Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! (сборник) - Энтони Гилберт

– Да так, ничего… Из любопытства… – Он не нашелся с ответом и продолжал бормотать себе под нос: – Вот не ожидал… Отчего бы это она умерла… Нервы, тоска, недовольство… Но ведь от недовольства не умирают…

Девушка молча слушала, скривив губы от отвращения. Ее фиалковые глаза потемнели от гнева и с открытой неприязнью глядели на Ньюстеда.

– Во всяком случае, – продолжал он, – если доктор будет меня расспрашивать, я ему скажу, что моя жена просила тебя что-то взять для нее из стола.

– Не знаю, что вы замышляете, – ответила Нора, – но могу сказать одно: в столе не было ничего такого, что могло бы убить миссис Ньюстед. Кажется, ей… ей…

– Видишь ли, я действительно ничего не могу понять, – перебил Альфред Ньюстед. – Я никак не ждал ее скорой кончины. Мне было известно, что сердце у нее слабое, но доктор не выражал по этому поводу никаких опасений. В общем, если ты в самом деле ничего не давала моей жене, может быть, она все-таки скончалась от сердечного приступа. Я только хочу предупредить тебя, что доктору надо обязательно установить причину смерти…

– Ну и что? При чем здесь я? – спросила Нора.

Он прокашлялся, перед тем как ответить. А затем проговорил, растягивая слова:

– Вчера вечером, когда я вошел в комнату больной, ты подавала ей стакан воды.

– Она попросила дать ей воды.

– Ты уверена, что она просила дать только одной воды? – допытывался Ньюстед.

– Да. И знаю, что два глотка воды еще никого не убивали, – сердито проговорила Нора.

– Конечно, конечно. Вода не убивает, – согласился он. – Ну ладно. Если тебе не в чем признаться… Я просто хотел помочь тебе… Ты еще так молода, у тебя такая долгая жизнь впереди… А теперь надо сообщить доктору о случившемся. Тебе следует его дождаться. Не бойся, тебя не будут ругать…

– Не за что меня ругать, – угрюмо буркнула Нора.

– Да, поскольку всю ночь больная спала спокойно…

Ньюстед пошел вниз по лестнице, а Нора молча направилась в комнату умершей. В ушах у нее звучали его последние слова, и от них на душе становилось нехорошо и тревожно.

«Да, правда. Вечером я крепко заснула, – думалось ей. – После чая я совсем с ног валилась… – Тут Нора отогнала нелепые мысли, лезшие в голову, и даже улыбнулась. – Чего только не придумаешь в этом мрачном доме! Я словно кинофильм ужасов сочиняю, а на самом деле – обычная житейская история. И чай, который я выпила, это самый обыкновенный жидкий чай… Какой ему смысл усыплять сиделку, которая пришла ухаживать за его женой? Это было бы глупо. Но с другой стороны, он все время старался отдалить меня от больной. Если бы я оставалась с ней, я бы заметила, что ей стало хуже, помогла бы, успокоила бы ее». Нора никак не могла отделаться от тревожных мыслей.

Она вспомнила слова умершей: «Герберт… Найдите его…» Больная дала ей понять, что адрес этого Герберта есть в записной книжке. Нора совсем забыла о книжечке и теперь нащупала ее в кармане передника. А что, если эту книжечку и искал с таким рвением Ньюстед в чемодане?… Или действительно он сам не знал, что ищет, но, чего-то опасаясь, хотел проверить содержимое чемодана?

«А кто такой этот Герберт? – продолжала размышлять Нора. – Друг дома или родственник? Фамилия его неизвестна, и сейчас не время листать записную книжку. Но эту книжечку надо припрятать. Ньюстед может снова сунуть нос в чемодан, но обыскивать меня он не посмеет».

Нора снова вышла из комнаты, где лежала покойная, и приблизилась к лестнице.

Дверь в столовую, которая находилась внизу, была открыта, и можно было слышать, как Ньюстед быстро и взволнованно говорил по телефону:

– Да, это произошло неожиданно. Дело в том, что вы не предупредили меня, что так может случиться… Я полагаю, что смерть наступила во сне. Да, она приехала вчера вечером, но слишком поздно, чтобы чем-то помочь… Да, конечно, она еще здесь, но боюсь, она нам мало поможет. Хорошо, посмотрим.

Ньюстед повесил трубку, и Нора вернулась в комнату Эдель. Как она и предполагала, Ньюстед не очень-то спешил сообщить доктору о смерти жены. Сначала под этим предлогом он отправился обыскивать каморку и чемодан сиделки. Значит, он в чем-то ее подозревал, а она была убеждена, что не сделала ничего дурного.

