Гражданская война. 1918-1921 - Николай Какурин

В январе 1919 г. вся Енисейская губерния была покрыта целой сетью партизанских отрядов. Сибирская железнодорожная магистраль — единственная артерия питания белых сибирских армий находилась в непосредственной опасности. Для защиты Сибирской магистрали антантовское военное командование густо разбросало по ней отряд чехо-словаков, снимаемых с фронта. Колчаковское правительство также усиленно принялось за борьбу с повстанчеством, причем вся тяжесть его массовой карательной политики обрушилась главным образом на население. Сам Колчак требовал от своих исполнителей «самых жестоких мер» не только в отношении повстанцев, но и «сочувствующего» им населения. Эти указания окончательно развязали руки сибирским [251] карателям разного рода. Массовые репрессии в отношении местного населения в виде сжигания целых деревень, взятия заложников, поборов и грабежей вконец ожесточили крестьянство. Движение не только не пошло на убыль, но разрасталось все более. Крестьянские партизанские отряды организованно объединились в «крестьянскую» армию. Эта армия имела свой военнореволюционный штаб. Штаб осуществлял общее военное руководство, издавал осведомительные и разведывательные сводки. Вскоре движение из Енисейской губернии перекинулось и на соседние уезды Иркутской губернии (Шиткинский фронт). К лету 1919 г. в Алтайском районе возник самостоятельный очаг партизанского движения.

Местные коммунистические организации сразу взяли это движение в свои руки. Несмотря на свою значительную пространственную разобщенность, сибирские партизаны выступали под общим политическим лозунгом — борьбы за власть советов. Движение носило массовый характер, им руководила и на него опиралась РКП. Местные эсеровские и меньшевистские организации в результате своей предшествующей соглашательской политики окончательно утратили авторитет и значение в широких народных массах. Они старались удержать свое влияние в небольших кругах местной городской интеллигенции и связаться с той частью молодого колчаковского офицерства, которая сама была не прочь устроить военный переворот. Сибирский комитет РКП вел самостоятельную политическую линию, отвергая всякое сотрудничество с этими политическими банкротами. Он занят был внедрением планомерности в революционное творчество масс; попутно в его задачу входило полное отделение обанкротившихся политических партий в виде эсеров и меньшевиков от широких народных масс. Можно считать, что уже летом 1919 г. крестьянское партизанское движение выросло в такую силу, справиться с которой правительство Колчака было не в состоянии.

Оно обратилось за содействием к представителям Антанты, последние заставили чехо-словаков еще раз активно выступить на поддержку Колчака. Чехо-словацкие отряды совместно с белогвардейцами снова оттеснили в тайгу отряды сибирских повстанцев, угрожавших сибирской магистрали. [252]

Выступление чехо-словаков сопровождалось такими же жестокостями, как и «подвиги» сибирских карательных отрядов. Этот последний успех был куплен ценой окончательного разложения чехо-словацкого корпуса. Уже 27 июля 1919 г. колчаковское правительство вынуждено было заявить представителям Антанты о необходимости заменить чехо-словаков на линии железной дороги другими иностранными войсками. Самое оставление их в Сибири еще на одну зиму признавалось опасным и нежелательным. Просьба колчаковского правительства о замене чехо-словаков совпала с колебаниями Антанты в ее отношениях к колчаковскому правительству и самому Колчаку. Военные неуспехи на фронте и неурядицы в тылу заставили Антанту вновь обратить свои взоры на эсеров как на силу, способную, по их мнению, вывести сибирскую реакцию из тупика, куда ее завел Колчак. Эсеры, в свою очередь, нащупывали почву у Антанты насчет ее отношения к «военному перевороту», который бы вновь выдвинул на сцену «демократическую» власть, довольно бесцеремонно низвергнутую в конце 1918 г. под давлением Антанты.

Вот причины внутреннего порядка, которые в военной плоскости нашли свое отражение в прогрессирующем упадке боеспособности и численности белых сибирских армий. После челябинской операции число штыков и сабель в них уменьшилось до 50 000, хотя на довольствии по-прежнему числилось огромное количество — до 300 000 едоков. Все призывы Колчака о добровольчестве, обращенные к «имущему» населению Сибири, не нашли отклика даже в нем. Колчаковское правительство смогло набрать только 200 добровольцев. Таким образом, белые армии Сибири завершали круг своего развития. Развившись из классовых отрядов буржуазии за счет крестьянских мобилизаций, они снова возвращались к своим классовым и кулацким кадрам, так как основная масса крестьянства вылилась из них и шла единым фронтом с Красной Армией.

