Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Свирепо. Жадно.

Кайфуя от вседозволенности, от собственнических чувств, словно конченый придурок.

Какие там признаки у шизофрении?

Да их писали с него!

— Знаешь, — проскрипел изменившимся до неузнаваемости голосом, стремительно атакуя ее губы… затыкая столь желанный рот своим, да так… чтобы не то что пикнуть – чтобы дышать без его разрешения была не в состоянии, — иногда… мне хочется тебя…убить!

Ей не нужен был воздух. Нет!

Только он. Дима. Целиком и полностью.

Лиза совершенно обезумела, отвечая на его ласки с тем же голодом… с той же скрытой и явной яростью, насквозь пропитавшей ауру мужа.

Его страстные прикосновения наверняка оставляли отметины на ее теле в виде мелких синяков. Но она жаждала их. Льнула к нему плотнее, требуя очередную порцию.

Его поцелуи, больше напоминающие жалящие укусы, заставляли ее забыть обо всем на свете. Включая собственное имя. И дышать через раз.

А это его… «иногда мне хочется тебя убить»… Боже!

Мурашки табунами атаковали кожу. Внизу живота тянуло, ныло, выкручивало, требуя жесткого и грубого проникновения. И как можно скорее!

Потому что она была уже до бесстыдства влажной и готовой для своего мужчины. Потому что желание причиняло ей боль.

— Убей! — шептала Лиза в перерывах между поцелуями. — Растерзай, если пожелаешь. Давай, уничтожь меня. Только скажи… что любишь!

— Бл*дь, мышонок! — отчаянно взревел Похомов, пристально изучая ее лицо взглядом совершенно неадекватного человека. — Притормози! Ты же… в гроб меня вгонишь такими темпами!

Она не хотела тормозить. Ей требовалось нечто иное. А потому она крепко оплела руками его мощную шею и поцеловала. Сама.

Безудержно. Самозабвенно. Со всей самоотдачей, на которую была способна.

Наградой ей служил отчаянный рык сокрушенного зверя.

В тот же миг Дмитрий подхватил ее на руки и куда-то понес. Вскоре стало ясно, что муж намерен разложить ее прямо на капоте своего автомобиля.

Не самый плохой вариант, стоит заметить. И ничего против она не имела. Правда, до пункта назначения они один черт не добрались. Принялись срывать друг с друга одежду, точно ополоумевшие, гораздо раньше. Причем в отношении ее комбинезона фраза «срывать» использовалась в буквальном смысле слова. Практически сатанея из-за отсутствия доступа к ее телу, Похомов превратил клочок ткани, служивший для него своего рода преградой, в жалкие лохмотья. Теперь она целовалась с ним, будучи полностью обнаженной. Чувствуя, как призывно упирается в живот его внушительная, каменная эрекция. Лицо полыхало. Дышать становилось все сложнее. Сердце зашлось в бешеном ритме, а между ног все горело и пульсировало от предвкушения.

О, да! Она знала, что сейчас ей будет хорошо. ОЧЕНЬ хорошо.

В какой-то момент Дмитрий развернул ее к себе спиной, явно намереваясь поставить на четвереньки и хорошенько, прямо дико отыметь сзади. Но, судя по всему, в последний миг он вспомнил о ее разодранных до крови коленях и резко изменил тактику. В итоге Лизавета оказалась снизу. Под ним.

Странное дело, в такой позиции Дима не спешил переходить к активным действиям. Вовсе нет. Вместо этого, искренне удивляя ее, и вгоняя в ступор, он принялся с упоением поглаживать и нацеловывать низ ее живота. Иногда покусывал, слегка цепляя зубами чувствительную кожу. Тут же зализывал укус и снова целовал, хрипя при этом едва разборчиво:

— П*здец! Как же сильно… я люблю… эту девчонку!

— М-м-м…

— Как же сильно, бл*дь!

— Я тоже, — сбивчиво отвечала Лиза, вплетая свои дрожащие пальцы в его отросшие волосы, — Дима!

Когда столь странный всплеск нежности был завершен, Дмитрий наконец переключил внимание на ее трепещущую промежность. И занялся он ей основательно. Чего только Похомов ни вытворял своими пальцами и ртом с ее чувствительным клитором, и пресловутой точкой «G»!

— Скажи мне, Лиза, как сильно ты хочешь быть оттрахана своим мужем?

— О, Боже! Да!

— Что – да? — измывался, продолжая свои развратные действия.

