Дилогия об изгоняющем дьявола - Уильям Питер Блэтти

«Кстати, твоя мать здесь, с нами, Каррас...»

Сигаретный дым поднимался вверх и возвращал Дэмьена в прошлое. Он откинулся назад, уставившись на нижний левый ящик стола, затем выдвинул ящик и вытащил из него старую школьную тетрадь, тетрадь своей матери. «Обучение взрослого населения». Дэлзьен положил ее на стол и с трепетом пролистал. Алфавит, опять и опять алфавит. Потом простые упражнения:

Урок 6.

МОЙ ПОЛНЫЙ АДРЕС.

Между страницами она пыталась написать ему письмо:

«Дорогой Димми,

Я долго ждала тебя...»

Еще одно письмо. Тоже незаконченное. Дэмьен отвернулся. В окне привиделись ее глаза. В них застыла тоска.

«Отец наш, я недостоин...»

Глаза матери вдруг превратились в глаза Риган. Они молили... Они ждали...

«Скажи хоть слово...»

Священник взглянул на кассету с записью голоса Риган.

Он вышел из комнаты, прихватив с собой пленку, и направился в лабораторию. Отыскал свободный магнитофон. Сел. Вставил кассету. Надел наушники. Щелкнул выключателем. Подался поближе и приготовился слушать.

Некоторое время было слышно только шипение пленки. Потом раздался щелчок включаемого аппарата и сразу же какой-то шум, звуки возни. «Привет...» Потом, видимо, кассету остановили. Откуда-то издалека донесся приглушенный голос Крис Макнил: «Не так близко к микрофону, малышка. Держи его чуть подальше».— «Так?» — «Нет, еще дальше».— «Так?» — «Да, вот так. Ну, давай. Говори дальше». Смех. Микрофон стучит по столу. Потом веселый голос Риган Макнил.

«Привет, папа! Это я. М-м-м-м». Опять смех и шепот в сторону: «Я не знаю, что говорить!» — «Ну, расскажи ему, как у тебя дела. Расскажи, чем ты занимаешься». Снова смех. «М-м-м... папа... ну, я... Ты меня хорошо слышишь? Я... м-м... в Вашингтоне, знаешь? Это где президент и этот дом... ты знаешь, папа, он такой... нет, подожди, я лучше начну сначала. Ну вот. В общем, здесь...»

Остальное Каррас слышал неясно, звуки доносились издалека, в ушах шумело, в груди, где-то внутри, всколыхнулось предчувствие: «Существо, которое я видел в той комнате,— не Риган!»

Он вернулся к себе. Произнес молитву, а когда поднимал гостию, пальцы его задрожали. Дэмьен вдруг ощутил надежду, о которой не смел даже думать; против этой надежды восставала вся его воля, каждая клеточка, каждый нерв.

«Это мое тело...» — прошептал он с трепетом.

«Нет, это хлеб! Это только хлеб!»

Дэмьен не осмеливался полюбить вновь и опять потерять свою любовь. Прежняя утрата была для него слишком тяжела. Священник опустил голову и проглотил гостию. Надежда растаяла, а хлеб больно оцарапал его пересохшее горло.

После мессы Дэмьен позавтракал, набросал кое-какие заметки и отправился читать лекцию в медицинскую школу Джорджтаунского университета. С трудом давалась плохо подготовленная речь: «...и рассматривая симптомы маниакальных состояний, вы...»

«Папа, это я... это я...»

Но кто «я»?

Каррас отпустил студентов пораньше и вернулся домой.

Он сразу же сел за стол и еще раз просмотрел главу о признаках одержимости: «...телепатия... естественное явление... движение предметов... теперь предполагается... тело может излучать некий флюид... наши предки... наука... в настоящее время надо быть более осторожным. Однако сверх-нормальные явления не выдерживают критики...» Дэмьен начал читать медленней: «...нужно тщательнее анализировать все разговоры, которые ведутся с пациентом. Если в них сохраняется логико-грамматическая структура и та же система ассоциаций, что и в нормальном состоянии, то одержимость следует поставить под сомнение».

Каррас тяжело вздохнул и опустил голову. Он сильно устал за это время. Нет, он не знает, как поступить... Он не в силах что-либо сделать... Взгляд его упал на иллюстрацию, на вклейку, в книге. Дьявол. Подпись под иллюстрацией гласила: «Пазузу». Каррас зажмурился. Нет, что-то не так... Транквилль... Ему словно воочию представилась картина смерти экзорциста. Последняя агония... рев... вопли... мычание... шипение... рвота... И то, как бесы в ярости от того, что он скоро умрет и окажется вне пределов их досягаемости, сбрасывали его с кровати. И Лукас... Лукас, стоящий на коленях возле кровати, погруженный в молитву. И едва Транквилль умер, Лукасом в тот же момент овладели бесы, и он принялся жестоко избивать еще теплое, измученное, скрюченное, исторгавшее экскременты тело. Сила его была такова, что шестеро здоровых, крепких мужчин не могли справиться с ним, и все это продолжалось до тех пор, пока труп не вынесли из комнаты.

Каррас был тому свидетелем. Он видел все собственными глазами.

Неужели это правда? Неужели такое может быть? Неужели единственная надежда для Риган — это обряд изгнания? Неужели ему придется приподнять завесу прошлого?

Нет, нужно еще раз проверить. Он должен все досконально выяснить. Но как? Священник открыл глаза. «...Разговоры с больными надо тщательно...» Ну да. Почему бы не попробовать? Если обнаружится, что структура речи Риган и «беса» совпадает, то даже со сверхнормальными проявлениями, конечно же... Верно. Только резкое отличие докажет, что одержимость возможна!

Священник нервно зашагал по комнате. Надо еще что-то срочно придумать. Она... Он остановился, уставившись в пол и сложив за спиной руки. Эта глава... Эта глава в книге по колдовству... Бесы всегда реагируют на священную гостию, она вводит их в ярость, как и другие реликвии... Святая вода! Вот то, что мне надо! Я приду к девочке и окроплю ее простой водопроводной водой, но скажу, что это святая вода! Если Риган среагирует на нее так, как должны реагировать на святую воду бесы, то будет ясно, что она не одержима... что причина во внушении... А если нет, то это...

Настоящая одержимость?

Может быть...

Дрожа, как в лихорадке, Дэмьен пошел искать пузырек для святой воды.

Уилли открыла священнику дверь. Еще из прихожей он взглянул на дверь спальни Риган, откуда доносились крики. Кто-то ругался. Но это был уже не тот оглушительный бас. Голос отличался резкостью, в нем явственно слышался британский акцент... Когда Каррас видел Риган в последний раз, именно эта личность на секунду возникла перед ним.

Каррас посмотрел на Уилли, с удивлением рассматривающую его рясу.

— Скажите, пожалуйста, где миссис Макнил? — обратился к служанке священник.

Уилли указала наверх.

— Спасибо.

Дэмьен поднялся по лестнице и увидел Крис. Она сидела рядом со спальней Риган. Голова опущена, руки сложены на груди. Когда иезуит подошел поближе, Крис услышала шорох его одежды и встала.

— Здравствуйте, святой отец.

Увидев у нее под глазами мешки, Каррас нахмурился:

— Вы спали?

— Немного.

Он с упреком покачал головой.

— Я просто не могла,— вздохнула