Диверсанты - Евгений Андреянович Ивин

Тень промелькнула на лице Брыля, но не стерла радостного настроения.

– И что же надо от меня уголовному розыску? – просто и спокойно спросил Брыль, протягивая руку Рыбалко.

– Федя, ты не бойся. Это тебя не касается! – попыталась вмешаться Зоя.

– Зайка, ты же знаешь, что мне нечего бояться. А уж если есть нужда у уголовного розыска в Брыле, послушаем в чем. Ты лучше нас покорми. Я не ходил сегодня в столовую, там одно крупное дело начали в мартене, ни минуты свободной. Пообедаем, товарищ уголовный розыск? – улыбнулся Брыль.

– Если хозяйка не возражает, – улыбнулся в ответ капитан, прикинув, что, пожалуй, такая форма общения даст ему возможность приблизиться к Брылю, породит в нем определенное доверие. Тут воля Брыля ответить на его вопросы или нет, заставить или обязать его никто не сможет, только сам Брыль, поэтому Рыбалко считал, что важно выбрать сразу правильный тон, чтобы он не замкнулся.

Пока капитан мыл руки и неторопливо промокал их полотенцем, Зоя расставила на столе тарелки с дымящимся борщом и разложила приборы.

– Мы могли бы с вами поговорить за обедом, – предложил Брыль, – зачерпнув ложкой борщ и осторожно трогая его губами. – Давайте сразу договоримся, весь разговор мы будем вести при жене, у меня от нее секретов нет, иначе мы и говорить не будем, – он взглянул на капитана.

– Я не возражаю, тем более что Зоя Георгиевна в свое время имела к этому отношение. Правда, может быть, не совсем приятно говорить за обедом об убийстве.

– Ничего, сойдет! Мы не мнительные!

– Тогда дело вот в чем. Недавно на юге был найден труп, он долго пролежал под соломой, но мы все-таки его опознали. Но главное не в этом. Тот человек был убит выстрелом из пистолета, того же самого «парабеллума», что и Паршин. Этот выстрел и привел меня в ваш город. Я хочу с вами, Федор Игнатьевич, посоветоваться и очень прошу вас помочь мне разобраться в причинах убийства Паршина. Может быть, это даст мне возможность понять причину второго убийства, и тогда мы сможем вести розыск.

Федор быстро покончил с борщом, не отвечая капитану, и, облизнув ложку, положил ее в пустую тарелку.

– Это ловкий мокрушник!

– Федя! – с укором одернула Зоя мужа.

– Извини, Зайка! Я хотел, чтобы товарищ лучше меня понял. Совсем отучила от жаргона, слова по фене не вымолвишь. Даже в школу два года уже хожу, чтобы обратно русский язык вспомнить, – засмеялся Брыль.

– Да я, Федор Игнатьевич, тоже не приучен к жаргону, хотя знаком с этим языком. Как говорится, с волками жить… Так что Зоя Георгиевна права, будем на русском языке объясняться.

Такой шутливый тон как будто окончательно сломал условные преграды, капитан почувствовал, что Федор расслабился и смягчился.

– Чем же я могу вам помочь? Следователь прошлый раз добивался от меня: откуда и с каких пор я знал Паршина. Не хотел я тогда говорить, обидел он меня. Хотел мне дело пришить.

– Федя, я уйду, чтобы не слышать, – возмутилась Зоя.

– Все, конец! Не надо уходить, – остановил ее Брыль. – Ему хотелось видеть меня убийцей. Он поймал, он разоблачил – слава ему. А я, как на грех, не хотел влезать в версию. Инспектор с ним работал – умница. Так тот сразу учуял, что не моя это работа, следы кое-какие нашел. Я всего-то не знаю, но освободили меня.

– Я читал это дело. Оно проведено профессионально, но убийца, вы правильно заметили, Федор Игнатьевич, очень ловкий.

– Фото есть? – спросил Брыль, прекрасно понимая всю механику его разговора с инспектором уголовного розыска.

– Вот, посмотрите, – Рыбалко вытащил из кармана фотографию Шкета и протянул Брылю.

– Нет, наши дорожки не пересекались. Он откуда?

– Из Киева. Там у вас не было знакомых, кто мог бы знать Паршина? – повернул в нужное русло разговор капитан.

– Нет. Он жил в Перми. С Жиганом был уговор: мы свои дела будем делать в других городах, а добычу привозить к нему. Там он все легко сбывал и риску никакого. Я один знал Паршина. Жиган мне доверял, я и привозил к нему добычу. Конечно, он обманывал нас, но в этом деле не проверишь. Жиган однажды сказал, что как-нибудь проучит его. Да не довелось, убил конвоир Жигана при попытке к бегству. Это я случайно узнал недавно. Жиган был сам загадочным человеком с мутным прошлым. Кто он был я и сам не знаю.

– А мог Жиган кому-нибудь поручить разделаться с Паршиным?

– Нет! Время еще не наступило, он был нужен Жигану.

– Скажите, Федор Игнатьевич, а не кажется вам странным тот факт, что Паршин, человек образованный, хорошо разбирающийся в искусстве, музыке – я читал перечень книг, которые имелись в его личной библиотеке, – и вдруг имел связи с закоренелым рецидивистом, торговал краденым? Нет ли здесь какой-нибудь другой связи? Вы ничего никогда не слышали от Жигана по этому вопросу?

– Как-то был у нас разговор, это накануне моего ареста. Я сказал, что Паршин может надуть его по последней добыче, золото и камни взял он у какого-то академика. Жиган сжал свой огромный кулак перед моим носом и сказал: «Вот он у меня где – этот туз крапленый». Кстати, и кличку он ему дал «Туз». Может быть, он имел какие-нибудь компрометирующие данные на Паршина? Что-нибудь там по войне, а?

– Вот это я и хочу понять. Три года назад, когда велся активный розыск убийцы, следствие занималось его прошлым. Кроме того, что он был в плену во время войны, ничего компрометирующего на него как будто бы нет.

– А женщины? – вдруг вставила в их разговор свою мысль Зоя. – Были же в его жизни женщины. Чтобы он чего-нибудь о себе не рассказал женщине, когда был с ней в близких отношениях, – такого быть не может. «Ищите женщину!» – гласит и мудрая французская пословица.

– Были женщины в его жизни, – ответил ей капитан. – Но, видно, отношения у него с ними строились так, что ничего он им о себе не рассказывал. И над этим думали товарищи из прокуратуры. Федор Игнатьевич, когда вас арестовали на вокзале в Перми, при вас чемоданчик был, а там двойное дно и доллары. Вы этот чемоданчик Паршину везли?

– Паршину. Но я и сам не знал, что там двойное дно и валюта. Жиган мне подсунул. Сказал, отвези это Тузу, срочно надо. Видно, были у них какие-то дела по валюте, в которые он меня не посвящал. А теперь умерли эти дела с Жиганом и Паршиным.

– Да, но