Первая волна - С. К. Дометкин

— Но стоит ли об этом говорить на совете? — поморщился казначей, — Налоги купцы и владельцы лавок платят большие, а вдыхать или не вдыхать дым, каждый решает сам.

— Вы не понимаете. Те, кто вдыхает этот дым уже не люди. Они рабы своей страсти. За свои видения эти несчастные отдадут все. И предадут любого. У них уже не будет здоровых детей. И те, кто ввозит нам этот порошок, такие же убийцы, только мы не сразу видим тела их жертв, — Томи встал и подошёл ко мне, — Властитель, ты должен защитить своих людей. Ты клялся Океаном.

Стало тихо. Глава церкви Дома напомнил Властителю о его клятве. Это на уровне обвинения в небрежении своими обязанностями. За моим плечом тут же встал Бак. Рядом с ним тяжело задышал Мак-ра. А вот воевода пристроился за первосвященником. Глава Порта и казначей остались сидеть. Начальник моей канцелярии сделал вид, что усиленно что-то записывает. Ирта вклинился между нами даже быстрее чем Ром. Да никак у нас первый политический кризис! И главное, с чего бы это? Я ведь ещё не высказался, зачем было обострять? И почему воевода так ринулся в мои противники?

— Я призываю всех сесть, — внушительно произнёс Аки, — Властитель ещё ничего не сказал!

— Вот именно, — хлопнул ладонью по столу казначей, а Лами-ра усиленно закивал, — Томи, ты чего?

— Скажи, Томи, — я старался подбирать слова как можно аккуратнее, — а твои боевые жрецы сейчас ждут от тебя сигнала?

Ром переменился в лице и резко свистнул. Насколько я помню, это сигнал самой большой опасности. Сейчас моя охрана строится перед входом в башню совета и готовится к бою. Гонцы несутся к гвардии. Ворота в замок закрываются. Всё обговорено и на такой случай. Воевода потянулся к мечу. Но Томи вдруг сник и сел за стол.

— Это был мой племянник. Я сам его вырастил. Прости, Рапи, но мне так больно…

Я подошёл к нему и опустился на колени.

— Ты сказал, что он…всех…

— Да, Рапи, я теперь почти один.

Я обнял старика, чувствуя, как он плачет. С другой стороны его прикрыл Аки.

— Ты не один, Томи. И ты, конечно, прав. Ирта-ра!

— Да, Властитель!

— Запиши мой новый закон, одобренный советом! Властитель запрещает на всех своих землях ввоз и продажу снадобья из жёлтой лианы, как опасного для жизни. И потому — казнь Владетеля за ввоз и продажу. Если ввезли на корабле — всем, кто там был — пожизненная каторга. В караване — всем кто был вместе с преступником, десять лет строительства дорог.

— Так правильно, — кивнул Ирта, — на корабле все вместе, а в караване могут быть разные владельцы.

— Таможеннику, пропустившему снадобье по невнимательности, пять лет каторги, если же он сделал это за деньги — казнь Владетеля. Тот, кого поймали за вдыханием этого снадобья, должен назвать продавца. Иначе год каторги. Имущество продавца отходит Властителю. Тот, кто сам отдаст снадобье страже, прощается один раз. Запиши всё это, и я поставлю на список нового закона свою печать.

— Я там немного…, - погладил воздух Ирта.

— Да, приведи всё в порядок, пригладь, где надо, но смысл не меняй.

Я встал с колен и посмотрел на воеводу. Kак там сказал Томи, «я теперь почти один»? Бак и Ром оттеснили его в угол зала и держали руки на рукоятях мечей. Воевода стоял прямо и голову не опускал.

— Скажи, кем ты приходишься Томи, — спросил я его, уже не сомневаясь в ответе.

— Главе церкви нельзя иметь детей, — спокойно ответил он.

— Так у него и нет, — моментально сориентировался Бак.

— У него и правда нет, — согласился воевода, — Я уже родился у моей матери, когда Томи-ра встретился с ней. Но он воспитал меня как сына. А мне всегда нравилась армия!

— Потому что ты бездельник, — вдруг сказал Томи, — а за то, что ты позволил усомниться в твоей преданности Властителю, я тебя ещё так выпорю!

— Что, — сочувственно завздыхал Бак, — он тебя прямо вот так, как в детстве…

— Бак, замолчи, — оборвал я его, — а то я тебя сам, как…как…

— Как я тебя в детстве? — невинно улыбаясь подсказал Аки.

— А вот меня пороли, — мечтательно сказал казначей, — вы даже не представляете как!

— Так это, — почесал Ром объект наказания, — а кого не?

Все посмотрели друг на друга и вдруг начали смеяться. Хохот то становился тише, то нарастал, когда кто-то вспоминал очередную деталь своего воспитания. Сошлись на том, что все огребли в детстве по самое немогу, потому и выросли приличными людьми. Пока ржали, Ром подсуетился с едой и питиём, так что Томи немного взбодрился, а воевода поклялся, что больше не будет. Хорошо посидели. А то всё дела, дела.

Глава 29

На утро указ объявили в Руте. Гонцы со списком закона помчались по моим землям. На всех прибывших кораблях указ зачитывали таможенники. А через неделю на колу корчился первый владелец лавки, не понявший серьёзность моих намерений. Казнь владетеля в Руте народ ещё не видел. Впечатлились все. С десяток торговцев принесли страже свой товар и сдали купцов, его привозящих. Ещё через три дня снадобье нашли на корабле после того, как капитан и его команда поклялись, что никогда не промышляли торговлей жёлтой лианой. Нашлось пять больших мешков. Корабль был маленький, так что все были в курсе. Капитан был подвергнут казни, а тридцать два матроса отправились на каторгу. А ещё через месяц меня навестил Второй Кормчий. Вот только видел я его первый раз в жизни. Держался он уверенно, но и я его не боялся, так что первый раунд переговоров прошёл ровно. Со мной были Аки и Бак. Второй был один. Помолчали. Мне его приветствовать первым невместно, ему меня — зазорно. Но приехал и просил встречи он, так что затянувшееся молчание и прерывать пришлось ему. После всех положенных фраз посол перешёл к делу.

— Остров Торговцев признаёт ваше право на любые законы. Более того, Первый Кормчий и сам против жёлтого снадобья. Мы лишь просим смягчить наказание за ввоз снадобья на корабле. Ну, скажем, год каторги капитану и штраф для всех остальных.

Вот ведь зараза. И просит вежливо, и как лицо мне сохранить подсказывает, а сам его приезд намекает на нежелательность отказа.

— Я обдумаю слова Первого Кормчего. Наверняка в них есть смысл. Отдохните пока, сегодня вечером у нас новый спектакль, я приглашаю