Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице - Иван Ильичев

«Дорогая Аничка! Большущий тебе привет из Сочи! Мы уже 10 дней в СССР. Но только вот сегодня я выспалась и дошла или же, вернее, „пришла“ в себя. Работаем много, часто по 2 концерта в день. Ребята очень просили, если смогу, чтобы по два. Понимаю всё и стараюсь. Сижу в комнате до выезда на концерты, чтобы никого не видеть, чтобы была тишина, и тогда как-то выдерживаю напряжение двух концертов. Сочи чудесный, но я бы тут никогда не смогла отдохнуть. На пляже была только раз – 5 минут. Такая уйма народу, детей, радио и разговоров, что быстро спряталась в свою комнату. Мне бы куда-нибудь в дремучий лес попасть с кусочком озера…» (4 августа 1974 года).

«А как, Анюточка, проходил твой день рождения? Хорошо, весело? Друзья были? Селёдочка была? Знаешь, когда мы встретимся опять, то отпразднуем наши дни рождения все, которые были, ладно? Значит, 10 лет назад, только обязательно с танцами, ладно? Ладно, Аничка?!! Ой, только поместятся ли наши друзья в твоей комнате? Ну, балет будет скромный, мы даже на одном квадратном метре можем притоптывать – так, по-модному, да? А руки будут работать и тело. Вот… А потом с аппетитом бросимся на селёдку. Аничка, я так обрадовалась твоему письму! Ты всё-таки большущий специалист! Нам со Збышеком очень, очень нравится порядок песен на пластинках. Лучше бы никто не придумал, сказал Збышек, а я точно такого же мнения.

Анюточка, конечно, пластинку эту ты можешь продавать кому угодно – на все четыре стороны света, даже в Космос, если вообще кто-нибудь её захочет, кроме советских людей!» (14 февраля 1975 года).

«Дорогая Аничка, я так рада, счастлива, что ты у меня есть. Москва – это не просто Москва – для меня это прежде всего всё, что с тобой связано, и твоя откровенная, добрая дружба. Спасибо тебе, Аничка, за заботу, за жареную картошку и нашу работу. Жаль только, что всегда всё так второпях надо делать, иногда хотелось бы что-нибудь повторить, переделать… Но, может быть, так и надо – пока всё вперёд спешить?..» (1 октября 1975 года).

«Я тоже, Аничка, ежедневно вспоминаю тебя! Всё, всё связано с тобой. Ведь каждое письмо (их много приходит) из СССР – это благодарность за песни. А если бы не ты, их бы не было… Для одних в жизни – это только „приложение“, а для меня это самое главное – радость и смысл моей жизни. Вот, говорят, ребёнок теперь всё изменит. Не думаю. Я буду всё делать, чтобы он был здоровый и счастливый, но никто ведь от меня не требует, чтобы я перестала делать то в жизни, что даёт мне счастье и удовлетворение, правда? Через год, сказал Збышек, возьмём его под мышку и вместе поедем в СССР, только туда, где мы еще не были – в Прибалтику и Азербайджан, Бухару и т. д. Конечно, репертуар надо заранее приготовить, чтобы все довольные остались. Збышек возьмёт месяц отпуска, и поедем. Ну, пока это мне так кажется возможным, посмотрим, правда?» (22 ноября 1975 года, за пять дней до рождения сына).

«Дорогая Аничка! Ну, я счастлива. Оказывается, что моего сыночка мне мало… мне ещё обязательно надо порадоваться работе. Любимой работе! Аничка, прибежал Бояджиев с женой и дочкой, я взяла моего сынулю на руки, воткнула ему сладкий-пресладкий сок в бутылке в рот (чтобы хоть немножко помолчал), и мы стали всё слушать. Нет слов у меня, как я довольна „Стенькой“… Как я рада… Технически это просто мастерство. Панчо, который всегда очень много говорит, умолк совсем, и только глаза восхищённо блестели. „Звукорежиссера приглашу коньяк пить, как только буду в Москве, – сказал он, – вот молодец!!!“. Я всей душой присоединяюсь, может быть не к коньяку, но… пожалуйста, Аничка, поблагодари от меня пока, а потом, надеюсь, я сама и расцелую, и поработаю снова!» (22 января 1976 года).

«Наконец-то Збышек сделал несколько фотографий, и я тебе посылаю прежде всего. Ведь ты первая узнала о воробышке-зайчике и обрадовалась тому, что он к нам „едет“. Мне было очень приятно тогда читать твоё милое, восторженное письмо. Я их берегу – вырастет, сам прочтёт, какой ему друг тётя Аня – чёрненькая.

Фото маленького Збышека, на обороте надпись Анны Герман: «Тете Ане – солист Бисек (так он уже себя называет). Из архива Анны Качалиной

Аничка, уже пошел четвёртый месяц. Чуть-чуть легче стало. Он ночью просыпается «только» 2–3 раза, а вчера заснул в четыре после обеда и спал до 12 ночи. Но на молоко так набросился, что чуть бутылку не съел. Всё ещё такой хороший аппетит» (21 февраля 1976 года).

«Аничка, я перед выездом получила твоё долгожданное письмо и посмеялась от души. Ну что же, Анечка, получается… раз я Анна Герман – надо серьёзно и с колоколами?! Нет… Я люблю танцевать и шутить. И. Шаинского мы обязательно берём в нашу пластинку! Ты ведь тоже этого мнения, я знаю» (18 октября 1976 года).

«Да, сегодня Збышочек делал писю-писю. Это значит (нет, нет – не то) – именно писать. Конечно, на бумаге он писал недолго. Сразу перешёл на стол и потом на собственную рубашку и ножки. Стенка ещё чиста – до завтра. Я была так неосторожна, что нарисовала ему машину. Потом я битый час рисовала машины „до обалдения“. А когда он засыпает (я с ним, пока он не уснёт), он теперь говорит: „Байка“. Сказка, значит. Ну и я начинаю: „Жила-была, нет – лучше: жил-был громадный старый трактор“. И он сразу прерывает: „Кола, кола“ (колёса, колёса). "Вот-вот, – продолжаю я, – были у него большущие колёса и много, много бензина и труба, из которой шёл черный дым… " И мой сыночек, восторженно улыбаясь, бормочет, засыпая: „Дым… тр-р-р, колёса… дырка…“ Ни королей, ни принцесс – ничего не надо. Лишь бы заржавленная дырка, бензин и колёса. Вот так… Говорят, что это нормально.

Аничка, я так ужасно рада новой пластинке, сказать трудно. И вижу, что мы ещё сделаем в декабре» (июль 1977 года).

«Я совсем недалеко от тебя, а всё-таки – далеко! Я в Донецке – с группой, т. е. огромной толпой в 400 человек. Здесь проходят Дни дружбы молодёжи польской и советской. Мои земляки-режиссёры, которые слышали, что я здесь популярна (потому пригласили, т. е. заставили), понятия не имели, что это слово значит. Каждый поёт в программе 1 вещь, а я с трудом ухожу со сцены после 4 песен и то, извиняясь и обещая приехать на сольный концерт. Как мне приятно, Аничка!! Всё-таки на меня совсем иначе смотрят – как смешно!! Аничка, я даже позвонить тебе не могу, мы здесь без денег, а я не успела пойти в банк и выменять 70 рублей – это можно дома. Дали вначале 10 рублей, я думала, что это каждый день, и купила сразу бульдозер – Збышеку, а придя в гостиницу, оказалось, что эта сумма на все 7 дней. Занять не у кого, так что я просто пишу тебе. Придётся даже без ряженки обойтись!!» (октябрь 1977 года).