Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина

– Ладно, – тихо сказал Серега. – Давайте поезжайте… Только возвращайтесь скорей, пожалуйста!

– Слово даю, – внушительно сказал Валентин и выскочил на крыльцо.

Хлопнула дверца, взвыл мотор, потом он затих – и Серега остался один.

Николай Ильич Сапожников, прижав трубку к уху, в очередной раз слушал длинные гудки. Телефон Сереги не отвечал, хоть тресни! Сначала Сапожников ругался на растяпу сына, потом ругаться перестал и начал потихонечку Серегу упрашивать:

– Ну Серега, ну сынуля… ну возьми трубку! Ну возьми!

Вот уже два часа Сапожников-старший не мог связаться с младшим, и ему было очень не по себе. Николай Ильич всегда посмеивался над женой, которая сразу начинала воображать всякие страсти-ужасти, если сын где-то задерживался, но сейчас почему-то было не до смеха. Ничего не мог с собой поделать: мерещилась какая-то отвратительная ерунда.

Крушение поезда, например. Или нападение террористов, захват заложников… В общем, всякие страсти-ужасти, которые очень мешали сосредоточиться на работе.

Работа состояла в том, что Николай Ильич в двадцатый или тридцатый раз перечитывал акты вскрытия трупов заключенного и надзирателя – и снова убеждался, что не ошибся: оба были безнадежно мертвы.

Мертвы… но один был похищен из могилы, а другой сбежал…

Зачем похищен? Как сбежал?!

– За-га-доч-но… – задумчиво повторил Сапожников и только протянул руку, чтобы опять нажать на цифру 8 на клавиатуре своего мобильного, как этот самый мобильный разразился звонками, а на дисплее высветился номер.

Серегин номер!

Николай Ильич сказал радостно:

– Ага!

Слава богу, нашелся! Теперь вполне можно успокоиться и изругать Серегу за то, что заставил отца нервничать.

– Ну, попадись ты мне только… – сказал он грозно, нажав на клавишу ответа.

– И что будет? – отозвался насмешливый голос.

Голос был не Серегин. Незнакомый мужской голос!

– Кто это? – быстро спросил Николай Ильич. – Почему вы звоните с этого номера? Как к вам попал телефон моего сына?

Вообще-то он понимал, что задает дурацкий вопрос. Как-как… да вот так! Растяпа Серега где-то посеял свой мобильник (между прочим, уже третий по счету!), этот незнакомец его нашел, просмотрел адресную книгу, увидел контакт под названием «Папа» – и позвонил.

Теперь последует одно из двух.

Первый вариант – незнакомец благородно сообщит, как его найти, чтобы он мог безвозмездно, то есть даром, вернуть растяпиному папе телефон.

Второй вариант – незнакомец не захочет возвращать телефон безвозмездно, то есть даром, и назовет сумму, за которую готов с ним расстаться. А растяпиному папе придется решить, стоит ли бэушная и изрядно покоцаная Серегина «Нокия» того, чтобы выкладывать за нее какие бы то ни было деньги.

Однако Сапожников ошибся.

Незнакомец предложил третий вариант!

– Этот телефон я у вашего сына забрал, – спокойно сообщил он. – Забрал именно для того, чтобы позвонить вам. Ведь это вы – Николай Ильич Сапожников, проводивший вскрытие тела одного заключенного, умершего от инфаркта во время побега из тюрьмы?

– Что? – растерялся Сапожников. – При чем тут… вскрытие? Где мой сын?

– Ваш сын у меня, – с прежним спокойствием сообщил незнакомец. – А у вас – сердце моего отца.

– Чт-то?.. – с запинкой спросил Николай Ильич.

– Сердце моего отца, – повторил незнакомец. – Меня зовут доктор Краев. Мы с вами отчасти коллеги. Вы – патологоанатом, я – реаниматор… – Он подумал и уточнил: – В некотором роде.

Николай Ильич не понимал, как можно быть реаниматором «в некотором роде». Реанимация, как известно, – меры по спасению человека, который находится в состоянии клинической смерти. Реаниматор пытается восстановить жизненно важные функции организма… Как это делать «в некотором роде»?!

Впрочем, сейчас было не до профессиональных тонкостей.

– Я ничего не понимаю, какое сердце?! – воскликнул он. – Какого отца? Вы сумасшедший?!

– Не больше, чем вы. Скажите, вы ведь захотите похоронить своего сына целиком? Вот и я хочу, чтобы трупу моего отца было возвращено сердце. Пока у него в груди пустота.

– Похоронить сына?.. – пробормотал Сапожников, чувствуя, что у него в груди тоже образуется пустота. – Я захочу похоронить сына целиком?! – И закричал, не слыша своего голоса: – Где Серега?! Где мой сын?! Он жив?! Отвечайте, вы, как вас там?!

– Доктор Краев, – спокойно произнес голос, звук которого казался Сапожникову чудовищным. – Ваш сын жив. И цел. Пока. Вы можете забрать его в больнице неподалеку от станции Погосты. Это на полпути между Нижним и Суроватихой. Вы должны успеть приехать до полуночи. На перекрестке за станцией, рядом со старым указателем, ваш вишневый «Рено» будет ждать машина «Скорой помощи». Она сопроводит вас в больницу. Я тоже приеду туда. Вы передадите мне контейнер с сердцем моего отца – и заберете сына. Но имейте в виду: приехать вы должны совершенно один. Малейшее подозрение, что привезли полицию, да кого угодно, – и вам придется долго собирать тело вашего сына. По частям. Это понятно?

Николай Ильич хотел сказать, что да, понятно, но не смог.

Прошло несколько секунд, прежде чем он смог справиться с голосом и пробормотать:

– Хорошо, я все сделаю. Я… привезу контейнер, я…

– Повторяю: вы должны успеть до полуночи. Иначе я не гарантирую жизнь ни вам, ни вашему сыну. Это понятно?

– Понятно, – отчеканил Сапожников, изо всех сил стараясь отбросить лютый страх за Серегу, попавшего в руки какого-то ненормального.

Нужно сосредоточиться только на том, как умудриться заполучить сердце покойника.

Того самого, который был похищен из своей могилы.

Да, его фамилия была Краев. Так, может быть, доктор Краев и похитил тело своего отца? И только теперь спохватился, что сердце осталось в лаборатории морга…

Ну и что?!

Сапожников вдруг вспомнил, как Серега рассказывал: его однокласснице Юлечке Комаровой дали прозвище Пугало[5], потому что она обожала позвонить кому-нибудь на ночь глядя и страшным голосом провыть в трубку: «Отдай мое сердце!»

Сапожникова передернуло…

Странно, а откуда этот зловещий доктор Краев знает, что у него именно вишневый «Рено»? Следил за ним, что ли?!

Видимо, следил…

И только тут Николай Ильич вспомнил, что его «Рено» – вишневый! – стоит сейчас разобранный в автосервисе!

Серега остался один – не считая рыжей девчонки, которая неподвижно лежала на каталке.

И не считая пса, который снова высунул голову из-за угла.

Серега вдруг заметил, что у собаки шерсть точно такая же темно-рыжая, как девчонкины волосы.