33 стратегии войны - Роберт Грин

Приобретите устрашающую репутацию. Такую репутацию можно заработать по – разному: стать несговорчивым, трудным в общении, упрямым, жестким, безжалостным в продвижении к цели. Создавайте подобный имидж годами, и люди будут отшатываться от вас, стремясь держаться подальше. Кому хочется вступать в пререкания или ссориться с тем, кто – и это всем известно – неуступчив и будет драться до последнего? Умный и изобретательный, но безжалостный? Чтобы создать такой образ, вам придется постоянно играть неприятную роль, зато в итоге образ получится настолько отпугивающим, что вряд ли кто осмелится вам угрожать. И что с того, что это всего – навсего средство защиты, – ваш образ будет внушать людям страх задолго до того, как они с вами познакомятся. Как бы то ни было, над созданием репутации надо работать тщательно, не допуская непоследовательности. Любые нестыковки могут оказаться для вас роковыми.

Если ранить человеку все десять пальцев, не добьешься такого эффекта, как отрубив один.

Конфронтация… есть намеренное создание ощутимой опасности, которой никто не способен управлять в полной мере. При этой тактике ситуации намеренно позволяют частично выйти из – под контроля лишь потому, что такая бесконтрольность может оказаться невыносимой одной из сторон и позволяет ускорить примирение. Противника устрашают и изнуряют, заставляя подвергнуться риску вместе с собой, или удерживают, показывая, что его ответный шаг может вывести нас из равновесия настолько, что, хотим мы того или нет, мы перейдем грань, увлекая его за собой.

Примеры из мировой практики

1. В марте 1862 года, менее чем через год после начала Гражданской войны в США, положение конфедератов выглядело плачевным: они терпели поражение за поражением в самых важных битвах, их генералы не находили общего языка и постоянно пререкались, боевой дух в войсках был ниже некуда, поиски пополнения были весьма сложной задачей. Чувствуя, что дела у южан обстоят не лучшим образом, большая армия Союзной лиги под командованием генерал – майора Джорджа Мак – Клеллана направилась к виргинскому побережью, намереваясь продвинуться оттуда на запад до Ричмонда, столицы Юга. У конфедератов было достаточно войск, чтобы противостоять армии Мак – Клеллана в течение одного – двух месяцев, но шпионы южан доносили, что войска Союзной лиги, размещенные недалеко от Вашингтона, тоже готовятся к переброске на Ричмонд. Если они присоединятся к армии Мак – Клеллана – а они пообещали это самому Линкольну, – Ричмонд обречен; если падет Ричмонд, то Югу ничего не останется, как признать свое поражение.

Генерал конфедератов Томас Джонатан Джексон по прозвищу Каменная Стена находился в долине Шенандоа вместе с отрядом численностью 3600 человек – скорее не воинским подразделением, а группой повстанцев, которых ему удалось рекрутировать и на скорую руку обучить. В его задачу входила оборона плодородной долины от вторжения армии Союзной лиги. Однако, узнав о подготовке похода на Ричмонд, Джексон увидел возможность совершить что – то намного более важное. Джексон был однокашником Мак – Клеллана и неплохо знал его. Для него было очевидно, что за развязной, уверенной наружностью кроется на самом деле человек довольно робкий, сверх меры озабоченный продвижением по службе и тем, как бы не наделать ошибок. У Мак – Клеллана и так уже было девяносто тысяч человек, готовых выступить на Ричмонд, что почти вдвое превышало силы конфедератов, но Джексон знал: этот человек будет осторожничать и не вступит в сражение, пока не будет уверен в подавляющем превосходстве; один он на Ричмонд не пойдет, а будет дожидаться подкрепления, обещанного ему Линкольном. Линкольн, однако, не сможет дать ему значительных сил, если заподозрит, что опасность грозит где – нибудь в другом месте. Долина Шенандоа располагалась к юго – западу от Вашингтона. Удайся Джексону создать ложное впечатление относительно того, что там происходит, появлялась надежда нарушить планы северян и спасти Юг от неизбежного, казалось, краха.

Двадцать второго марта разведка Джексона донесла, что две трети союзных войск, базировавшихся в долине, во главе с генералом Натаниэлем Бэнксом направляются на восток, явно намереваясь объединиться с Мак – Клелланом. Вскоре армия, располагавшаяся рядом с Вашингтоном – командовал ей генерал Ирвин Мак – Дауэлл, – также движется к Ричмонду. Джексон не стал терять времени: быстро передислоцировался со своими людьми на север и успел перехватить и атаковать союзные войска, пока те еще не вышли из долины, близ Кернстауна. Сражение было яростным, и к вечеру солдаты Джексона были вынуждены отступить. Казалось, южан постигла катастрофа, настолько сокрушительное поражение они потерпели. Они понесли огромные потери, да и могло ли быть иначе, ведь численность противника почти вдвое превышала их собственную. Однако Джексон, которого и всегда – то трудновато было понять, выглядел удовлетворенным.