В такой обстановке генералу Дитерихсу, вступившему в управление всеми армиями белого фронта, не оставалось желать ничего иного, как быстро уходить за pp. Тобол и Ишим, чтобы, опираясь на рубежи их, постараться прикрыть политический центр Сибири Омск, являвшийся, кроме того, и жизненным центром для сибирской контрреволюции, поскольку [253] он был областным центром Сибирского казачества, еще поддерживавшего Колчака. За Омским районом начиналась уже сплошная полоса крестьянских восстаний. Но колчаковское правительство требовало немедленного перехода в наступление для сохранения своего пошатнувшегося внешнего и внутреннего политического положения{89}.

Таким образом, предпосылками последней крупной операции этого периода на р. Тобол являлись требования политики противника, шедшие в данном случае вразрез с интересами его стратегии. Наоборот, интересы политики и стратегии советского правительства совпадали в стремлении к скорейшей ликвидации Восточного контрреволюционного фронта, а численность советских армий и их внутреннее состояние после одержанных успехов допускали постановку им широких наступательных задач и принятие смелых решений.

15 августа 1919 г. армии противников вошли вновь в тесное боевое соприкосновение на линии р. Тобол. При этом советские армии Восточного фронта оказались сильно выдвинутыми вперед по отношению к войскам Туркестанского фронта, которые в это время вели борьбу с оренбургскими и уральскими казаками, примерно, на фронте Орск — Лбищенск. Поэтому фланговой 5-й армии Восточного фронта пришлось обеспечить свой правый фланг выделением особого заслона на Кустанайское направление. Сюда с левого фланга армии переводилась 35-я стрелковая дивизия. Для противника особое значение приобретал тот участок р. Тобол, который пересекала Сибирская железнодорожная магистраль (Челябинск — Омск); поэтому он являлся наиболее насыщенным войсками обоих противников. С советской стороны здесь действовала 5-я армия в количестве 24 000 штыков и сабель при 84 орудиях, развернувшаяся 17 августа на фронте Чиская — Березовская — Курган протяжением до 100 км, имея на своем правом фланге тракт из Троицка на [254] Петропавловск, а на левом — Сибирскую железнодорожную магистраль; противник стянул против нее 29 000 штыков и сабель при 60 орудиях своей 3-й армии.

Силы противника по своему внутреннему состоянию и по их количеству не позволяли рассчитывать на длительный успех наступления. Роль ударного кулака в плане командования противника возлагалась на конный корпус сибирских казаков в количестве до 7000 сабель, поднятый по всеобщей мобилизации. Этот корпус должен был действовать во фланг 5-й армии, в то время как Петропавловская группа противника (3-я армия) должна была атаковать ее с фронта.

Однако сборы конного корпуса происходили очень медленно, а тем временем 5-я красная армия с боем переправилась через Тобол и 20 августа развивала уже наступление на Петропавловск{90}. Тотчас после форсирования Тобола 5-я стрелковая дивизия должна была быть, согласно директивам командвоста, вытянута в резерв для отправки на Южный фронт. Ее место заполнялось растяжкой влево двух остающихся дивизий (26-й и 27-й). В то же время 3-я красная армия, переправившаяся также через Тобол, шла на Ишим. Указанная для 5-й армии перегруппировка, ослабляя ее на целую треть наличных сил, являлась благоприятной предпосылкой для наступательного контрманевра противника{91}.

Лишь его неготовность и моральное разложение оттягивало во времени начало этого контрманевра. Выполнение его началось 1 сентября под самым уже Петропавловском (схема 11). [255]

Захват оперативных приказов противника 2 сентября раскрыл красным все предположения белых. Они заключались в нанесении удара по правому флангу 5-й армии с юга — группой в составе двух пехотных дивизий (4, 7-я) и кавалерийской группой ген. Доможирова, в количестве 2000 сабель, с выходом последней на тылы красных. Таким образом, первый удар белых обрушился на сильно растянутую 26-ю стрелковую дивизию. В ряде упорных боев она утратила часть захваченного ею пространства. Красное командование быстро реагировало на создавшуюся обстановку (схема 11).