Краткая история быта и частной жизни - Билл Брайсон

Ходили упорные слухи, что новая жена была любовницей принца-регента и что Нэш был просто удобным прикрытием. Это предположение не так уж и беспочвенно, ибо она была редкой красоткой, а время не сделало Нэша сколько-нибудь привлекательней. Он был, по его же собственным словам, «толстым, приземистым типом с круглой башкой, вздернутым носом и поросячьими глазками». Но как архитектор он был просто волшебник и почти сразу начал работу над серией исключительно смелых и необычных зданий. В Брайтоне он переделал величественный Морской павильон в пестрый фейерверк зданий, известный ныне как Брайтонский павильон. Но самые большие преобразования ждали Лондон.

Никто (пожалуй, даже люфтваффе) не смог так сильно изменить вид Лондона, как это сделал Джон Нэш за тридцать лет. Он разбил Риджентс-парк, проложил Риджент-стрит и еще очень много улиц с роскошными «террасными» домами вокруг, что придало столице поистине царственный вид, которым она не могла похвастаться раньше. Он построил площади Оксфорд-серкус и Пикадилли-серкус, а также Букингемский дворец. У него были планы по преобразованию Трафальгарской площади, но смерть помешала ему претворить их в жизнь. И почти все, что он построил, он покрыл штукатуркой.

Кирпич как строительный материал для жилых домов можно было критиковать за многое, но с одним он справлялся прекрасно: с загрязнением воздуха. Это была крайне важная проблема. В раннюю Викторианскую эпоху уголь сжигался в Англии в неслыханных количествах. Типичная семья среднего класса могла сжечь тонну в месяц, а в Британии XIX века было множество семей среднего класса. К 1842 году Британия потребляла две трети всего угля, добываемого в западном мире. В результате круглый год Лондон был погружен в копоть и туман. В одном рассказе про Шерлока Холмса великому детективу пришлось чиркать спичкой — и это днем! — чтобы прочесть что-то, написанное на стене лондонского дома.

Пешеходы с трудом различали дорогу, нередко натыкались на стены и спотыкались о невидимые препятствия.

Известен случай, когда семь человек подряд свалились в Темзу, один за другим. В 1854 году Джозеф Пакстон предложил соорудить Большую окружную железную дорогу, чтобы соединить все основные железнодорожные станции в Лондоне; причем дорога должна была проходить в стеклянном туннеле, чтобы пассажиров не беспокоил нездоровый лондонский воздух. Очевидно, казалось куда привлекательнее вдыхать густой дым паровозов внутри туннеля, чем забивать себе легкие ядовитым смогом снаружи.

Уголь оседал слоями практически на всем — на одежде, картинах, посуде, мебели, книгах, домах и в дыхательной системе человека. В течение нескольких недель по-настоящему сильного тумана смертность в Лондоне сильно возрастала. Даже домашние животные, даже птица и скот на мясном Смитфилдском рынке часто умирали.

Угольная копоть садилась и на стены каменных домов. Строения, которые новыми выглядели великолепно, портились с пугающей быстротой. Белый строительный известняк хорошо выглядел только там, где грязь могло сдуть ветром или смыть дождем, в других местах он становился попросту черным. В Букингемском дворце Нэш использовал мягкий известняк кремового цвета из Бата, полагая, что он лучше сохранится, но ошибся: «батский камень» скоро начал крошиться.

Для ремонта здания пригласили нового архитектора, Эдварда Блора. Он сделал новый фасад, выходящий во внутренний двор Нэша, из канского камня (известняка, добывавшегося близ французского города Кан в Нормандии), который тоже почти сразу начал осыпаться. Наибольшие опасения внушало здание Парламента, где камень почернел и покрылся страшными щербинами и трещинами, словно по нему стреляли из ружей, хотя само сооружение держалось крепко. Чтобы сдержать разрушение, предпринимались отчаянные восстановительные работы: поверхность смазывали различными сочетаниями клея, смолы, льняного масла и пчелиного воска, однако это не давало ничего, кроме новых жутких пятен.

