Обороты - София Чар

поклонившись, тот мгновенно исчез, за ним же потянулись и собравшиеся в палатке. И только когда вышел последний Шарриаш потер переносицу, не сдержав тихого смешка.

– Что-то не так? –нахмурившись, уточнил Морис, напряженно покручивая ус.

Не сразу ответив, Рамина откинулась на спинку своего кресла.

– Мы уже встречались с Патриком. И тогда устроили небольшой маскарад, за что мне теперь почти стыдно. У вас очень благородный сын, а мы его так обманули, – все же призналась Воля.

Впрочем, ее слова старика отчего-то не обрадовали. Дернув от досады ус, он только помрачнел.

– Благородный… В том то и беда, что один благородный дурак, а второй подлый умник, – в сердцах пробормотал он.

Детей своих Морис любил, но любил разумно, прекрасно видя и их достоинства и, увы, недостатки. Точно все, что в нем было разделилось поровну и скомпоновалось в таком нелепом сочетании. На том разговор им пришлось прервать, так как в палатку вошел тот, о ком они говорили.

Порядком потрясенный чем-то, Патрик успел сделать несколько быстрых шагов вперед, прежде чем спохватился и поклонился.

– Наагаи!..

– Проходи, Патрик, – кивнув на место рядом с Раминой, только и ответил Шарриаш.

Ситуация была забавной и в другой момент он уделил бы ей куда больше внимания, но сейчас взгляд нага снова метнулся к выходу. Еще с начала совета он не мог отделать от возрастающего чувства лихорадочного нетерпения.

Что-то должно было произойти. И наагаи не ошибся. Больше всего он ждал именно своих сородичей, аристократов из Шшааса, именно на них он мог положиться также как на кшерхов.

Дав клятву раз, наг не мог ее предать, честь для этого народа неразрывно была связана с самой жизнью. Предав свое слово, запятнав честь, наг начинал медленно угасать. Впрочем, это не значило, что все наги были благородны, это Рамина внушила воспитаннику в первую очередь.

Пока наг не принесет четкую клятву – верить ему не стоит. За сладкими словами и туманными обещаниями так легко скрыть кубок с ядом или острие коварного кинжала.

Опустив взгляд к своим рукам, сложенным на столе, Шарриаш на миг прикрыл глаза, прислушиваясь, полностью отдавшись своим чувствам, улавливая тяжелый, приближающийся шорох и голоса, что один за другим повторяли его титул.

Наагаи.

Все голоса звучали одинаково – наги куда лучше людей умели скрывать свои эмоции. Одно слово, одно звучание. Монотонное, почти усыпляющее, оно казалось бесконечным, пока вдруг странная, дурманящая, система не была нарушена.

– Наагаи, Хеннек, вы еще живы и… О, прекрасная Рамина, вас я особенно рад видеть.

Звук этого, голоса, мягкого и тягучего, точно патока, вынудил Шарриаша медленно поднять взгляд к последнему вошедшему и с интересом повернуться к Воле. И если сам он, в отличии от отца и сына Хеннеков удивление скрыть смог, Рамина только улыбнулась, едва заметно кивнув.

– И мы рады видеть вас, благородный Дейше, – все же ответила она последнему нагу.

Поморщившись, Морис бросил на женщину быстрый взгляд. Говорить перед наагаи было дурным тоном. Пусть даже она итолько отвечала на приветствие.

А вот Шарриаш только скользнул по вошедшему особенно пристальным взглядом. Благородный Дейше – он слышал это имя и понял, что Воля подала голос только, чтобы предупредить его.

Еще во времена, когда была жива нагайше он прославился своим умением плести интриги и только гадать оставалось, отчего этот хитрый змей не сверг Ссашиха и не занял его место. Ему это было вполне под силу.

Слышал это имя и Патрик, даже видел дом благородного Дейше в Шшаасе, но самого его никогда не встречал и теперь… Был несколько разочарован. Даже на фоне собравшихся Дейше не выглядел опасным, скорее наоборот. Холеные руки с длинными пальцами точно никогда не касались ничего тяжелее бокала вина, почти кукольное лицо, сочетающее фарфоровую красоту застывшей статуэтки и хищную привлекательность зверя, свойственную нагам не внушало опасения. Даже фигура нага, облаченного в яркие шелка теряла вес на фоне других собравшихся.

Впрочем, самому нагу до этого дела не было. Скользнув взглядом по собравшимся, он с аристократической непринужденностью опустился на последнее незанятое место. На противоположном конце стола от Шарриаша.

В отличии от людей, наги, что собрались в палатке не смотрели на Шарриаша заискивающе, скорее оценивающе. Наагаи, выращенный человеком, бродягой, стоит ли он их верности?

Медленно обведя собравшихся взглядом, Шарриаш только глубоко вдознул, ощущая тяжесть этих испытывающих взглядов, видя замершие, нечеловечески неподвижные фигуры нагов, что ждали его первых слов. Слов, что должны были проложить ему путь либо к трону, либо к гибели.

– Вы не знаете меня, а я не знаю вас. Для доверия причин у нас-с-с мало. Но раз вы пришли сюда – значит Ссаших вам не по душе больше, чем я, воспитанный кшерхами. Или же вы пришли сюда ради наагайе Шайяре. Разница одна – вы против Ссашиха, а значит мы с вами на одной стороне. Вы пришли ко мне, на ту сторону, главой над которой стою я и я же здесь жду обета верности. За него я даю вам слово уничтожить Ссашиха. На поле брани – честно, если он примет мой вызов или не честно, но не менее результативно. Даже если я проиграю – Ссаших будет мертв, – четко и твердо произнес Шарриаш, переводя взгляд от одного к другому нагу.

– И вы, благородный Шарриаш, его из могилы достанете? Какое благородное безумство… – раздался голос Дейше.

Во время разговора этот наг был единственным, кто позволял себе легкую улыбку. Казалось, что он не воспринимает ни слова мужчины, ни все происходящее всерьез. И только взгляд глаз, странного для нагов, насыщенного вишневого цвета, был серьезен и остер.

– Благородный Дейше… – медленно закипая, подал было голос Морис, но договорить не успел.

– Если наагаи падет – Ссашихом займусь я и вы, благородный Дейше, – с очаровательной улыбкой, ответила Рамина.

И если слова Шарриаша не заставили нагов заговорить, слова Воли отозвались шипящим шорохом, прокатившимся десятком собравшихся над столом. Это заявление было уже серьезным. Если наагаи здесь не знали, то причин не доверять благородному Дейше не было ни у кого.

Прищурившись, Дейше ответил не сразу, пристально глядя на женщину.

– А Воля ваш разве позволит нам чем-то заниматься совместно, прекрасная Рамина? – сладко протянул он, заставив почувствовать себя неуютно почти всех присутствующих.

– Дараи погиб, благородный Дейше, я – Воля кшерхов. Вы когда-то дали мне слово поддержать меня в одном безумном начинании. Только что вы