Face-to-face - Галина Тер-Микаэлян

— Нет, я что-то…

— Ну, как же — ты тогда только защитил докторскую, а мы с Юрой… мы еще были студентами. После сессии приехали с Тимурчиком к вам в Ленинград, и Злата Евгеньевна постелила нам в гостиной. Тимурчика положили у мальчишек, и они втроем начали кидаться подушками, а Тимур одну нечаянно разорвал — пух полетел. Неужели не помнишь?

Сергей улыбнулся:

— Ну, у нас постоянно по всему дому пух и перья летят.

— Я расстроилась — чуть не заплакала, — а Злата Евгеньевна с Наташей начали смеяться, сказали, что это у вас обычное дело. Они велели Юре отвести меня погулять, чтобы успокоить, и сами все убрали, утихомирили детей. Мы с Юрой шли по набережной, и было совсем светло, хотя поздно — белая ночь. Пахло Невой, и Юра говорил… он говорил…

— Не надо, Халида, перестань, — тыльной стороной ладони, Сергей неловко, но бережно вытер слезинку, текущую по щеке молодой женщины. — Да, я припоминаю тот наш разговор — ты тогда за обедом начала петь мне дифирамбы, вогнала в краску, и вконец испортила мне аппетит.

— Почему дифирамбы? Я с детства тебя боготворила — и как ученого, и как человека. Ведь именно ты посоветовал мне заняться наукой.

Усмехнувшись, Сергей поскреб подбородок и покачал головой.

— Лестно слышать, конечно, но что-то я не припомню.

— Как же — тогда, когда я помогала тебе укладывать в коробку предметные стеклышки. Помнишь, когда после аварии папа попросил тебя исследовать кровь наших людей и животных, чтобы выяснить, можно ли нам продавать продукцию на базаре?

— Но ты была совсем малышкой!

— Не такая уж и малышка — тринадцать лет. А студенткой я читала все твои публикации, знала, что твоя работа связана с микроорганизмом, который много лет назад был обнаружен в нашей местности. Тогда за обедом я спросила, почему bacteria sapiens, как ты назвал эту культуру, не может быть использована в фармацевтике для изготовления лекарственных препаратов — ведь в твоих работах говорилось, что именно эта культура стимулирует регенерацию поврежденных тканей. Не мох и не вода из источников. А ты так ничего толком мне и не ответил — вы переглянулись с Адой Эрнестовной, и ты пробурчал что-то невнятное.

— И почему вдруг ты начала сейчас об этом вспоминать?

— Не знаю, но у меня вдруг возникло ощущение, что все это как-то взаимосвязано.

— Что именно?

— В твоих последних работах — год назад — я читала, что анализ почвы также выявил наличие в ней bacteria sapiens. Они везде — внутри нас, внутри животных, что обитают на плато, внутри почвы. Помнишь, как, попав сюда, ты сначала не хотел поверить, что здесь обитают давно вымершие виды животных, и думал, что я фантазирую? Ведь это именно bacteria sapiens сохранили здешний животный мир, ты так не думаешь?

— Возможно. Не будем сейчас об этом говорить, Халида, как-нибудь потом.

— Кроме того, сегодня ко мне заходил Анвар. Ты знаешь, что они с Таней за две недели очень подружились? Он даже, кажется, к ней не совсем равнодушен.

— Гм, не понял.

— Что тут понимать — дети растут, твоя дочь уже почти девушка, ты не заметил? Анвар хороший мальчик — увлекается техникой, математикой. Он очень переживал, когда случилась эта трагедия, и погибла Наташа…

Она виновато запнулась, увидев, что Сергей, дернулся, как от удара. Глядя в сторону, он угрюмо попросил:

— Не говори со мной об этом, не произноси при мне этого имени. Пожалуйста!

— Прости, я только хотела сказать, что после… после всего этого Анвар несколько раз спрашивал меня, можно ли ему будет написать Тане — беспокоится за нее. Сегодня он принес Тимуру книги, а потом поднялся ко мне, передал привет от матери и вдруг говорит: «Тетя Халида, я сегодня видел во сне Таню, она говорила со мной странно, очень странно». И сразу ушел. Дядя Сережа, что с тобой, почему ты так побледнел? — неожиданно Халида догадалась: — Тебе тоже снятся странные сны? Таня?

Помедлив, он кивнул.

— Да. Это началось еще весной и с тех пор постоянно.

— Я знаю, ты не имеешь права рассказывать мне о своей работе, но могу же я делать предположения? Если я скажу глупость, то можешь меня отругать. Но если я попаду в точку, то просто промолчи. Ваша работа на базе связана с bacteria sapiens? Молчишь? Запрет на продажу нашей продукции, вывоз грунта с территории — все связано с этим?

