История Камня - Хьюарт Барри

Демоны, охранявшие ворота, подняли когти: стой! — Посмотри на эти грязные ногти! Двадцать ударов плетью, каждому! — яростно выкрикнул Мастер Ли и гордо прошагал прямо между ними. Я держался за зонтик как за еще дорогую мне жизнь, в следующее мгновение мы уже были в воротах, а потом и в городе.

Мастер Ли прошел мимо огромной базилики Бога Ворот и Рвов и отправился прямиком ко дворцу Первого Короля Яма, и, подойдя к дверям, я понял, что ничего хорошего нас не ждет. Никто не может войти без разрешения к верховному дьяволу с черным лицом, злыми красными глазами, стальными клыками и головой, на которой росли не волосы, а извивающиеся гадюки. Клубы дыма выходили из его ушей и ноздрей, и я спросил себя, не отбивают ли мои колени и колени Лунного Мальчика марш, и решил, что мы играем дуэт.

Мастер Ли коснулся императорской эмблемы и посмотрел на ужасное создание с отрешенным видом палача, проверяющего ломоть мяса. — Господин Ли из Као, специальный посланник Сына Неба. Я должен проверить записи Прошлых Существований. Немедленно! — надменно бросил Мастер Ли.

Демон молчал и только глядел. Из его рта вырвались языки пламени.

— Неужели я столкнулся с неподчинением? — холодно сказал Мастер Ли. Он сорвал бриллиантовую брошь с одежды Лунного Мальчика и бросил ее в реку из расплавленного железа, которая текла за стенами дворца. — Будет очень жаль, если мне придется сообщить, что дерзкий хранитель ворот украл драгоценную брошь и попытался скрыть преступление, проглотив ее. — Его холодные глаза остановились на животе страшной твари. — Хотя, быть может, я немного развлекусь, глядя, как небесные следователи добывают доказательства, — добавил он.

Не произнеся больше ни слова, он повернулся и пошел прямо к большим железным дверям. Я поторопился вслед за ним, но был настолько ослеплен потом и ужасом, что не видел, как двери открылись, и пришел в себя только тогда, когда мои сандалии заскользили по мраморному полу.

Даже у Мастера Ли на лбу выступила испарина. И только Лунный Мальчик казался совершенно невозмутимым. Он продолжал улыбаться воображаемым аплодисментам, хотя, казалось, ему слегка не хватало хора приветственных криков; я напружинил спину и поднял свой зонтик еще немного выше. По длинному коридору мы прошли в большой зал, где шелестела бумагами армия служащих.

В аду работали не только демоны, но и обычные души. (Кстати, демоны вовсе не обязательно зло. Вполне возможно родиться слугой в Аду только из-за поворота Великого Колеса, и получить жажду крови как часть процесса, как и в том случае, когда родишься тигром.) Судя по всему главный клерк в своем последнем воплощении был банкиром. У него были тонкие прямые волосы, тонкие прямые брови, тонкие прямые глаза, тонкие прямые ноздри, тонкие прямые губы, тонкие прямые плечи, и тонкие прямые руки аккуратно лежали на столе, он сжал вместе тонкие прямые колени, и, казалось, тонкие прямые ноги вросли в пол. Лунный Мальчик задумчиво посмотрел на него.

— Мой, — сказал он.

— Бери его, — сказал Мастер Ли. — Нам нужно попасть в отдел Записей.

Зрелище было похоже на танец в опере, который говорит больше, чем могут сказать любые слова. Мои щеки загорелись, когда Лунный Мальчик, покачивая бедрами, грациозно повернулся к столу — никогда не видел его таким! — и глаза клерка загорелись. Лунный Мальчик улыбнулся. Клерк выпучил глаза, на лбу появились капельки пота. Лунный Мальчик что-то нежно проворковал. Тонкие колени под столом задергались. Лунный Мальчик проворковал еще нежнее. Тонкие руки сцепились вместе, тонкие ноги ударили по полу. Бедняга ухитрился что-то сказать, и рука Лунного Мальчика, которую он держал за спиной, указала на одну из боковых дверей. Мастер Ли и я как можно незаметнее пошли к ней. Лунный Мальчик махнул рукой и случайно коснулся руки клерка. Тот, как ошпаренный, вскочил на ноги, качаясь дошел до двери и, несколько раз не попав ключом в замочную скважину, все-таки открыл ее. Мы прошли через дверь прежде, чем клерк сообразил что происходит, и Лунный Мальчик наградил его, слегка потрепав по щеке, а потом хлопнул дверью перед его лицом.

