Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России - Виктор Шнирельман

Получив в аренду ветхий деревянный дом на ул. И. Воронкова, Хиневич сумел заручиться поддержкой ряда омских фирм, оказавших ему помощь по ремонту дома и созданию в нем «древнерусского храма» «Капища Веды Перуна», или «Храма мудрости Перуна» (Хиневич 1999: 152; Владимиров 1994). Обстановка этого храма полностью отражала синкретичный характер «славянско-арийского» мифа, рассмотренного выше. Вывеска над входом в храм старательно воспроизводила палеографию «Влесовой книги», а внутри него русские иконы соседствовали с картинами художника К. Васильева и изображением свастики. Тут же располагались изображения Перуна, Кришны и знака Инь-Янь. Здесь при поддержке местных органов Министерства образования разместились две (мужская и женская) духовные семинарии и воскресная школа «Мидгард», где учащихся готовили в обстановке строгой секретности. В основу обучения были положены «Русские Веды» («Влесова книга» в обработке А. Асова), а также книги, написанные самим «отцом Александром». При этом, как сообщает Чанышева, студентам читались не столько проповеди, сколько лекции, посвящавшие их в суть оккультных наук (Чанышева 1999).

К 1999 г. через школу Хиневича прошло до 3000 человек, а постоянные члены его Ордена-Миссии «Джива – храм Инглии» насчитывали 500 человек (Яшин 2001). К 2009 г. их число выросло до 600 чел., причем, помимо славян, среди них встречались татары и казахи. В основном это были молодые люди, исповедовавшие националистические убеждения и проникнутые антизападническими настроениями. Они тяжело переживали травму, связанную с распадом СССР, и их влекло к себе учение Хиневича, связывающее их с «Великой Расой», с ее самобытной культурой и славной «арийской» историей. Иной раз в храм заходили ученицы местных школ с целью узнать больше о славянской древности и этнографии. В результате они оказывались под влиянием инглиизма (Чанышева 1999).

В полном соответствии с доктриной Блаватской Хиневич настаивал на том, что разные расы происходят от пришельцев с разных планет (арии – пришельцы из созвездия Большой Медведицы), и поэтому смешанные браки приводят к деградации людей и их духовности. Отдавая дань современному русскому национализму, он утверждал, что лучше всего тайные ведические знания сохранили «русские славяне» и их волхвы. Он видел в христианстве плод «жидо-масонского заговора», ставящего своей целью привести славян к вырождению. Неудивительно, что он испытывал неизбывную любовь к свастике и приписывал ее первым славянским князьям как «знак защиты родной земли и святой веры» (Хиневич 1998).

Впервые свои взгляды Хиневич детально изложил в книге «Инглиизм. Краткий курс» (Омск 1992), а затем – в серии книг под общим названием «Славяно-арийские Веды», выходивших на рубеже 1990-х – 2000-х гг. Его идеи популяризировала омская газета «Люблинский проспект», опубликовавшая так называемую «Книгу Перуна». В 1992 г. Хиневич посетил США и после этого утверждал, что основал там филиалы своей Церкви (действительно, некоторые эмигранты из СССР увлеклись его учением). Являясь поклонником пропагандиста «Влесовой книги» А. Асова (сам Асов называет его «Ахиневичем»), Хиневич попытался завязать контакты с неоязыческими общинами в Москве, Нижнем Новгороде, Красноярске, но без большого успеха. В Москве ему удалось наладить связи лишь с А. Беловым. Ему больше повезло в Петербурге, где он был принят в «почетные венеды». Неплохие взаимоотношения у Хиневича сложились с марийскими неоязычниками из центра «Ошмарий-Чимарий», и он причислял марийских язычников к Древнерусской инглиистической церкви. В конце 1990-х гг. он поддерживал тесные контакты с Ижевской славянской общиной «Дети Перуна», но десять лет спустя вместо нее он числил среди своих последователей Пятигорскую славянскую общину «Дети Перуна».

Движение Хиневича вначале имело яркую политическую окраску. Его лозунгами являлись культ русской нации, возрождение язычества как национальной идеи, уважение к древнеславянским «арийским» предкам. Хиневич открыто ориентировался на РНЕ А. Баркашова, и баркашовцы исправно несли охрану во время массовых мероприятий инглингов. Кроме того, имеются данные о том, что последние находили сочувствие у бабуринского движения «Российский общенародный союз» (РОС). В 1994 г. Хиневич пытался баллотироваться в городскую Думу, но без особого успеха. В целом, наивысшую общественно-политическую активность Хиневич развивал в 1990–1993 гг. С тех пор, найдя социальную нишу и свой круг поклонников, он стал более осторожным и распространял свои идеи только среди проверенных людей; имеющиеся у него «священные книги» были доступны лишь узкому кругу посвященных. Временами он организовывал массовые языческие празднества и ритуалы (Хиневич 1999: 216–235). Так, в день Ивана Купалы его последователи жгли костры в виде свастики. Примечательно, что эти действия производились на территории воинской части, очевидно, не без ведома ее начальства.