— Хочу! Очень сильно хочу!

— И чем же мне взять тебя, Кроха? Руками, ртом или все же членом?

— Я не…

— Смотри в глаза и говори!

— Я – твоя, Дима! — сорвалась, пребывая на грани. — Бери как пожелаешь – я кончу от чего угодно. От любой части твоего тела.

Что же, своего она определенно добилась. Борзый тоже потерял над собой всяческий контроль и обрушил на нее настоящее цунами разврата и страсти.

Лиза истошно кричала, впиваясь острыми ногтями в его плечи. Извивалась на пальцах мужа, точно последняя распутница. Он довел ее до пика и в тот самый момент, когда она содрогалась от оргазма, резко вогнал в нее свой толстый упругий ствол. До упора. И плотину прорвало вновь! Очередной оргазм оказался столь мощным, что девушку затрясло со страшной силой.

— Боже! — завопила она не своим голосом, с наслаждением раздирая спину Похомова. — Да!

Очевидно, намереваясь свести ее с ума, Дмитрий принялся наращивать темп. И уже спустя несколько секунд врывался в ее тело так дико и мощно, что хлюпающие звуки их страсти перекрывали даже рокот автомобильного движка. Не говоря уже о стонах и криках, сопровождающих сам процесс.

— Давай, сладкая! Порадуй мужа! — он перекатился на спину, вынуждая ее оседлать его. — Попрыгай как следует! Трахайся, как последний раз в жизни!

После этих слов Лиза окончательно потеряла связь с реальностью.

О, она прыгала! Еще как прыгала, самозабвенно насаживаясь на его член.

За несколько секунд до очередного пика, Борзый перехватил инициативу: удерживая Лизу в одном положении, принялся жестко и быстро врезаться в ее пылающую плоть.

— Моя Кроха!

— Еще! Пожалуйста! Я… я…

— Обожаю, когда ты течешь для меня! — хрипел он, больно кусая ее за шею. — Но куда больше обожаю, когда ты для меня кончаешь!

В этот раз они пришли к финишу вместе. Практически одновременно.

Однако Дмитрий не спешил покидать её тело, даже когда полностью излился, обжигая ее нутро горячими струями вязкого семени. Оставаясь твёрдым наполовину, он стремился продлить бесподобные ощущения столь первобытного единства. От удовольствия Лизе хотелось блаженно прикрыть веки, наслаждаясь их персональной нирваной…

Однако, опасаясь причинить ему дискомфорт, спустя некоторое время она попыталась подняться на ноги. И данное намерение крайне не понравилось Похомову. Потому-то он на корню пересёк ее попытку отстраниться: точно тисками стиснул ручищами тонкую талию Лизаветы, призывая к смирению. Останавливая. Отрезвляя.

Громко рыкнув, лишь плотнее прижал к себе, буквально вынуждая ее распластаться на своей широченной, липкой от выступившего пота груди.

И, конечно же, отдышаться после их дикого марафона.

— Извини, — прошептала Лиза, уткнувшись носом в мужскую шею.

— За что?

— За царапины.

Жуткие красные борозды, испещрившие его спину и плечи, если называть вещи своими именами.

Борзый как-то странно фыркнул:

— Поверь, эти шрамы я буду носить с гордостью!

Она верила. Конечно, будет!

Повисла пауза, которую Лиза поспешила прервать, желая поделиться с мужем последними новостями:

— Ты забыл у меня в комнате свою зажигалку, ну… в тот раз. Помнишь? Нам с Даней пришлось ее обезвредить, чтобы Аркадий Михайлович не догадался о твоем визите, и…

— Да, я в курсе, — слегка кивнул Дмитрий, одобряя и принимая данный факт. — Ты молодец.

Несмотря на лестную похвалу, она заметно сникла.

Тяжелый вздох сорвался с губ.

Ясно. Значит, Даня доложил ему об этом происшествии гораздо раньше.

Тихушник!

— Эй! — словно почувствовав перемену в ее настроении, Похомов принялся нежно поглаживать Лизу по спине. — Это все мелочи, мышонок… ты мне лучше расскажи, что же все-таки произошло сегодня на озере? Не терпится услышать твою версию.

Всего на миг, но она испугалась. Замерла, чувствуя, как каменеют мышцы во всем теле. Знала: ничего страшного и непоправимого там не случилось, но стоило вспомнить ярость Дмитрия, направленную на Верещагина… и нутро леденело.