Я ожидал еще одну армию служащих, но в отделе Прошедших Существований за огромным столом сидел только один клерк, почти похороненный под гроссбухами. Поднявшееся к нам лицо напомнило мне картину Хен-чианга "Нюхающий Генерал". Брови стояли вертикально, глаза были выпучены, как у лягушки, а нос сморщен так, что, казалось, он постоянно нюхает что-то неприятное. Мастер Ли поклонился ему как равному, и Лунный Мальчик тоже поклонился, изысканно и немного снисходительно.

— Э? — сказал Регистратор.

— Господин Ли из Као, эмиссар Сына Неба, разгневанного Сына Неба, — сказал Мастер Ли.

— Э? — повторил Регистратор.

— Наше вторжение было бы совершенно недопустимым, если бы речь не шла о серьезнейших делах, а что может быть более серьезным, чем неудачное использование Напитка Забвения? — грозно проговорил Мастер Ли.

— Э? — спросил Регистратор.

Мастер Ли резко повернулся и указал на меня. — Взгляните на этого безмозглого и вшивого представителя нижних классов! — зло сказал он. — Он должен уметь только работать с утра до ночи на поле, быть верным своему господину и испускать газы, когда пучит живот, и тем не менее он утверждает, помнит до последних подробностей свое предыдущее воплощения, когда он был пра-пра-дедушкой бриллианта нынешнего двора!

Лунный мальчик понял намек и грациозно поклонился.

— И это еще не все. Этот слюнявый кусок дерьма настаивает, что был наставником принцев Династии Суй! — проорал Мастер Ли. — Он рассказывает о пьяных выходках Императора Ян Цзяня такие вещи, которые заставили бы завиться ваши волосы, если бы они у вас были, и каждый раз, когда он открывает свой дурацкий рот, он требует, чтобы его называли Гоподин Цинь!

(Это был намек для меня. Цинем звали старого помощника настоятеля монастыря, находившегося рядом с моей деревней, который учил грамоте крестьянских детей после дня работы в поле. Бесконечно добрый ласковый человек, страдавший, увы, крайним педантизмом, и я часто веселил Мастера Ли, подражая своему старому учителю.)

— Шаг вперед, олух. — Я сплюнул, почесал яйца и вышел вперед. Мастер Ли оглянулся и указал на украшенную затейливым орнаментом бронзовую шкатулку. — Какой основной мотив росписи? — рявкнул он.

Я попытался выпучить глаза, и щелкнул челюстями так, как будто заскрипели заржавелые петли.

— Тсао-ти или "маска росомахи", — отличительный мотив росписей династии Шань и раннего Чжоу, — зажужжал я монотонным голосом. — На переднем плане мы видим лицо животного, иногда распознаваемое, а иногда стилизованное под сказочного монстра. На боковых поверхностях оно или повторяется, или изгибается вокруг угла; во всех случаях кромка делит его на симметричные половины, каждая из которых имеет выступающий глаз. Каждая половина лица продолжается телом, иногда пропорционально, иногда нет; тела абсолютно симметричны, и если остов вырезан на кости, то две половины складываются вместе как крылья, прикрепленные к голове. Тела обычно змееобразные, похожие на драконьи, свернутые спиралью или представляющие из себя другие геометрические фигуры, с поворотами и завитками, и сами покрыты спиралями или другими рисунками; зачастую также являющимися тсао-ти, но меньшего размера. Точно такую же "маску росомахи", повторяющуюся множество раз, можно увидеть и на сосуде рядом. Подчеркнуто сильный, уникальный рисунок, представляющий…(пауза, медленно считаю до десяти)… непонятно что.