Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма - Джордж Моссе

«С Божьей помощью я должен продолжать свои исследования, применяя военные методы, отдавая сам себе приказания и с торжеством отмечая нынешние победы, а завтра с прискорбием — возможные неудачи», — писал он в одном из своих писем.

В другом письме он говорил:

«Все мое существо стремится к радостному познанию форм бытия, сотворенных Господом — архитектором и созидателем».

А вот и еще одно из его высказываний:

«Бросаю игральную кость, приступая к написанию книги, предназначенной не только для моих современников, но и для потомков. Может быть, пройдут целые века, пока найдется читатель, но ведь сам Господь вынужден был ждать тысячелетия, пока кто-нибудь решится описать его деяния».

Кеплер писал это, ликуя по поводу успешного окончания своей многолетней работы. Потребность осмысления того, что воспринималось нашими органами чувств, исходя из убежденности, что существуют вещи, которые нами не могут быть восприняты, в сочетании с необходимостью точного наблюдения за природой сделали Кеплера прототипом и примером немецкого естествоиспытателя. Поэтому его научные открытия, несмотря на их международное значение, были и остаются немецким достижением и национально обусловленной концепцией природы. Сказочка о международности и абсолютной материальности науки, независимой от народа, истории и расы, разбита Кеплером вдребезги. Следует отметить, что либеральная теория науки могла появиться и существовать под влиянием чужеродных нам личностей лишь тогда, когда наука стала жертвой материализма и когда Кеплер и Ньютон рассматривались как великие интеллектуалы и математики, и не более того.

Но как такая концепция может быть отнесена к человеку, подобному Ньютону, который счел необходимым остановиться в своем основном труде «Принципы математики» на проблеме Божества и который на основе своего взгляда на природу подчеркнул, что Божественность является составной частью естественных наук?

«Безусловно, оно похоже лишь на самое себя, — так описывал он Божество, — даже зрение, слух, мозг, чувство, деятельность проявляются не так, как у человека, — бестелесно и непостижимо. Мы видим только очертания и цвет некой фигуры, слышим звуки, чувствуем внешнюю оболочку, обоняем и осязаем это. Что же касается внутренней субстанции этой сущности, мы не можем определить ее ни своими чувствами, ни интеллектом. В еще меньшей степени мы можем дать определение божественной субстанции».

Заканчивая эту часть своих размышлений, он говорил:

«Вот что я хотел сказать о Боге, деяния которого должна изучить естественная наука».

Разве такой образ мышления и знание нитей, соединяющих реалии материи с реалиями духа, не являются доказательством того факта, что мы своим ограниченным числом чувств в состоянии осмыслить только ограниченную часть всего мира — мира, стоящего в стороне от материализма, мира, далекого от релятивистской концепции, согласно которой любое описание природы может быть связано лишь с материей как таковой и исходящей из посылки, что пространство и время являются составными частями материи и что кроме материи в мире нет ничего другого? Формулировка всеобщей относительности, представленная в теории Эйнштейна, которая возводится в принцип природы, является не чем иным, как выражением материалистического подхода к разуму и духу. Восприятие природы нордическими людьми и их расовая концепция, согласно которой природа должна восприниматься не только интеллектом, но и сердцем и душой, а также воображением, приходят в противоречие с точкой зрения, утверждающей, что только интеллект является решающим в исследовании природы, и отрицающей возможность существования духовной концепции в угоду чисто символическому, математическому, формалистическому и неконкретному представлению о природе…