Спустя несколько дней Джексон получил наконец долгожданные известия: Линкольн отдал приказ армии Бэнкса повернуть назад, к долине, а армии Мак – Дауэлла оставаться на месте. Сражение при Кернстауне обратило на себя его внимание, заставило поволноваться – не слишком, но достаточно, чтобы было принято такое решение. Линкольн не мог знать, каковы намерения Джексона и как велика его армия, но он должен был во что бы то ни стало усмирить его в Шенандоа. Только после этого он мог отозвать Мак – Дауэлла и Бэнкса. Мак – Клеллану пришлось смириться с этими доводами, и он, хотя у него было достаточно сил, чтобы немедленно начать поход на Ричмонд, решил дожидаться подкрепления, чтобы наверняка обеспечить успех атаке.

После Кернстауна Джексон отступил на юг, подальше от Бэнкса, и надолго затаился, не подавая признаков жизни. В начале мая Линкольн, решив, что долина Шенандоа более не представляет опасности, направил Мак – Дауэлла к Ричмонду. Бэнкс собирался к нему присоединиться. И вновь Джексон оказался начеку: его армия совершила совершенно непредсказуемый маневр, двинувшись сначала на восток, к Мак – Дауэллу, а потом снова на запад, в долину. Даже его собственные солдаты не понимали, что он задумал. Озадаченный такими странными передвижениями, Линкольн предположил – без всякой уверенности, – что Джексон собирается вступить в бой с Мак – Дауэллом. Он опять прервал продвижение Мак – Дауэлла на юг, оставив в долине половину армии Бэнкса. Другую половину он отправил к Мак – Дауэллу, чтобы помочь тому обороняться от Джексона.

Внезапно все планы Союзной лиги, казалось, продуманные до мелочей, оказались под угрозой срыва: войска были слишком рассредоточены, чтобы поддерживать друг друга. Теперь Джексон мог выходить на охоту: он связался с другими дивизиями конфедератов, расположенными невдалеке, и 24 мая двинулся на неприятеля – на этот раз куда более малочисленного и разобщенного, – который оставался в долине. Генерал провел блестящий фланговый маневр и заставил противника стремительно отступать на север к реке Потомак. Преследуя отступающую армию, он вызвал панику в Вашингтоне: внезапно Джексон стал внушать ужас, а его армия, которая, казалось, непостижимым образом удвоилась за одну ночь, шла прямиком к столице.

Военный секретарь Эдвин Стэнтон телеграфировал губернаторам северных штатов, сообщая им об опасности и призывая направить войска для защиты столицы. Подкрепление, которое должно было остановить наступающих южан, подоспело довольно быстро. А тем временем Линкольн, исполненный решимости раз и навсегда покончить с Джексоном, отозвал на запад половину армии Мак – Дауэлла, чтобы окончательно разбить досаждающего конфедерата, а другой половине приказал отравляться к Вашингтону, чтобы оградить столицу от опасности. Мак – Клеллану ничего не оставалось делать, как согласиться с таким решением.

Еще одна история, поясняющая суть ивао – но – ми, рассказывает о воине, достигшем высот мастерства боя на мечах. Осознав истинный смысл фехтования на мечах, заключающийся в том, чтобы содействовать благоденствию и здоровью людей, а вовсе не убийству или уничтожению, этот великий мастер утратил всякий интерес к поединкам. Никто не смел ставить под сомнение его непревзойденное искусство; все уважали его и побаивались. Он ходил по улицам с тростью, подобно усталому старцу, и все же люди смотрели ему вслед с почтением и страхом. Люди старались не разгневать его, а ведь старец был совершенно бесстрастным. Это можно сравнить с громадным валуном, покоящимся на вершине горы. Люди боятся камня, считая, что он может сорваться с горы в любой момент, поэтому они проходят под ним, ступая тихо и осторожно. Но на самом деле камень очень устойчив, он врос в землю так глубоко, что сдвинуть его с места невозможно. Однако люди этого не знают и продолжают бояться того, что он скатится, вот и стараются не шуметь, проходя под ним. Валун остается равнодушным к окружающим его людям с их страхами и почтением.