«Что я могу ему сделать плохого? – говорила Нора сама с собой. – Может, он боится, что я найду этого Герберта, которого он почему-то опасается? Ох, я совсем растерялась, как вчера в тумане. Но теперь мне не выбраться из этой заварухи. Доктор станет меня расспрашивать… Лучше бы я не искала этот дом и вернулась в Лондон. Тут одни тайны и загадки! Странная болезнь миссис Ньюстед, ее внезапная смерть, какой-то Герберт…»

Желая отвлечься от тревожных мыслей, Нора стала наводить чистоту и порядок в комнате покойницы. Нашла тряпку за шкафом и вытерла пыль. Перебрала все пузырьки и флаконы на ночном столике, аккуратно разложила лекарства в стенном шкафу. Она закрывала дверцы шкафа, когда в комнату вошел Ньюстед.

– Я здесь немного прибралась, – сказала Нора.

– Что ты взяла из шкафа? – быстро проговорил он.

– Ничего.

– Ты чересчур усердна, моя милая, – прошипел он сквозь зубы.

Нора взглянула на него с удивлением. Чем он может быть недоволен?

– Каждая сиделка обязана содержать пациента в чистоте, – недовольно заметила Нора. – А здесь, наверное, сто лет не…

Ньюстед шагнул к шкафу и распахнул дверцы. Он внимательно оглядел все пузырьки, словно опасался, что девушка спрятала какой-нибудь из них. Нора, глядя на него, чувствовала, что он относится к ней не только с подозрением, но и враждебно. В этот момент зазвенел звонок входной двери, и Ньюстед сухо заметил:

– Должно быть, доктор.

Он пошел открывать дверь – поднимать щеколду, отпирать замок, освобождать цепочку, – и не прошло пяти минут, как в дом вошел доктор, не слишком довольный тем, что так долго ждал у входа. Он прямо направился в спальню умершей. Это был высокий, слегка сгорбленный пожилой человек с длинными седыми волосами.

Нора, стоявшая у окна, обернулась, заслышав шаги в комнате. Доктор подошел к постели Эдель Ньюстед, нагнулся над ней и снова выпрямился.

– Когда наступила смерть, сиделка? – спросил он.

– Она не сможет вам сказать, – ответил за Нору Ньюстед. – Ее тут не было.

– Но вы мне сказали, что сиделка приехала вчера вечером.

– Да, в одиннадцать, но так как моя жена уже спала, приняв снотворное, которое я ей дал…

– Хм! Значит, вы не видели ее в состоянии бодрствования, сиделка?

– Нет, видела! – поспешила ответить Нора, боясь, как бы Ньюстед ее не опередил. – Вчера вечером я была с ней несколько минут. Она хотела что-то попросить.

– И вы ей дали?

– Она попросила воды, и я дала. Потом она успокоилась, и я пошла на кухню выпить чашку чаю. После этого мистер Ньюстед велел мне идти спать и сказал, что я не понадоблюсь до утра.

– Потому-то вы и не знаете, в котором часу она скончалась?

– В два часа без четверти она чувствовала себя нормально, – вмешался Ньюстед. – Именно поэтому я ее оставил и пошел спать. А сиделка пришла очень усталая… Она заблудилась в тумане и с трудом отыскала наш дом. Кроме того, в такое позднее время ей нечего было делать у постели больной. Так я полагал.

– В котором часу вы снова вернулись к больной? – спросил доктор Ньюстеда.

– Около шести утра. Меня испугал ее вид, я позвал сиделку и позвонил вам по телефону.

– Со мной вы говорили в половине седьмого, – холодно заметил доктор.

– Я звонил вам раньше, но не мог дозвониться: что-то случилось на линии, – стал объяснять Ньюстед. – А позже, когда сиделка сказала мне, что моя жена умерла, я снова позвонил вам.

– Мой телефон был в полном порядке, насколько я знаю, – заметил доктор. – В котором часу больная приняла снотворное?

– В десять вечера, как обычно.

– Сколько таблеток вы ей дали?

– Одну, как вы назначили. Вспомните…

– Я прекрасно помню, сколько я назначил, – прервал врач. – А где эти таблетки? Я предупредил, что больше одной давать ни в коем случае нельзя.

– Кажется, сиделка вынула их из шкафа… К вашему приходу она все привела в идеальный порядок.

Нора подошла к шкафчику и, оглядев пузырьки, взяла один, на который обратила внимание еще вечером.

– Этот?

И протянула лекарство доктору, который не удосужился поблагодарить ее.

– Что-то странное, – пробормотал задумчиво старый доктор. И тут же обратился к Ньюстеду: – Когда я дал вам этот флакон?

– Видите ли… Кажется, в пятницу.

– А сегодня вторник. Вы начали давать ей таблетки с пятницы?