Исходя только из одних фактов, основанных на экспериментах и наблюдениях, мы не можем говорить о «корректности» рассматриваемых концепций природы (нордической или эйнштейновской). Дело в том, что комплекс имеющихся фактов подходит для них обеих. Разница между этими двумя концепциями уходит глубже, на другой уровень, где и происходит их разделение. В связи с этим утверждения популярных книг по теории относительности, будто она является концепцией природы, базирующейся на результатах экспериментов, совершенно неправильны. Ведь субстрат и сущность естественной науки нельзя определить тем или иным измерением, тем или иным опытом или точным прочтением показаний приборов. Все они в основном являются формами выражения результатов объективных показателей материи. Нас же в большей степени занимает, что было положено в основу исследования, откуда это взято, как использовано естествоиспытателем и какие получены результаты. То есть решающим фактором является не «что», а «как», «каким образом» и «почему». Если бы это было не так, то нельзя было бы объяснить и то, что естественные науки стали сутью жизни и процветания большинства народов и рас Европы, и прежде всего в ее германских сегментах. Факт этот игнорировать нельзя, он подтверждает идентичность базового хода мышления и духа к проблемам, решаемым во взаимосвязи с расовой и народной характеристиками. Не только Кеплер и Ньютон, но и Галилей, Герике, Фарадей, Гаусс, Максвел, Роберт Майер и многие другие ученые подтверждают этот факт.

Несколько слов о проблеме пространства. Сама природа дала нам основы концепции пространства и времени, в которые мы пытаемся вложить все известные нам физические и химические феномены, а также провозгласить свои взгляды на жизнь, разум и духовность. Они являются, по сути дела, формами нашего внутреннего сознания и, образно говоря, нашим «оружием» в противостоянии внешнему миру. Ньютон, будучи истинно германским естествоиспытателем, вполне осознавал это, считая пространство и время не чисто логическими абстракциями, а понятиями, прочно связанными с интуицией. Не так, однако, обстояло дело у еврея Эйнштейна. Попытка представить пространство и время как составные части материи, понимая их как исключительно материальные явления и объясняя движение материи во взаимосвязи с другими явлениями, — вот суть теории относительности, односторонней материалистической теории. Релятивисту — стороннику теории относительности — эта концепция представляется самодостаточной. При этом он молча соглашается, что над интуицией совершено насилие. Интуиция и чувство, таким образом, были принесены в жертву воинствующему материализму и чистой логике…

С этой проблемой тесно связано различие между еврейской релятивистской и нордическо-германской концепциями энергии. Мощь, сила и энергия — суть понятия, ясно представляемые и понятные нордическому человеку. И дело не в том, что он ими не обладал, а сталкивался еще в начальном периоде своей истории и впоследствии — в ходе физической деятельности. Он знал по опыту, что силой можно было приводить вещи в движение и останавливать движущиеся объекты. Истинным германцам, Кеплеру и Ньютону, было совершенно очевидно, что речь в данных случаях шла об эффекте энергии. Кеплер первым подал идею, что источник энергии — Солнце и что именно оно определяет траекторию движния планет. Ньютон основал общую механику как точное и измеряемое проявление энергии.

Не случайным стечением обстоятельств объясняется то, что полуеврей Генрих Герц и чистый еврей Эйнштейн попытались создать такую структуру механики, из которой понятие энергии было полностью устранено. Еврейский философ Спиноза также проигнорировал чуждое его мировоззрению понятие энергии, которую он просто-напросто исключил из рассмотрения природы. Герц даже требовал вывести весь антропоморфизм, включающий в себя и энергию, из естественных наук. При этом он сознательно не придал никакого значения тому факту, что любая научная идея основана на человеческом опыте и проистекает из процесса познания, включающего специфические особенности как субъекта, так и объекта. Таким образом, попытка Герца была сама по себе антропоморфической, поскольку вместо энергии он постулировал, то есть принимал без доказательства, сопряжение нескольких механических систем, движение в которых было лишено свободы.

Теория относительности Эйнштейна, радикально перевернув все существующие пространственно-временные концепции, оставляет в стороне понятие энергии. Он принимает без доказательств, чисто математическим, формалистическим путем кривизну пространства в среде материи, объединяя их между собой. В этом пространстве планеты движутся по траекториям, аналогичным так называемым геодезическим линиям, то есть по кратчайшим путям между двумя точками при кривизне сферы. В результате устранения понятия энергии у Герца, как и у Эйнштейна, динамика становится кинематичной.