Как выяснилось, всего два материала не боялись коррозии. Один — это замечательный искусственный «камень Коуд», названный в честь его изобретательницы, миссис Элинор Коуд, которая владела также производившей его фабрикой. Камень Коуд был очень популярен и использовался всеми ведущими архитекторами примерно с 1760 по 1830 год. Он практически не трескался, и из него можно было легко формовать любые элементы архитектурного орнамента — бордюры, арабески, капители колонн и прочие виды декора, которые из обычного камня пришлось бы вырезать. Самый знаменитый объект из камня Коуд — скульптурный лев, стоящий на берегу Темзы напротив здания Парламента. Впрочем, встретить изделия из этого камня можно повсюду — в Букингемском дворце, Виндзорском замке, лондонском Тауэре и так далее.

Все они выглядят так и на ощупь кажутся точно такими, как если бы были сделаны из настоящего камня. Однако на самом деле это керамика сложного состава, то есть обожженная глина с добавками других материалов, особо прочная и долговечная. По большей части камень Коуд настолько устойчив к погоде и загрязнению, что выглядит практически новым даже через два с половиной века и после всех выпавших на его долю проявлений стихии.

Несмотря на его повсеместность, мы на удивление мало знаем про камень Коуд и про женщину, именем которой он назван. Когда и где он был изобретен, как к этому причастна Элинор Коуд, почему фирма внезапно прекратила свое существование в конце 1830-х — все эти вопросы не вызывают большого интереса в ученом мире. Миссис Коуд отведено всего полдюжины абзацев в «Национальном биографическом словаре».

Рис. 9. Закоулки викторианского Лондона, гравюра Гюстава Доре

Мы знаем наверняка только одно: Элинор Коуд была дочерью неудачливого бизнесмена из Эксетера, который приехал в Лондон примерно в 1760 году и открыл торговлю льняным постельным и столовым бельем. Ближе к концу десятилетия он встретил некоего Дэниела Пинкота, который уже занимался производством искусственного камня. Они открыли фабрику на южном берегу Темзы — примерно там, где сегодня находится вокзал Ватерлоо, и стали выпускать необычайно качественный строительный материал. Миссис Коуд часто приписывают изобретение этого материала, но кажется более вероятным, что у Пинкота была технология, а у нее — деньги.

В любом случае Пинкот ушел из фирмы уже через два года, и после о нем никто не слышал. Элинор Коуд весьма успешно вела бизнес в течение полувека, до самой своей смерти в 1821 году в возрасте восьмидесяти восьми лет. Это само по себе достижение для женщины восемнадцатого столетия. Она никогда не была замужем. Мы ничего не знаем про ее характер — была ли она милейшей леди, любезной пожилой дамой или ворчливой старой каргой? Все, что можно сказать, так это то, что без нее продажи стали сокращаться, и в конце концов фирма закрылась, так что сейчас никто не знает, когда именно она перестала производить продукцию.

Существует стойкий миф о том, что секрет камня Коуд умер вместе с миссис Элинор. На самом деле технология его производства была воссоздана экспериментально по меньшей мере дважды, так что ничто не мешало снова поставить дело на коммерческую основу. Но никто этим не заинтересовался — и это единственная причина того, что камень Коуд вышел из употребления.

Так или иначе, камень Коуд можно было использовать лишь для декоративных элементов, из него нельзя было класть стены. По счастью, был один достойный строительный материал, который также прекрасно выстаивал против загрязнения, — кирпич. Строительство каналов дало возможность перевозить кирпичи на баржах на значительные расстояния. Изобретение особой кольцевой печи (названной в честь изобретателя-немца печью Гофмана) позволяло сделать процесс изготовления и обжига кирпича непрерывным, а значит, удешевило материал. Отмена налога на кирпич в 1850 году еще больше снизила цены.

Но самым главным стимулом был феноменальный экономический рост Британии в XIX веке — рост городов, промышленности, а также числа людей, нуждавшихся в жилье. За годы царствования королевы Виктории (1837–1901) население Лондона выросло с одного до почти семи миллионов человек, а в новых индустриальных городах, таких как Манчестер, Лидс и Брэдфорд, население росло еще быстрее. Всего за столетие количество жилых домов в Британии выросло вчетверо, и все новые дома были в основном построены из кирпича — так же, как и большинство мельниц, дымоходов, железнодорожных вокзалов, канализационных систем, школ, церквей, муниципальных зданий, а также объектов инфраструктуры, которая стремительно развивалась в этот сумасшедший деловой век. Кирпич был слишком универсален и экономичен, чтобы от него отказываться. Он стал главным строительным материалом промышленной революции.