Посланница судьбы - Анна Малышева

– Какие книги вас интересуют, мадам? – спросил букинист.

– Меня интересуют распродажи частных московских коллекций, – прямо заявила она, не видя смысла в мистификациях. – У вас имеются такие сведения?

– Конечно, мадам, – тряхнул седой гривой старый букинист. – Вот, извольте взглянуть.

Он подвел ее к своей конторке, из-за которой вышел, когда виконтесса появилась в магазине, выдвинул один из ящиков и с поклоном подал листок, исписанный по-французски красивым, каллиграфическим почерком.

– Вы можете убедиться, сударыня, что в ближайшем месяце мы ожидаем три любопытных аукциона!

На листке были указаны даты и адреса намеченных распродаж, а также фамилии владельцев библиотек. Имени Белозерского в списке не значилось.

– Как часто проводятся в Москве подобные аукционы? – поинтересовалась виконтесса.

– Довольно часто… однако, – букинист несколько замешкался, – указанные здесь аукционы вряд ли состоятся в ближайшее время…

– Почему? – Елена недоуменно подняла на него взгляд.

– Эпидемия, мадам. Сами понимаете, – развел руками старый букинист. – Все откладывается на неопределенный срок… Москвичи уезжают… Покупателей нет, и книгами никто не интересуется!

– Ах, вот что… – протянула Елена.

– Это время надо просто пережить, сударыня, и все будет по-прежнему. Если я чем-то еще могу служить вам, я весь к вашим услугам!

Виконтесса украдкой перевела дух, от сердца сразу отлегло. Роковое решение, которое ей предстояло принять, откладывалось вместе с аукционами, среди которых маячил еще не назначенный, но неизбежный аукцион Белозерского. Мсье Перрен показался Елене очень милым человеком, и она, чтобы как-то его отблагодарить, с любезной улыбкой произнесла:

– Я, собственно, ничего определенного не собиралась покупать, но раз уж я здесь… Не могли бы вы отыскать для меня книгу, которой зачитывалась ваша бабушка?

– О, мадам! – растрогался букинист, сделав честь чувствительности своей нации. Его кроткие голубые глаза увлажнились. – Я с удовольствием отыщу для вас такую книгу, однако должен вас предупредить: то, что нравилось нашим бабушкам сто лет назад, вряд ли придется по вкусу нынешней читательнице. Это может показаться сентиментальным… даже смешным! Новый век, новые нравы, знаете ли… Моя бабушка любила романы мсье Мариво. Например, «Удивительные действия взаимного влечения». Еще «Фарзамон, или Новые романические безумства». Также был прекрасный роман «Карета, застрявшая в грязи». Однако этих книг у меня сейчас в наличии нет…

«И слава богу! – подумала Елена, успевшая пожалеть о своем капризе. – Как я такое подарю Майтрейи, уже читавшей Стендаля?!»

– Зато есть очень редкая книга – «Жизнь Марианны» того же самого автора, изданная в тысяча семьсот двадцать восьмом году известной парижской издательницей вдовой Кутелье. Вы непременно получите удовольствие от чтения, сударыня, – доверительно добавил Перрен, – история любовная, авантюрная и в высшей степени запутанная… И вполне приличная!

В карете, положив изящно упакованный томик Мариво на колени, Элен де Гранси с усмешкой подумала: «Вот и я, подобно моим предкам, начала собирать библиотеку. Недурное начало: расхожая фривольная книжонка прошлого века!»

Домой она вернулась лишь поздно вечером и сразу почувствовала неладное. Ей немедленно бросилась в глаза излишняя суетливость слуг.

– О, мадам! – всплеснув руками, выбежала ей навстречу горничная Мари-Терез, одна из самых преданных и честных служанок, нанятая когда-то еще виконтом де Гранси. – У нас беда! Принцесса заболела! В доме холера, не иначе!

Девушка была напугана до крайности и готова разрыдаться. В ее глазах, расширенных от ужаса, уже стояли слезы.

– Не может быть! – вздрогнула Елена. – Что за басни?! Возьми себя в руки! Вытри глаза и расскажи все по порядку.

– Днем после обеда мы гуляли с принцессой по бульварам, – волнуясь, заговорила Мари-Терез. – Мадемуазель захотела, и непременно, дойти до Хитрова рынка, все говорила о каких-то странных яблоках, которые можно там купить… Я ничего не поняла! На рыночной площади выступали циркачи: карлик и великан. Принцесса засмотрелась на них и вдруг сказала, что видела их как-то в компании вашего кузена. Мы посмотрели все выступление до самого конца, и Майтрейи заплатила карлику целый рубль!

– Неужели она спросила его о Глебе?

– Спросила, мадам… – потупив взгляд, призналась служанка.

– Боже мой! – покачала головой Елена. «До чего доводит любовь! – с грустной иронией добавила она про себя. – Принцесса обращается за помощью к уличному фигляру, если она влюблена…»

– Карлик ответил, что ваш кузен лечит холерных больных и целыми сутками пропадает в больнице, – сообщила Мари-Терез.

– Этого и следовало ожидать, – со вздохом заключила виконтесса. Мысль о мести князю не оставляла ее ни на минуту. Елена засыпала и просыпалась с намерением рассчитаться с человеком, сделавшим ей так много зла. Известие о том, что кузен, также ненавидевший князя и взявший с нее слово позволить ему самому осуществить мщение, посвятил себя вместо этого лечению холерных больных, угнетало ее. «Прекрасно, наш доктор занимается своим благородным ремеслом и мстить своему папеньке не собирается!» – негодовала Элен.

– Мы пошли по рядам, и принцесса отыскала те самые яблоки, о которых говорила, – продолжала Мари-Терез. – Когда мы вернулись домой, она съела одно яблоко и взялась за чтение, но вскоре утомилась и захотела прилечь. Она отправилась в спальню. А час назад я заглянула к ней… У принцессы сильный жар и рвота…

– Это еще ничего не значит! – виконтесса не хотела верить в самое страшное. – Идем к ней!

Проходя в сопровождении горничной через столовую, она увидела блюдо с яблоками. Это были те самые «звонки» ее детства, плоские яблоки, в которых косточки «звенели», как в погремушке, если плод потрясти возле уха. Елена рассказывала о них Майтрейи, когда та была еще совсем маленькой. Ни в Лондоне, ни в Париже они не могли отыскать этих яблок старинного московского сорта, казавшихся принцессе сказочными, мифическими, вроде молодильных яблок из русской сказки или того яблока, которое Парис присудил Прекрасной Елене. Да и сама виконтесса уже не верила в их существование, ведь огромное количество московских садов погибло в пожаре двенадцатого года и возродилось уже с новыми сортами деревьев. Но оказалось, на Хитровом рынке в тысяча восемьсот тридцатом году еще можно было купить этот исчезающий сорт.

– Никогда не слышала, чтобы кто-то заразился и умер оттого, что съел яблоко, – сказала она служанке, остановившись у стола и взяв один румяный «звонок». Виконтесса не удержалась от искушения послушать, как гремят в нем косточки, но вместо умиления этот звук вызвал в ней глухую тревогу. «Холера? Быть того не может! Просто Майтрейи узнала, что Глеб лечит холерных больных, а при ее впечатлительности недолго и вообразить себя больной… Еще бы, от милого все мило, даже «холера»! До чего она мнительна и нервна… Я не была такой в ее годы!»