— Не будем обсуждать мою работу, Халида, и не понимаю, какое отношение имеют сны…

— Я же говорю — у меня ощущение, что все взаимосвязано. Из-за этого, — она указала рукой на свой выпирающий живот, — я как-то обостренно воспринимаю действительность. Уже с месяц, как я начала ощущать опасность — такое чувство, будто она все ближе и ближе.

— Тогда тебе, возможно, лучше уехать в Москву. Когда тебе рожать?

— Скоро, но не в этом дело, ты не хочешь понять. Опасность не для меня, опасность где-то здесь, опасность для всех. Это нечто, связанное с твоей работой и bacteria sapiens.

Сергей криво усмехнулся и пожал плечами.

— В таком случае тебе тем более лучше уехать — и поскорей. Я поговорю с Рустэмом.

— Не нужно, — печально и твердо сказала молодая женщина, — древняя мудрость нашего народа учит: жди неизвестного рядом с теми, кто тебе дорог. Да и куда мне ехать — в пустую московскую квартиру? Там я просто не выдержу. Нет, я говорю все это для тебя — тебе лучше знать, чем ты занимаешься, и каковы будут последствия.

У него вырвалось:

— Не все в моей власти.

«Я всего лишь ученый, но в мою работу вмешались те, кто ради сиюминутных интересов готовы разрушить этот невероятный разумный мир bacteria sapiens. Что нам известно об их цивилизации? У нас только обрывки несвязных посланий, которые сумела расшифровать Ада. Жаль, что после того, как тему моей работы засекретили, мы с ней больше этого не обсуждали. Все Петя с его осторожностью — постоянно предупреждал, что везде есть глаза и уши, и можно нарваться на крупные неприятности. А ведь она намекнула, что ей удалось найти ключ и прочитать связные тексты — тогда, когда я вез ее к кисловодскому поезду. Говорила, что включила этот материал в свою новую книгу по криптоанализу, которая скоро увидит свет, — тогда, мол, мы с Петей все и узнаем. Она была так оживлена, выглядела совершенно здоровой — разве я мог тогда подумать, что больше никогда ее не увижу? Где материалы ее книги? После похорон мы с Петей перерыли в ее кабинете все сверху донизу, но ничего не нашли — даже черновиков».

В синем небе послышался крик птицы, и Халида, проводив ее глазами, внезапно ахнула, почувствовав резкую боль.

— Кажется, у меня начинаются роды.

Сергей осторожно вел ее по дороге к дому, обнимая за плечи, а навстречу им уже бежала перепуганная Асият:

— Халида, доченька, как же ты ушла без меня? — поддерживая под руку молодую женщину, она говорила Сергею: — Хорошо, аллах послал тебя в одно время с голубкой нашей поклониться могилам, и ты помог ей прийти домой, а то бы и знать никто не знал, где искать ее. А я сплю, и словно Таня твоя передо мной стоит и разговаривает. Меня как кто-то в бок толкнул, я и проснулась. Сейчас, Халида, доченька, вот мы и дошли. Сейчас я все приготовлю, и сегодня у нашего Рустэма станет больше внуков.

Спустя два часа, когда дневной жар спал, и солнце уже начало клониться к закату, Халида Лузгина родила двух сыновей-близнецов. В эту ночь Сергей Муромцев опять видел во сне дочь, и она вновь говорила ему непонятное:

«Пять раз обойдет Планета греющую ее звезду, и еще до того, как замкнется шестой круг, вероятность полного исчезновения цивилизации Носителей Разума асимптотически приблизится к единице. Берегитесь, мы слились со многими из вас, если наш Разум деградирует, то беда неминуема и для вашей цивилизации»

Глава тринадцатая

За окном поезда «Воронеж-Москва» стояла ночь, пассажир, беспокойно ворочавшийся на верхней полке, видел странный сон: с ним говорила девушка с неподвижным лицом и удлиненными глазами Клеопатры:

«Интегратор случайных процессов в последний раз проанализировал информацию.

Среднестатистическое значение параметра прогресса стремительно падает, функция показателя негативных тенденций имеет вид дельта функции, вероятность полного исчезновения цивилизации Носителей Разума равна единице.

Гибель и деградация неизбежны».

Проснувшись, мужчина потряс головой, чтобы избавиться от мучительного ощущения кошмара, и поглядел на часы — до прибытия в Москву оставалось пятьдесят минут. Цифры на дисплее показывали дату — двадцать шестое апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Ощущение реальности принесло некоторое облегчение, ему даже захотелось мысленно над собой посмеяться — приснится же такая чушь, — но стало вдруг не смешно, а тревожно.

Спустя два часа он доехал до станции метро «Теплый Стан» и, выйдя из-под земли, поспешил к автобусной остановке. Ночной кошмар уже забылся, теперь иная тревога леденящим холодом сжимала ему душу. Подъехавший автобус был набит пассажирами, в салоне стояла невыносимая духота, потому что водитель неизвестно для чего включил отопление. Женщина с двумя набитыми продуктами сумками уже в третий раз спрашивала: