот тебя, фраерок, чего-то в последнее время к «петушиным» баракам тянет. Если подружку себе завел, так это еще туды-сюды… Но люди базарют, шо ты ручкаешься с чушкарями! И если так – то мы тебе быстро прописку в шестой барак устроим…
– Это что, предъява? – как можно спокойнее произнес Роман.
– Да не дорос ты еще, сявка, до серьезных предъяв! – презрительно сплюнул ему под ноги Гриб. – Первоходок, а туда же! Правда, бродяги?
Приблатненная часть барака довольно заржала, выражая таким образом одобрение действиям Гриба. Жизнь в лагере однообразна, и старые арестанты всегда рады хоть какому-то разнообразию. А сейчас здесь, на их глазах, разворачивалось увлекательнейшее представление. И не факт, что отмороженный на всю голову матерый рецидивист Гриб выйдет победителем из противостояния с зеленым первоходком. Несколько месяцев назад Шваба уже пытались прижать подручные бывшего лагерного заправилы Мажора. Шваб тогда показал себя супербойцом: поломал и искалечил почти всю блатную команду. И неизвестно, чем бы закончилась эта история, если откидывающегося со дня на день Мажора не сменил на посту смотрящего пришедший одним этапом со Швабом Скрудж. Искалеченных бойцов Мажора раскидали по больничкам, а после выздоровления этапировали в другие лагеря. Помощники Скруджу были не нужны, он пришел в лагерь со своей кодлой. Шваба за драку законопатили на месяц в карцер. По выходе из БУРа проблем с новым смотрящим у Романа не возникло. Наоборот, Скрудж оценил боевые навыки Шваба, решив сделать из него очередную торпеду, подобную Васе Грибу.
