Нет голода неистовей - Кресли Коул

На рассвете Эмма не вернулась.

Охранники проследили, как она вошла в дом, и остались сторожить входы в замок. Но прошел совершенно безумный час, прежде чем Лаклейн ее нашел. Свернувшись в клубочек, она спала под лестницей в кладовке для швабр. Знала ли Эмма, что запах хранившихся там аммиака и мастики перебьет ее собственный?

Обнаружив свою пару дрожащей в пыли, Лаклейн заскрежетал зубами. В один миг его тревога обернулась яростью.

— Проклятье, Эмма, — поднимая ее, рявкнул он. О чем, черт возьми, она только думала? Он установит определенные правила, и, ей-Богу, Эмме придется…

Солнечный свет залил коридор, и Лаклейн бросился в угол, прикрыв ее тело своим.

— Закройте гребаную дверь!

— Мои извинения, — дверь закрылась, и за его спиной зазвучал знакомый протяжный голос. — Не знал, что здесь будут вампиры. Тебе следовало повесить табличку.

Помещение вновь окутал полумрак. Повернувшись, Лаклейн увидел Боуэна, своего старого друга. Удовольствие от встречи с ним померкло, когда он заметил, как сильно тот похудел. Походивший некогда телосложением на Лаклейна, сейчас Боу выглядел тощим и костлявым.

— Не успел я отойти от шока, увидев тебя живым, как ты, похоже, припас еще сюрприз, — подойдя поближе, Боуэн принялся нагло рассматривать лежащую на руках у Лаклейна Эмму, и даже приподнял ее волосы, и потрепал по подбородку — Красивая малютка. Немного грязновата.

— Сегодня утром она заснула под лестницей, — не в силах понять ее поступок, Лаклейн покачал головой. — Познакомься с Эммалин Трой. Твоей королевой.

Боу приподнял брови, выказывая тем самым эмоций больше, чем Лаклейн видел у него с тех самых пор, как его пара покинула его.

— Королева-вампирша? Судьба тебя, должно быть, ненавидит, — Лаклейн сердито засверкал глазами, а Боу вновь принялся рассматривать Эмму. — У нее заостренные уши?

— Она наполовину валькирия, — объяснил Лаклейн. — Выросла в их ковене. Ее прятали от Орды.

— Тогда ситуация только что стала еще занятнее, — сказал Боу, на самом деле показывая полное отсутствие интереса.

Эммалин задрожала и прижалась лицом к груди Лаклейна.

Боу окинул друга пристальным взглядом.

— Не думаю, что когда-нибудь видел тебя в таком истощенном состоянии. Иди умой свою мерзнущую крошку… валькирию и поспи. — И хотя еще не было и восьми утра, он добавил: — Виски я налью себе сам.

Позже днем Боу пришел к выводу, что Лаклейн совсем лишился рассудка.

Налив себе очередную порцию скотча, Боу тут же осушил бокал. Уж кому-кому, а ему последнему следовало бы сомневаться в вероятности того, что женщина вне клана или их расы стала ликану парой. И всё равно это было слишком ненормально. В мире не существовало других таких непримиримых врагов, как вампиры и ликаны, и, тем не менее, Лаклейн собирался признать одну из них — пусть даже и полукровку — своей королевой?

Где бы он ни находился последние сто пятьдесят лет, пребывание там совершенно очевидно свело его с ума…

Боу приподнял голову, отвлекшись на мгновение на запахи, плывущие из кухонь, где сейчас царила невообразимая суета. Все, кто работал в замке, готовились к полнолунию — убирались, стряпали многочисленные блюда, делали все, чтобы успеть в срок покинуть поместье. Ароматы готовящейся в печах пищи были точно такими же, как и в детстве, когда он здесь рос. На самом деле кухни Киневейна всегда были его любимым местом. Ликан нахмурился, пытаясь вспомнить, когда ел последний раз. Возможно, ему стоит изъять вампирскую долю еды. Ей она все равно не понадобится.

Вернувшись наконец в кабинет, Лаклейн поприветствовал Боу строгим выражением лица.

— Господи, друг, ты с утра так и не выпустил бутылку?

— Что я могу поделать? В Киневейне всегда был самый лучший виски. Ничего не изменилось, — Боу налил для Лаклейна полный бокал.

Тот взял его и сел за стол. Выглядел он при этом еще даже более изможденным, чем раньше. Хотя его одежда и была измята, словно тот только что проснулся. А на шее у него виднелась ранка. Нет. Невозможно, чтобы он допустил такую мерзость. Что с ним, черт возьми, стряслось? Поразмыслив, Боу пододвинул графин с виски к Лаклейну.

Когда тот поднял брови, ликан сказал:

— Решил, тебе это понадобится, когда ты станешь рассказывать мне, где это, дьявол тебя разрази, ты был, что мы так и не смогли тебя найти? — Боу услышал гневные нотки в собственном голосе. Словно он винил друга в его же исчезновении.

— Вы бы никогда не нашли меня. Так же, как я не смог найти Хита, — выдавил Лаклейн, и, как обычно, когда он говорил о своем младшем брате, его голос лишился всяких красок.

Вспомнив Хита, Боу покачал головой. Невозможно вспыльчивый, он отправился мстить за смерть их отца, не осознавая, что те, кто пытался убить Деместриу, назад не возвращались. Лаклейн отказывался верить, что Хит погиб.

— Ты был в Хельвите?

— Какое-то время.

— Его там не было?

На лице Лаклейна застыло неприкрытое острое горе.

— Орда… она не оставила его в живых.

— Мне жаль, Лаклейн. — После продолжительного молчания Бау нахмурился и нарушил тишину. — Ты сказал «какое-то время».

— Потом Деместриу выбрал местом заточения катакомбы.

— Катакомбы? — в Ллоре ходили слухи, что где-то глубоко-глубоко под Парижем полыхал вечный огонь, поддерживаемый Ордой лишь затем, чтобы пытать бессмертных, которых его пламя все равно не смогло бы убить. Виски поднялось в его пустом желудке, и Боу замутило.

Когда же Лаклейн вместо ответа выпил, лицо Боу напряглось.

— Огонь действительно существует? И сколько ты там был?

— Десять лет в темнице. Все остальное время — в огне.

После этих слов Боу пришлось осушить свой бокал и забрать графин обратно.

— Твою мать! Как же тебе удалось сохранить рассудок?

— Ты никогда не отличался особой тактичностью, — наклонившись вперед, Лаклейн нахмурился, словно изо всех сил пытался облечь свои мысли в слова. — Мне и не удалось. Когда я вырвался, то был не в себе. Приступы ярости накатывали на меня один за другим, и я уничтожал всё незнакомое. Просветление наступало очень редко. И когда я встретил Эмму, то все еще страдал от этих приступов, — признался Лаклейн.

— Как же ты освободился?

Помедлив, Лаклейн задрал штанину. Боу наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть и тут же присвистнул.

— Ты потерял ее?

Лаклейн опустил штанину.

— Не было времени. Пламя утихло, и я учуял ее запах на поверхности, — он схватил бокал и сделал жадный глоток. — Я боялся упустить ее после стольких лет ожидания.

— Ты… отгрыз ногу?