Секретная миссия Пиковой дамы - Елена Логунова

С этой мыслью я покрепче ухватила елочку, замахнулась и изо всех сил засадила заостренной еловой ножкой в приглянувшийся мне пригорок посреди пустыря.

Все, что случилось потом, походило на ночной кошмар!

Снизу, словно из-под земли, донесся придушенный болезненный рев — куда там певцам караоке! Мирный пригорок вздыбился, как могила вампира в голливудском фильме ужасов, и из-под рассыпающегося снега, пугающе завывая, полезла корявая согбенная фигура в белом полотняном саване, в районе горба некрасиво продырявленном моим еловым колом. Чудовище таращилось на свет бельмами в жутких наростах и орало сразу на три разных голоса: визгливый юношеский фальцет самозабвенно матерился, озабоченное женское сопрано приглушенно причитало: «Второй, Второй, что случилось, прием?!», а рокочущий мужественный бас командовал откуда-то из-под мышки: «Первый, Третий, Пятый, начали! Четвертый, пошел! Второй, пошел на хер, перестань орать, идиот, сорвешь всю операцию!!!»

Не переставая разноголосо реветь, кошмарный монстр вырвал у меня из рук елку.

— Не надо! — сипло вякнула я, втягивая голову в плечи и одновременно уворачиваясь.

Колючий веник с размаху опустился мне на загривок — к счастью, прикрытый меховым капюшоном, так что меня не оглушило, но я все же получила достаточное ускорение и шайбой полетела к краю площадки. Уже на излете врубилась в мусорный бак и упала, раскинув руки, по одной из которых тут же кто-то проскакал, а в другую сама собой, как птичка в гнездышко, влетела тепленькая металлическая штучка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении гильзой из желтого металла.

— Мама дорогая! — ошалело прошептала я, поспешно отшвыривая эту железку в сторону.

Звякнул мусорный бак. Я закрыла голову руками и трусливо уползла под прикрытие контейнеров, где и уселась, трясясь и гадая, во что же я вляпалась на этот раз?!

Просветил меня по этому поводу все тот же Серега Лазарчук — минут через тридцать, когда стрельба закончилась, а заснеженный пустырь основательно распахали ноги дюжины здоровенных мужиков в зимнем камуфляже и тяжелых ботинках. Пока другие милитаризованные парни выволакивали в пролом в ограждении взятого штурмом особняка каких-то помятых людей в штатском, капитан Лазарчук в эффектном маскировочном костюме и шапочке с прорезями для глаз отыскал меня в моем мусорном убежище, отвел подальше от группы товарищей и почти ласково сказал:

— Ну, дорогая, ты даешь! Я прямо даже не знаю, по какой статье тебя посадить!

— Может, не надо меня сажать? — без особой надежды попросила я. — Зачем, за что?

— Скажешь, не за что? — притворно удивился капитан. — А давай-ка вспомним, кто систематически утаивал от следствия ценные улики и важную информацию? Кто занимался идиотской самодеятельностью? Наконец, кто едва не сорвал операцию по задержанию опасного преступника и нанес увечье лейтенанту Трофимову?

— Не знаю я никакого Трофимова! — возразила я.

Лазарчук без слов потыкал пальцем себе за спину. Я вытянула шею, встретилась взглядом со злобным парнем, у которого в одной руке был какой-то оптический прибор, а в другом — изрядно помятая лысая елочка, и снова спряталась за капитана.

— Извиняюсь, конечно, но калечить вашего лейтенанта я не хотела, — оправдываясь, сказала я. — Собиралась только свою елочку в землю воткнуть! Откуда мне было знать, что этот ваш Трофимов прячется в сугробе, как подснежник?! Я же не догадывалась, что в доме засели преступники, иначе и не подумала бы к нему приближаться!

— Да ведь это ты передала мне пленку с фотографией и дома, и преступников! — воскликнул Лазарчук.

— Да ну?!

Мгновение я думала, а потом со всей ясностью поняла, что опять все перепутала! Хотела передать приятелю-сыщику негатив загадочной записки, а передала совсем другую пленку. Как раз ту самую, на которой скуки ради запечатлела особняк у помойки. Кажется, там действительно были какие-то мужики.

