Убийца для Пономаря - Баян Ширянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько шагов им встретилась группка ротозеев перед которой стояло воинское оцепление. Молодые бойцы, настороженно поглядывая по сторонам все же основное внимание уделяли окнам на одиннадцатом этаже.
– Чего тут такое? – Спросил Игорь Сергеевич, протиснувшись между двумя любопытствующими.
Ни один из солдат не ответил, им, как видно уже надоело всем объяснять. Зато отозвался один из зевак, мужчина с овчаркой:
– Там террористы. Заложников взяли и требовали миллион долларов.
Выбравшись из толпы, Дарофеев подошел к компаньонам:
– Мы растем потихоньку… – И рассказал об услышанном.
ГЛАВА 28
1.
Вскоре подразделение специального назначения, штурмовавшее квартиру Игоря Сергеевича, вышло из здания. Целитель видел, как один из бойцов переругивался с кем-то в штатском, очевидно, своим командиром. Командир крутил пальцем у виска, боец разводил руками.
Танки опустили орудия и, громко тарахтя, покинули места диспозиции. Солдаты погрузились в машины, те развернулись и укатили обратно по Рублевке, обогнав неторопливую бронированную технику. Вертолеты тоже куда-то пропали.
У подъезда некоторое время ошивались околпаченные спецназовцы, не обнаружившие никаких террористов. Бойцы курили и пугали своим видом прохожих. Вскоре за ними пришла машина, и они уехали. О введении войск теперь напоминали лишь следы, оставленные на газоне гусеницами танков, да развороченная детская площадка.
– Ну, что? Домой? – Провожая взглядом последнего уходящего зеваку, спросила Роза-Света.
– А что еще делать? – Дарофеев пожал плечами и направился к подъезду. Майор и Репнев последовали за ним. К радости Игоря Сергеевича, спецназовцы ничего, кроме окна в спальню, серьезно не повредили. Большинство ящиков было вывернуто, везде были следы тщательного обыска, но, вроде, все вещи были целы, ничего не пропало.
– Порезвились пацаны. – Охарактеризовал ситуацию Корень. – Так что, теперь это каждый день будет? Сначала менты, теперь вояки…
– Ага. – Хихикнул Изотов. – Завтра на Игоря атомную бомбу сбросят…
– Это вам не шуточки… – Хмуро проговорил целитель, прикидывая, сколько же времени займет уборка. – ГУЛ усиливает давление. С каждым разом его акции все серьезнее… Уж не знаю, что он еще выкинет… Может, действительно, бомбить меня начнут…
– Вот-вот… – Николай Андреевич выбирал место куда поставить ногу, – А ты все тянул… Гуманизм… Гений… Тьфу!..
– Я не хочу уподобляться этому варвару! – Резко ответил Пономарь. – Хочешь – иди на него один!
– Э, нет. – Покачал головой мафиози. – Теперь мы все во!.. – Репнев сжал пальцы в кулак и показал его всем присутствующим. – Одна шайка. Мы тебя никуда не отпустим. Верно, майор?
– Верно-то верно, – Отозвался Сергей Владимирович, – Но я бы не стал так вопрос ставить. Игорь Сергеевич прав. Без подготовки соваться туда бессмысленно. А на нее время требуется… Кстати, о времени – пора ехать.
Оставив Розу-Свету наводить порядок в квартире, компаньоны отправились в “Кунцево”.
2.
Игорь Сергеевич ходил по сцене, а перед ним, на первом ряду огромного пустого зала кинотеатра, сидели боевики. Корень предупредил их, что сейчас Дарофеев проведет сеанс гипноза и что так надо. Бандиты не задали лишних вопросов, расселись и стали ждать начала.
Перед работой целитель удалил из зала Изотова и Николая Андреевича. Им подвергаться такой обработке было ни к чему. Впрочем, фээсбэшник и так не поддался бы, но оставлять Корня скучать одного в фойе, Пономарь не хотел.
Наладив энергетический контакт с боевиками, Игорь Сергеевич дал им всем мысленный раппорт “Спать!”.
Пятнадцать голов послушно свесились на груди.
– Ваш сон становится все глубже и глубже. – Теперь уже вслух говорил Дарофеев. – Но вы продолжаете слышать мой голос. Вы слышите только мой голос…
Один из боевиков захрапел. Целитель, уделив ему секунду внимания, заставил прекратить это дело.
– Сейчас у вас увеличится телепатическая восприимчивость к моим и только моим командам. Это произойдет как только я скажу: “Один, два, три.” Пономарь выждал несколько секунд и повторил:
– Один, два, три!
Никакого видимого эффекта не последовало, но целитель почувствовал, что энергетические структуры сидящих перед ним несколько изменились. Игорь Сергеевич продолжал:
– В Хумске вы не будете противиться программированию.
