Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) - Моника Мерфи

Я наливаю себе выпить и иду в свою комнату, бросаю сумку на край кровати и вытаскиваю несколько вещей, кладу их на прикроватный столик вместе со своим напитком. Я машинально полностью раздеваюсь и откидываю покрывало, проскальзывая под него. Беру свой стакан со стола и сначала делаю глоток выдержанного виски. Пока не выпиваю все до последней капли и облизывая губы, наслаждаюсь жжением, покрывающим мое горло.

Как гребаный дегенерат, я хватаю скомканные трусики с того места, где оставил их на столе, и подношу их к носу, глубоко вдыхая. Я все еще чувствую ее запах. Мускусно-сладкий. Как секс. Воспоминание о ее вкусе наполняет мой рот, и я закрываю глаза, спуская ее трусики вниз по груди и оборачивая их вокруг моего уже твердого члена.

Я чертовски одержим ею и тем, как она разговаривает со мной, как будто хочет меня разозлить. Вызывающий взгляд на ее лице ранее в библиотеке наполнил меня желанием укротить ее. Сделать ее своей. Прошлой ночью, когда она использовала мое тело, чтобы кончить, бесстыдно растирая свою влагу по всей передней части моих спортивных штанов — трахая меня. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не потянуться к ней. Прикоснуться к ней.

Трахнуть ее хорошенько.

Прошлой ночью я не знал, чего хочу, и это было заметно. Я мысленно потерял контроль над ситуацией и был повсюду. Это меня расстроило. Заставило меня разозлиться на самого себя.

На нее тоже, хотя я знаю, что это было несправедливо.

Но когда жизнь вообще бывает справедливой? Моя голова наполняется ее образами с прошлой ночи. Удовольствие на ее лице, когда я дрочил над ней, как она поджимала эти пышные губы, ее язык высунулся, чтобы лизнуть. Она вздрогнула, когда первые брызги спермы попали ей на лицо, а потом просто расслабилась и приняла. Как идеальная маленькая сабмиссив, какой она и должна быть.

Блядь.

В первый раз, когда мы были вместе, когда она отсосала мне, мой член попал ей в горло, заставив ее задыхаться.

Тогда я кнчил на ее идеальные сиськи.

Иисус.

Оргазм обрушивается на меня неожиданно, и я кончаю в ее трусики, тихий стон покидает меня. Теперь я лежу, злясь, что все уже закончилось. Ненавижу то, как быстро я теряю контроль тогда, когда дело доходит до Саммер.

Она становится моей слабостью. Та, которая мне нужна. Может быть, выходные в городе с моим отцом восстановят меня. Расстояние - вот ключ к разгадке. Отвращение – ближе ко второму.

Если я буду держаться подальше от Саммер, я не буду хотеть ее так сильно. Если я вспомню, каким нуждающимся она делает меня, это вызовет у меня отвращение.

Сделав глубокий вдох, я привожу себя в порядок, затем позволяю трусикам упасть на прикроватный столик. Я беру ее дневник и открываю его, нахожу то место, где я в последний раз остановился.

Моя мать отказывается меня слушать, отворачивается от меня или меняет тему каждый раз, когда я пытаюсь с ней заговорить. Я думаю, она знает, что происходит, но она ничего не делает, чтобы остановить это. Боже упаси, чтобы она расстроила Джонаса. Все, что она делает, это порхает вокруг него, пытаясь сохранить мир, но она тоже скрывает секреты.

Прямо как я.

Все в порядке. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о Дэниеле. Сегодня я снова прогуляла школу, и мы отправились в приключение. Как раз перед тем, как он отвез меня обратно в свою квартиру и набросился на меня. Это было хорошо. Мне это понравилось, но я не кончила. Он пытался и пытался сделать так, чтобы это произошло, но, я думаю, этому не суждено было случиться. В конце концов я заставила его остановиться и подрочила ему. Он кончил меньше чем через пять минут.

Я думаю, мальчикам это дается намного легче, чем девочкам.

Я захлопываю дневник, раздраженный тем, что читаю о ее опыте с кем-то другим. Придурок, который не смог заставить ее кончить. Тупой ублюдок. Мне кажется, что я мог бы подышать на нее, и она бы кончила, она такая отзывчивая.

Только когда дело касается меня, я думаю, теперь я доволен.

Только я имею такую власть.

Раздается стук в мою дверь, и, не дожидаясь моего ответа, мой отец врывается в мою комнату. Я сажусь, засовываю дневник под простыни, хмуро глядя на него, пока он меряет шагами мою комнату.

“Уже в постели?” Он делает паузу, наблюдая за мной, приподняв брови.

“Я устал”. Я пожимаю плечами.

“Не в поисках наследницы, чтобы трахнуться?” Он отпивает из стакана, который сжимает в руке. Скотч, я уверен. “Это твой обычный план, когда ты приезжаешь в город”.

Мне даже в голову не приходило связаться с кем-нибудь из знакомых мне наследниц и узнать, не хотят ли они куда-нибудь сходить. ”Ни одна из них меня не интересует".

“Твоя мать не хотела бы с этим согласиться”. Он полностью осушает стакан, ставя его на мой ближайший комод, спиной ко мне. Его плечи прямые и напряженные. “Она оказывает давление”.

Он снова поворачивается ко мне лицом. “Скоро твой день рождения. Тебе будет восемнадцать. Ты вступишь в свои права.”

Например, вступлю на права на мой трастовый фонд.

“И что?” Я знал, что это был первый шаг во многих многоуровневых наследствах, которые у меня были с детства. Может быть, мне было восемь лет? Во-первых, это трастовый фонд, оставленный семьей моей матери. Затем, когда мне исполнится двадцать один год, я получу деньги от своего дедушки по отцовской линии. В двадцать пять остаток моего законного состояния заполнит мой банковский счет.

Мои родители больше никогда не смогут контролировать меня в финансовом отношении. Свобода так близка, что я практически чувствую ее вкус.

“Твоя мать возлагает на тебя — большие надежды. Они были навлечены на нее. Они будут навлечены и на твоих сестер,» - говорит отец с отсутствующим выражением лица.

Я знаю, что он имеет в виду. Мать встречалась с отцом, когда они учились в колледже, хотя все знали, что они поженятся еще до этого. Ланкастеры - члены американской королевской семьи. Мы не можем жениться на простолюдинке с улицы. Моя будущая жена должна быть из определенной семьи, иметь определенный возраст и родословную, ходить в определенную школу. Ее нужно допросить, проверить и обучить. Мама будет отвечать за все это. Она уже выбрала для меня идеальную девушку. Эта девушка вообще ничего для меня не значит.

”Летиция". Я произношу ее имя. Мое тело, мой