— Мы этого подлеца с полгода вычислить пытались, — уже спокойно рассказал мне Серега, усадив меня в Иркину «шестерку». — Представь, этот мерзавец соорудил у себя в подвале мини-цех и давай шлепать фальшивые таблетки. Делал в основном самые ходовые лекарства: анальгин, аспирин, цитрамон, и все из талька и подкрашенного крахмала! Нелегально купил на фармацевтической фабрике списанное оборудование, наладил выпуск «ампульных» лекарств, нашел себе в пару другую такую же сволочь в аптекоуправлении, и распихивали они эти снадобья по аптечным ларькам самым милым образом! Главное, подельщика его, аптечного гада, мы просчитали, а тот, сволочь хитрая, все контакты обрубил, и все, привет, сушите весла! К главному подлецу никаких подступов! Начальство нам уже головы сносит, а дело ни с места! И тут эта твоя пленка, прямо как божий дар! Тут тебе в одном кадре и оба мерзавца, и дом-фабрика, и даже табличка с адресом!

— Не благодари меня, не надо! — великодушно сказала я. — Ты же знаешь, я всегда рада помочь нашей доблестной милиции! Или кто там нынче отвечал за эту операцию? ФСБ?

— Это неважно. — Капитан заботливо пристегнул меня ремнем безопасности и спросил: — А ты сможешь после пережитого потрясения сама вести машину? Или дать тебе кого-нибудь из парней в качестве водителя?

— Ага, лейтенанта Трофимова! — съязвила я. — Спасибо, как-нибудь сама доеду, авось не разобьюсь. Не настолько я потрясена, бывало и хуже.

— Да, кстати, насчет разбитых машин! — вспомнил вдруг Серега. — Между нами-сыскарями, не скажешь ли ты мне, что случилось с той серебристой «девяткой», которую мы забрали от Иркиных хором? В лобовом стекле здоровенная дырища зияет. Это от выстрела, что ли?

— Нет-нет, вовсе не от выстрела, это я сама его разбила, ногой, — скромно сказала я.

— Ну ты и каратистка! — восхитился Серега.

И замер с открытым ртом, явно припомнив что-то еще.

— В чем дело? — поинтересовалась я, видя, что одетый в белое капитан застыл, как мраморный памятник.

Лазарчук с усилием сглотнул, закрыл рот и посмотрел на меня, как мне показалось, восторженно:

— Наш пострел везде поспел! — объявил он.

И еще почему-то прибавил:

— Бедный маньяк!

— Не знаю, о чем ты говоришь, но мне это не нравится! — твердо сказала я, закрывая дверцу.

Старательно объехав сначала стоящего столбом Лазарчука, а потом группу ментов, в центре которой крутился, потирая спину, увечный лейтенант Трофимов, я дворами выехала на улицу, ведущую прямиком в Пионерский микрорайон. В магазинчике на окраине города купила пиво для Ирки и около шести часов воссоединилась с подругой.

Вечер прошел совершенно спокойно, а ночью я благополучно встретила на вокзале мужа и сына. Да, и еще Пумбу! И впрямь здоровенный оказался кабан, с трудом поместился на заднем сиденье.

Глава 12

А две недели спустя мы встречали Моржика — на том же вокзале и даже на той же самой платформе, только уже не темной ночью, а белым днем. Была пятница, я пораньше сбежала с работы и едва успела разыскать на перроне свою радостно-взволнованную подружку, как подошел сочинский поезд, в четвертом вагоне которого прикатил Иркин любимый супруг.

Моржик, больше месяца провисевший в больнице города-курорта на каких-то там загадочных блоках, не отлежал в богоугодном заведении весь положенный срок и выпросился у лечащего врача домой под свою личную ответственность. Ирка была полна решимости обеспечить выздоравливающему идеальный режим и полный уход, включая диету, разработанную подругой самолично. Даже не спросив, как она предполагает организовать кормление пациента, я была уверена, что под диетой подразумевается суперусиленное питание, по сравнению с которым пионерлагерный спецпаек имени моего стародавнего знакомого бармена будет казаться скудным рационом голодающего питерского блокадника.

Сама Ирка от костылей уже избавилась, некоторое время назад осточертевший гипс с нее сняли, и многострадальный правый голеностоп вновь с честью понес по жизни свою полновесную ношу. В связи с этим в руках у подруги были не примитивные деревянные подпорки, а ярко-желтый букет мимозы. За последнюю неделю резко потеплело, от снега не осталось и следа, из земли густо полезли фиалки и примулы, а на деревьях набухли почки. На Кубань пришла весна.

Долгожданный Моржик вышел из вагона последним из прибывших пассажиров. Мы с Иркой уже начали беспокоиться, что перепутали вагон, когда Моржик выдвинулся в тамбур, держа под мышкой крошечную девушку в белом медицинском халатике.

Я-то сразу сообразила, что это барышня из числа больничного персонала, прикомандированная заботливым доктором к нашему увечному в качестве сопровождающего лица, вернее, личика. С такой важной кукольной мордашкой без малейшего намека на косметику, ростом первоклассницы и ножкой тридцать третьего размера девочка никак не тянула на грозного медицинского цербера, способного цукать больного за нарушение режима.