Церковь Хиневича отличалась жесткой иерархией, которую возглавлял «Патер Дий», т. е. сам Хиневич. Пытаясь сделать свое учение привлекательным, он утверждал, что оно является самым удобным для «белых людей». А чтобы удержать вокруг себя своих почитателей, он ввел порядок, по которому, однажды войдя в Инглиизм, его уже никогда нельзя было покинуть, ибо это квалифицировалось не только как предательство, но как отречение от своего Рода, родителей и предков. Мало того, Хиневич пугал тем, что такое отречение неминуемо повлечет гибель всего Рода (Хиневич 2000: 124). Очевидно, это было связано с его представлением о «естественной вере» – она рисовалась генетическим наследием и якобы передавалась не столько с учением, сколько с кровью. Такой подход к вере вытекал из этнорасовых основ учения.

В целом движению Хиневича были присущи латентный расизм и антисемитизм. Поэтому в начале 2000-х гг. у Хиневича возникли трения с местной администрацией, ориентирующейся на Русскую православную церковь и не сочувствующей фашизму. Этот конфликт длился с 1997 г., когда власти Омска, обвинив инглингов в использовании свастики и национализме, попытались отобрать здание, где разместилось Капище Перуна (Яшин 2001). 5 мая 2004 г. решением местного суда Древнерусская церковь Хиневича подлежала закрытию вместе с двумя другими неоязыческими организациями – Славянской общиной Асгард и Славянской общиной храма мудрости Перуна. А две недели спустя всем им было предъявлено обвинение в пропаганде нацистской символики и превосходства белой расы[112]. Однако уже в июле Хиневич возродил свою общину и сохранил свой сайт в Интернете. В конце 2006 г. он переиздал книгу «Славяно-Арийские Веды», которая ранее была признана судом экстремистской. А в августе 2007 г. по его инициативе были проведены празднования «Высшего дня Перуна» (Лидера 2008). По итогам нового судебного разбирательства 11 июня 2009 г. Хиневич был приговорен к лишению свободы на 1,5 года условно с двухгодичным испытательным сроком.

Аналогичным образом в Краснодарском крае по решению местной прокуратуры была закрыта неоязыческая община «Скифская ветвь бога Ра». Использование ею свастики как своего религиозного символа было сочтено «пропагандой фашизма». Верховный суд РФ подтвердил это решение, хотя местный журналист уверяет, что общинники были далеки от политики (Перов, Поздняев, 2007). В январе 2009 г. в Республике Адыгея судом была запрещена деятельность общины «Православных староверов-инглингов», причем и там поводом послужило использование ими свастики в качестве символа своей веры. В Ростове-на-Дону учение Хиневича пришлось по вкусу «Родовой общине славянской мудрости», во главе с Светомиром (Л. В. Тройко). Там выпускали журнал «Ведическая культура», где живо обсуждались расовые идеи. В 2009 г. этот журнал был признан судом «экстремистской литературой». В 2010 г. инглингами занялись следователи Мурманской области, где их листовки тоже были квалифицированы как экстремистские.

Впрочем, далеко не все провинциальные неоязыческие общины политизированы и радикальны. Некоторые из них ограничиваются культивацией «духовности», ищут в ведическом наследии путь к духовному и физическому здоровью, пытаются примирить науку с религией и избегают конфронтации с христианством, видя в нем возвышенную идею, хотя и дискредитированную «агрессивной сектантской деятельностью» Русской православной церкви (Сокол 1997б). На такой платформе стоит Институт русской ведической культуры, созданный в 1996–1997 гг. и имевший тогда свои отделения в Тюмени (2 чел.), Екатеринбурге (12 чел.) и Челябинске (1 чел.). Его активисты – люди с высшим образованием, в основном, естественно-научным, но среди них есть филологи и даже один режиссер. Они развивают достаточно эклектическую идеологию, созданную из фрагментов кришнаизма («Бхагават-Гита»), «Влесовой книги» и учения Ю. П. Миролюбова. Свои знания и учение они считают совместимыми с наукой и пытаются активно отстаивать свои позиции на научных конференциях (Антонова 1997; Козлов 1997а, 1997б; Кочетков 1997; Сокол 1997а).