Только ты - Элизабет Лоуэлл

И тут она ахнула от удивления и восторга. Долина перед ними круто понижалась. Каскад небольших плато образовывал своего рода лестницу, ступеньки которой представляли собой пестрый каменный ковер красного, розоватого и лилового оттенков.

Не было видно рек и ручьев, зато поражали великолепием каменные колонны и скалы, площадки и замки, соборы и арки, каменные гребни, долины и холмы, упирающиеся в горизонт.

Над этим величественным пейзажем плыли облака: ослепительно белые мешались с темно-синими и свинцовыми. Где-то в недосягаемой дали угадывались молнии и грозы, однако порывы ветра не доносили в эти края даже дождинки.

— Мы сюда направляемся? — шепотом спросила Ева.

Рено смотрел на открывшийся пейзаж и думал, что видит кости земли, прорывавшие тонкую оболочку жизни. Здесь не было широких зеленеющих долин, манящих к себе уставшего путника, не было следов повозок или огней, которые указывали бы на человеческое жилье.

Это было странное место. Казалось, камнем застыло бушующее, устремленное к небу пламя. И над всей этой первозданностью сухой ветер гонял облака, которые никогда не проливались дождем, и пламя становилось негасимым, неподвижным, вечным.

— Я не пошел бы туда без нужды, — признался Рено. — Я оставил бы эти глупости для своего брата Рейфа.

Ева кивнула и высказала свое мнение:

— Это по-своему красиво, но какой-то дикой красотой.

— Солнце тоже красиво, но можно ослепнуть, если смотреть на него.

Рено поцеловал Еву в затылок. Его сердце забилось чаще и сильнее, когда он уловил ответную реакцию девушки на эту легкую ласку.

— Мне удивительно, что ты находишь это красивым, — сказал Рено. — Ведь тебе не нравился вид голых скал.

— Вначале. Но затем это перестало наводить на меня жуть… Особенно после того, как люди Слейтера открыли огонь, — добавила она. — Видно, эти пули произвели сдвиг в моем мозгу.

Рено весело рассмеялся и на мгновение обнял Еву. Ему пришлось напомнить себе обо всех причинах, по которым он не должен сейчас позволить своей руке задержаться на ее груди, чтобы все-таки убрать руку.

— Мы сэкономили миль пятьдесят, а то и больше, пройдя этим маршрутом, — проговорил Рено. — Но все равно нас ожидает чертовски трудный и долгий путь.

— Вода нам встретится?

— Роднички, лужи в выбоинах, сезонные ручьи. — Рено пожал плечами. — Этого должно хватить, если будем действовать разумно.

— И если ты согласишься поить лошадей из шляпы? — предположила Ева.

При этом Ева улыбнулась, вспомнив, как она выливала воду из канистр в шляпу, потому что лошади не могли пробраться в узкую щель и подойти к источнику.

Рено поцеловал Еву в уголок рта и произнес.

— Радуйся, что мы едем на мустангах. Меньше них пьют разве что койоты.

Ева откровенно сочувственным взглядом смотрела на рот Рено. Увидев полуоткрытые девичьи губы, которые, пусть неосознанно, приглашали к поцелую, Рено отвернулся, не доверяя себе.

Седло было тесным для двоих, и ее бедра коснулись внутренней стороны бедер Рено. Его длинные пальцы скользнули по округлым ягодицам, наслаждаясь упругостью молодой плоти. Он крепко прижал Еву к себе и тут же отпустил, прошептав слово, которое, он надеялся, Ева не услышала.

Рено быстро соскочил с лошади. Он стоял так близко, что Ева почти касалась его ногой. Ей показалось, что она заметила кое-что, но тут же усомнилась. Не может же человек так быстро возбудиться!

Однако, снова взглянув украдкой, Ева убедилась, что не ошиблась. Когда-то подобное зрелище могло смутить ее. Сейчас же в ней родилось и разлилось по всему телу тепло. Ей вспомнились ласки Рено.

— Негодница, ты соблазняешь человека, — сказал он грудным голосом.

— Соблазняю?

— Именно!

— Я всего лишь сижу, — возразила она.

— И смотришь на меня так, будто прикидываешь, какой я на вкус с маслом и кленовым сиропом, — растягивая слова, пророкотал Рено.

Ева вспыхнула, однако не смогла сдержать смеха. Она все еще продолжала смеяться, когда Рено стащил ее с седла и поцеловал так, что у нее закружилась голова.

— А мне нравится, когда ты так смотришь на меня! — прошептал он у самого рта. — Мне это чертовски нравится.

Он поднял Еву на руки и подсадил в седло.

— Садись, gata. Нам предстоит очень долгий путь.

— Я не думала дразнить тебя, — возразила она.

Рено сел на лошадь и коротко кивнул.

— А может быть, мы могли бы… — голос Евы замер, но затем, не обращая внимания на румянец на щеках, она быстро закончила: — Ты мучаешься, я вполне здорова, так почему бы нам сейчас не…

Рено подъехал вплотную к Еве.

— Есть причина.

Спокойный тон Рено никак не соответствовал тому, что кричали его зеленые глаза.

— Слейтер? — с горечью предположила Ева.

Рено покачал головой.

— Я думаю, что пройдет не меньше двух дней, прежде чем Горбатый Медведь вновь выйдет на наш след. Шаман считает так же, а он знает страну лучше, чем все испанцы и отец Кэла, вместе взятые.

— Тогда почему же нам не заняться тем, чем нам обоим хочется?

Превозмогая желание, Рено улыбнулся, глядя на пунцовые щеки засмущавшейся Евы.

— А потому, моя сладкая девочка, что когда я возьму тебя в следующий раз, то не отпущу до тех пор, пока у нас обоих останется хоть капля сил.

Ева сидела, положив подбородок на колени и обняв руками ноги. Перед ней расстилались бескрайние дали.

Рено отправился на разведку ущелья, о котором говорил шаман. По его словам, ущелье должно вывести к старинному испанскому маршруту. Если дорога не сулит особых препятствий, они могут продолжить путь при лунном свете. В противном случае они устроят сухой бивак здесь, у края плато.

На западе солнце собиралось коснуться линии горизонта. Внизу, в отдалении, длинные густые тени выползали из-за каменных глыб и скал. Они вытягивались, двигались, и пейзаж менялся, словно узор в калейдоскопе.

Услышав позади шаги, Ева, не оборачиваясь, узнала Рено. Неповторимый ритм его шагов вошел в ее жизнь и стал частью ее самой, как и сладостные воспоминания об укромном источнике и радужном водопаде.

— О чем задумалась? — полюбопытствовал Рено.

Ева улыбнулась, продолжая наблюдать за игрой теней и закатных лучей.

— Я все удивляюсь, — сказала она, — как возник весь этот лабиринт и как он не похож на все, что я видела.

— У меня были такие же мысли, когда я увидел это впервые. Я встретил одного палеонтолога лет восемь тому назад…

— Это кто такой? — прервала его Ева.

— Палеонтолог?

Она кивнула.

— За этим хитрым словом скрывается человек, который разыскивает старые-престарые кости… Настолько старые, что они окаменели…