Сердце из двух половинок - Алёна Белозерская

– Как ты мог убить его? – спросила она.

– Ты с ума сошла?! – выкрикнул Мартин.

Клементина нервно рассмеялась:

– Какое же ты дерьмо! Ты всю жизнь врал мне. Скажи хоть раз правду!

Мартин попытался встать, но она угрожающе взмахнула пистолетом, напугав девушку, которая вновь заорала.

– Умолкни! – крикнула Клементина.

Девушка мгновенно замолчала, заставив Мартина улыбнуться. Когда Клементина приходила в ярость, не было ни одного человека, посмевшего ослушаться ее.

– Где Рун и Гойя? – Мартин удивленно посмотрел на нее. – Ты застрелила их?

– Как и ты Габриэля.

– Неужели ты думаешь, что я мог убить своего племянника?

Клементина посмотрела на наволочку, уже пропитавшуюся кровью, и ярость еще круче вскипела в ней. Она прошлась по комнате, стараясь не упускать Мартина из виду.

– Ты выиграл. Мы никогда не будем вместе, – Клементина рассмеялась, но глаза ее наполнились слезами.

Мартин смотрел на нее и ужасался словам, слетавшим с ее губ. Что бы он ни сказал сейчас, какие доводы ни приводил бы, Клементина все равно не поверит.

– Как же ты нас ненавидел, – продолжала Клементина.

– Я люблю вас обоих, – уверенно опроверг ее слова Мартин, – и ничто не заставило бы меня разлучить вас. Поверь мне, я тоже страдаю.

– И, веселясь с этой потаскухой, ты таким образом проявляешь свою скорбь?

Девушка умоляюще посмотрела на Клементину, боясь, что она сейчас выстрелит в нее. Клементина почувствовала движение внутри живота и сморщилась.

– Что с тобой? – Голос Мартина был взволнованным, он поднялся с кровати.

– Сядь на место! – закричала Клементина. – Габриэль – единственный – любил меня.

Она больше не могла сдерживаться и разрыдалась.

– Не единственный, – Мартин протянул ей здоровую руку. – И я люблю тебя, Клементина. Больше жизни своей!

Перед ее глазами все поплыло. Она вспомнила, что именно это сказала Габриэлю, перед тем как он навсегда ушел из ее жизни.

– Больше жизни своей, – повторил Мартин.

Как искренне звучал его голос, он заставлял всю ее душу буквально переворачиваться от боли. Клементина задрожала – от ненависти и любви к нему.

– Замолчи! – закричала она и нажала на курок.

Ослепленная чувствами, она расстреляла в него всю обойму и очнулась только тогда, когда патронов уже не осталось, а палец все еще продолжал нажимать на курок. Девушка, забрызганная кровью Мартина, отчаянно кричала, но в голове у Клементины так шумело, что она не слышала ни звука. Она смотрела на скрученное тело и в то же время не видела его. Перед ее глазами стоял Мартин, протягивающий руку к ней, в его глазах светилась любовь. Клементина повернулась к выходу и увидела Рафаэля, застывшего в немом ужасе.

– Господи, – прошептал он и бросился к Мартину.

Клементина медленно вышла из комнаты и, подойдя к лестнице, села на ступеньки. Она положила пистолет рядом с собой и вытерла влажные руки о платье. Она не боялась того, что произойдет дальше, потому что страх ушел вместе со смертью Габриэля. Клементина молча сидела и словно бы со стороны наблюдала за происходящим. Мимо пробежали охранники, и все, кроме одного, направились к комнате Мартина. Один остался стоять позади нее.

Мартин все еще дышал, и кровь пузырилась у него во рту. Он увидел лицо Рафаэля, говорившего скороговоркой:

– Держись, сейчас прибудет помощь.

– Клементина… – прохрипел он.

– Молчи, – попросил Раф. – Я все знаю. Она здесь.

– Это не она, – захлебывался Мартин. – Обещай. Клементина не должна… Пусть уезжает, – он хватал воздух губами, – обещай…

Рафаэль понимающе посмотрел на него.

– Отведите ее вниз, – он указал на девушку, находившуюся в полуобморочном состоянии. – Я сейчас вернусь, и мы решим, что скажем полиции.

Рафаэль вышел из комнаты и быстро пошел по коридору. Клементина, сидевшая на ступеньках, показалась ему маленькой потерявшейся девочкой. Он присел рядом с ней.

– Я убила его, – устало произнесла Клементина.

– Он еще жив, – сказал Раф, но она не услышала его. Он обнял ее за плечи. – Мартин просил, чтобы ты ушла.

Рафаэль умоляюще посмотрел на нее и встал, протянув ей руки. Клементина смотрела прямо перед собой. Рафаэль испугался, что она потеряет сознание, и силой заставил ее подняться. Он потряс ее за плечи и, увидев, что она не реагирует, отвесил ей пощечину.