Но как только вы услышите мой телепатический голос, который скажет: “Пришла пора!”, вы сбросите с себя эти программы и всеми возможными способами будете нейтрализовывать охранников Научно-Исследовательского Института Экстремальной Бихевиористики. Сейчас вы забудете все, что я вам говорил, забудете и то, что вас гипнотизировали. Вспомните вы это только после моих слов “Пришла пора!”.
Теперь вы погрузитесь в обычный приятный сон и проснетесь ровно через пять минут! – Приказал Дарофеев. Наступил ответственный момент. Целитель вызвал созданную им защитную программу, камуфлирующуюся под реальные энергетические каналы организма. Трех минут хватило, чтобы снабдить ею каждого из боевиков. Закончив с этим, Игорь Сергеевич вышел из зала.
– Ну, как? – Встретил его Корень.
– Нормально. – Кивнул Пономарь. – Проинструктируй их, чтобы особо на рожон не лезли. Пусть постреляют немного, если ГУЛ им это позволит…
– Не нравится мне все это… – Нахмурился Николай Андреевич. – Не по-людски…
– А что? – Майор весело сверкнул глазами. – Тактика “Троянского коня”. В принципе, ничего оригинального…
– А, ладно!.. – Мафиози махнул рукой и пошел в зал.
Из-за неплотно прикрытой двери целитель отчетливо слышал, как Корень говорит:
– В задачу входит захват территории НИИЭБа и удержание ее до прихода подкрепления. Уничтожать только охранников! Медсестер и науку не трогать! Взять с собой минимум, поняли?, минимум оружия! По пистолету-пулемету “Шакал” на брата. Выступить сегодня же! Одной группой. Командиру группы я уже дал карту Хумска, так что, с Богом!
Мужики, явно удивленные приказом о том, что придется ограничиться только “Шакалами”, разошлись.
3.
Дома Дарофеева ждал относительный порядок, наведенный Розой-Светой. Лишь рассыпанные по полу рукописи и заметки Игоря Сергеевича она сложила в одну стопку, и Пономарю теперь надо было раскладывать их по листочку.
Разбитые стекла вместе с кусками рам девушка из спальни вынесла, но в окно нещадно дул промозглый октябрьский ветер. Спать там было невозможно.
Предупредив Розу-Свету о том, чтобы ему не мешали, целитель начал очередную медитацию. Следовало показать ГУЛу, кто в доме настоящий хозяин.
“Жалюзи” работало безотказно и Дарофеев, проникнув под щит, снова вынужден был навестить его держателей. Но теперь на смену программе ГУЛа Игорь Сергеевич оставлял свою, препятствующую программированию, структуру.
Это, конечно, была капля в море. Большинство жителей двухсоттысячного Хумска несли на себе печать местного энергетического умельца.
НИИЭБ встретил Пономаря настороженной тишиной. Словно только что волна страха прокатилась по всему институту, оставив за собой след зловещего молчания. Методично, палату за палатой облетал целитель, снимая прежние и надевая новые программы. Никто не сопротивлялся. Пораженные радиацией попытались, правда, устроить массовую энергетическую атаку на Игоря Сергеевича, но “Жалюзи” не дало им осуществить замысел.
Дарофеев распрограммировал их (который уже раз?), надеясь, что это посещение будет последним. После всех пациентов пришла очередь персонала. Здесь вообще никаких сложностей не было.
Закончив массовое исцеление, Пономарь посмотрел на свою работу и решил, что потрудился на славу. Энергоизлучение всех людей в здании было свободно от навязанной им воли.
Но где же тогда ГУЛ? – Спросил вдруг себя Игорь Сергеевич.
4.
Чтобы никак не выдать себя, ГУЛ вынужден был затаиться. Не проявлять никакой активности. Ему пришлось пережить унизительный визит московского экстрасенса, который нацепил на него свою штуковину. Та моментально присосалась, но ГУЛ был уверен, что сумеет ее скинуть. Впрочем, зачем? Штуковина Дарофеева никак себя не проявляла, чувствовалось, что она работает, но ни о каком подчинении воле москвича информации в ней не было. Штуковина была совершенно безобидна. И это было странно. Зачем Дарофееву цеплять на всех безобидные штуковины? В этом был какой-то подвох.
Лишь после отлета москвича ГУЛ понял, что ему страшно. Но это был не знакомый ему страх за собственную жизнь, и не боязнь потерять с таким трудом выцарапанную свободу, а совершенно иное чувство. Оно граничило с тем самым подавлением воли, которое ГУЛ делал с помощью своих проволочных конструкций. Словно Дарофеев одним своим присутствием парализовал в ГУЛе стремление к свободе, вынудив его трусливо забиться в угол и покорно ждать, что с ним сотворит его владыка.
