Вся наша жизнь - Владимир Аренев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — соврал я.
Она закивала:
— Да-да, конечно. Простите за глупый вопрос — откуда вам знать. Наверное, нужно спросить у господина повествователя.
— Не нужно, — сказал я, злясь на себя за то, что делаю. — Не нужно. Думаю, к завтрашнему утру это пройдет. Или даже к сегодняшнему вечеру.
— Уже вечер, — сказала она.
— И все-таки советую вам повременить. Тем более, мне кажется, что господина Мугида вам сейчас не найти.
— Да, — прошептала эта немолодая, чуть полноватая женщина. — Да, но… Я боюсь за Каэля.
Мы прожили с ним вместе много лет, и он всегда был заботливым мужем, но сегодня… Это ведь не забота обо мне, это какая-то страшная форма сочувствия — со-чувствия, когда все, буквально все! находит отражение… в нем. Я боюсь.
— Не бойтесь. Уверен, все обойдется, — ложь, конечно, но именно такие слова успокаивают лучше, чем любые аргументы и доводы.
Она кивнула.
— Спасибо вам. Я пойду к себе — если придет Каэль, скажите ему это.
— Скажу, — пообещал я. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Госпожа Валхирр ушла, я остался один.
Вскоре вернулся Данкэн. Он открыл было рот, намереваясь заговорить, но вспомнил что-то и промолчал. Только бросил отрывисто:
— Все в порядке, он уже пришел в себя. Кажется, окончательно.
Я кивком поблагодарил за информацию и продолжал есть.
Журналист вскоре закончил ужинать, церемонно попрощался со мной и, держа спину прямой, как гладильная доска, вышел. Вскоре отправился на покой и я.
Читать сегодня больше не хотелось. Я подошел к окну и снял с него заглушку — комната мгновенно наполнилась завыванием. Ветер внизу, в ущелье, пел древний погребальный гимн, и мне очень хотелось надеяться, что этот гимн — не по нам. Некоторое время я слушал его, потом поставил заглушку на место и отправился в кровать.
Закончилась первая неделя моего пребывания в Последней башне .
(С) Rara avis, 1998
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});