– Ты немедленно уходишь отсюда и первым же рейсом улетаешь в Рио! Поняла? – Раф повысил голос.

Клементина кивнула.

– Я никуда не поеду, – вдруг сказала она и снова села на лестницу.

Рафаэль больно схватил ее за руку и потащил вниз.

– Первым же рейсом! – выкрикивал он. – Немедленно садись в машину и уезжай.

В холле появилась Роза, обеспокоенная странным шумом наверху, но Раф накричал на нее за любопытство, и она обиженно удалилась. Клементина послушно шла за Рафаэлем, начиная понимать, что Мартин спасает ее, приказав уехать. Раф усадил ее в машину и вернулся в комнату к Мартину. Тот был без сознания.

– Где вы были?! – закричал он на охранников. – За что вам платят?

Он обвел руками комнату и указал на тела Гойи и Руна. Твою мать, где Клементина научилась стрелять?!

– Значит, так, – продолжил он, – кто стрелял в Мартина и убил тех ослов – вам неизвестно.

Угроза прозвучала в его голосе, заставив всех опустить головы. Рафаэль был уверен, что эти люди не посмеют и слова сказать, понимая, что если такое случится, их рты закроются навсегда. Стоит заговорить одному – пострадают все. Кроме того, они работали в этом доме много лет и знали, каким бывает Рафаэль, если не выполняют его приказы.

– Куда вы отвели девку?

– Она в кладовой, – сказал молодой мулат.

– Нашли место, – ухмыльнулся Раф. – Ладно. Подгони машину к заднему входу. Аккуратно выведешь ее, чтобы никто не увидел, и вывезешь за город.

Мулат понимающе кивнул.

– И чтобы все было чисто, – Раф испытующе посмотрел на него, и тот почти мгновенно исчез.

Через несколько минут во двор въехала машина «Скорой помощи», а следом за ней – полиция.

Клементина ждала, когда объявят посадку на ее рейс. Она сидела за столиком в кафе, перед ней стояла чашка с остывшим чаем. Ее отстраненность привлекала внимание, и многие косились на ее красивое лицо, выражавшее полнейшее безразличие к окружающему. Клементина задумчиво посмотрела на кольцо, подаренное ей Габриэлем, и вспомнила слова старой Инзе, которая сказала, что они не должны быть вместе, потому что это не принесет им счастья. Клементина горько улыбнулась. Старая ведьма была не права! Они были счастливы, пусть недолго, но все-таки были. Но как жить теперь? После смерти Габриэля и того, что она сделала с Мартином, жизнь казалась ей пустой и ненужной. Только движение ребенка в ее животе говорило о том, что нужно идти вперед. Малыш напоминал о себе, не позволяя ей окончательно уйти от реальности.

Объявили рейс до Рио, и Клементина поднялась. Она летела домой. Одна.

Глава 33

Донна Жуана принесла поднос с едой. Она вопросительно посмотрела на Антонию, та пожала плечами и подвинулась к Клементине. В спальню заглянул обеспокоенный Мигель, муж донны Жуаны, и Клементина встрепенулась.

– Вам что, – недовольно произнесла она, – больше нечем заняться, кроме того, как целыми днями сидеть в моей комнате? – Она отодвинула от себя поднос. – Не хочу есть.

– Но будешь, – сказала донна Жуана и уверенно поставила поднос на место. – Твой ребенок нуждается в этом. И вообще, прекращай мучить себя! Этим ты ничего не изменишь. На дворе весна, – мягко продолжала донна Жуана, – она вылечит твою душу.

– Погода не имеет никакого отношения к тому, что лежит у меня на сердце.

Донна Жуана набрала в ложку густое пюре из фасоли и мяса и поднесла ее ко рту упиравшейся Клементины.

– Да, ты права, погода здесь ни при чем. Иногда становится грустно оттого, что идет дождь, или, наоборот, весело, потому что светит солнце. Но дождь, солнце или что-то другое – это только дополнение, усиливающее наши ощущения. Скушай немножко, – уговаривала она, и Клементина подчинилась.

Ложку за ложкой, под одобрительным взглядом доброй женщины, она впервые за долгое время съела все, что лежало в тарелке. Донна Жуана, вдохновленная тем, что ее слушают, продолжала размышлять.

– У меня день рождения приходится на то время, когда идут дожди, но даже буря не может в этот день испортить мое веселье и омрачить радость. Погода, да и время года могут сделать наши чувства ярче или окрасить их в более печальные тона, но они – не повод и не главная причина того, что ты чувствуешь. Только ты сама рисуешь свое настроение. Новый день – как новый лист, и ты сама выбираешь, какими красками его рисовать. Клементина, тебе плохо, и весь мир кажется тебе серым и тусклым, потому что ты страдаешь. И это правда, что весна не поможет тебе стать счастливее.

Дон Мигель недовольно промычал: