Дедушка, Grand-pere, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков - Елена Лаврентьева

20.02.1933

Дорогая Лидка!

Сегодня первый день нахожусь в «домашней» обстановке. Вчера временно, примерно на неделю, выехал из леса. Это удовольствие так непродолжительно! Надоело в лесу до чертиков! Мы, конечно, физически не работаем, а просто являемся как бы воспитателями своих учеников. Историю нашего отъезда ты знашь: по краю перерасходовали хлебные фонды, и для того, чтобы лесозаготовки не сорвать, Леспромуч сняли со снабжения и послали в лес на 2 месяца. Потом объявили «Сталинский поход за лес» и два месяца, скорее всего, видоизменятся в 3. Как и где мы живем? Вообрази маленькую северную деревушку, так от этой деревушки нужно ехать 22 км лесной дорогой на базу. База — это несколько бараков для рабочих, конюшня кузнеца, фельдшерский пункт, и все. Сразу начинается стена леса. От базы нужно пройти еще 4–5 км, где происходит рубка леса. Срубленный лес вывозят на катище. (Расчищенная лесная площадь для свалки бревен.) От катища идет 12 км ледяной дороги до реки Вашки. На берегу Вашки вывезенный лес снова откатывается в «бунты» для того, чтобы весной сплотить и отправить на 49-й лесозавод, находящийся в горле Мезенской Губы.

В бараках страшная теснота. На койке для двух мест спят трое. В некоторых бараках на участках, где живут лесорубы, сделаны двойные нары. Около потолка развешивают одежду для просушки. В бараках всегда воздух тяжелый от испарений.

Мы находились в несколько лучших условиях. В комнате жило 15 человек. Преподаватели размещались свободнее: по два человека на койку. Имели свою лампу 5 линий, что давало возможность читать вечерами. За все пребывание в лесу я прочитал 50 томов (!), взятых из нашей библиотеки. Что я только не читал! Леонов, Лидин, Фурманов, Мопассан, Караваева, Дж. Лондон, Подячев, Никоноров и т. д. С огромным удовольствием прочитал «Записки революционера» Кропоткина. Приспособился читать в фантастической обстановке: точат пилы, топоры, хлопают дверцами, смеются, и я с упорством фанатика пропускаю все мимо ушей, стараясь понять, что говорится в книге.

…Вечерами и в полдень гуляли. Это было для нас обязательным. Чтобы сохранить здоровье. Здесь лучшая часть нашей жизни на базе. Выходим часов в 10–11 и идем по ледянке. Бесконечно тянется аллея, прорубленная среди огромных елей. Мягкий снег, Луна… В общем, замолкаю, ибо природу ты не любишь.

Ученики работают возчиками, навальщиками. Навальщикам досталось больше всего. Приходится наваливать на сани до 100 бревен на человека! Это не так легко.

Кормили плохо. Мы самостоятельно питались навагой, которая была не из дешевого продукта (3 р. 50 — kilo). Но сначала набросились с жадностью. Вчетвером жарили 2 kilo и сразу поглощали. Навага ведь очень вкусная и нежная рыба.

Туфли постараюсь достать. Без каблука нет, а с каблуком все слишком маленькие размеры. Может, где в деревне найду.

Вот опять скоро в лес. В лесу как-то тупеешь и вид приобретаешь Золотородца. Я даже отощал, хотя ничего кроме моциона в 16 километров в день не делал.

О ВУЗе я сейчас просто не в состоянии думать, пока не кончится эта чертовщина. Феде <муж сестры Лиды. — В. С.> привет и ряд наилучших пожеланий. <…>

В 1934 году Сергей Руфович наконец приезжает в Ленинград и сдает экзамены на филологический факультет Ленинградского университета. Как понятно из писем, экзамены он сдал хорошо. Как он мне рассказывал позже, сдавать надо было даже на гуманитарный цикл и математику, и физику, и химию. Так что приготовления к поступлению в технический институт не пропали даром. Сдал папа все экзамены на пять в основном, но сначала его не приняли. Это была последняя возможность получить высшее образование, и приходится только удивляться папиной настойчивости в достижении цели.

30.08.1934

Дорогая Лида!

Итак, я один из лучших по сдаче экзаменов, и все-таки отказали, так как вообще в ЛИФЛИ огромный наплыв. Это выяснилось сейчас, когда составлялись списки принятых и отказанных. Сегодня я нахально пошел к директору, причем завуч долго просто не пускал, говоря, что директор подобными делами не занимается. Директор, человек важный и солидный, сначала даже не хотел говорить, но потом, когда я сказал о Крайнем Севере, он вспомнил: «Это вы в двух районах работали? Какие отметки?» Отметки у меня были хорошие, и это его тронуло. Позвал завуча и в результате долгого разговора сказал: «Мы вас зачислим первым кандидатом. — И добавил: — Это все равно что принят». В результате я двенадцатый человек, обучающийся на африканском цикле. В общем, все это произошло довольно скоро. Хорошо, что комиссия обо мне долго говорила, и директор запомнил мою фамилию. Я теперь думаю, что все-таки зачислят и в число студентов. Профессорский состав лучший в Ленинграде. Встретил одного человека, так он три раза пытался поступить в институт. Это бывший филологический факультет Ленинградского университета. Феде привет.

09.12.1934

Ты уж извини меня за такое длительное молчание, но… Уважительных причин для молчания, конечно, не было. Как твое здоровье? Я все время спрашивал у тети Мани о твоем носе. Как прошла операция и нет ли каких-либо последствий? У меня с глазами до сих пор неладно. Левый глаз все время краснеет и по вечерам делается подобным глазу испанского быка. Три раза был в платной клинике, что стоило всего 6 р. 75 коп. Давали капель, которых нигде нельзя достать, и прижигали черным снадобьем. Итог довольно неожиданный — прописали очки, хотя очень слабенькие 0,75 и 0,5 (оказывается, и глаза у меня разные). Очки до сих пор не купил (прописали два дня назад), но я думаю купить обязательно круглые и в черной роговой оправе. В них ведь и можно будет только заниматься, и играть в шахматы для пущей важности. Заниматься приходится очень много — ведь три языка и арабский один может нормального человека свести с ума. Правда, я и по нему имею 4, но преподаватель исключительно скверный. Он доцент и хороший арабист, но лишь первый год преподает. Раньше он на уроках краснел, а теперь хоть ведет себя прилично, но спрашивает зверски и говорит как патефонная пластинка, поставленная на последнюю скорость. Каждый из наших уважаемых наставников считает свой предмет главным и жмет немилосердно. Суахили значительно легче и интереснее. Мы уже довольно прилично говорим и можем между собой переговариваться: «Nataka kwenda katika choo!» Удержание этой фразы самое неожиданное: «Я хочу идти в уборную!», но это не умаляет ее благозвучности. Назначена зачетная сессия, и вот, уважаемая сестра, попрошу я у тебя об одном огромном одолжении — пришли мне Лукина «Новейшая история», по которой мы еше в ВУЗы готовились, где с английских революций начинается. Она мне очень нужна, причем это самый важный зачет. Кажется, такая книга есть у Вали, и потом, если у тебя есть «Капитал» Маркса. Ты, конечно, вправе ругаться, что вот, мол, столько времени не писал, а здесь сразу стал просить книгу, но, Лида, пойми и, поругав в письме, при первой встрече, вышли. Чем скорее ты это сможешь сделать, тем лучше. Зачеты у нас начинаются с 17 января (по истории), и за месяц, если у меня будет книжка, я сумею хорошо подготовиться. Ты только сразу напиши о результатах, и в случае невозможности высылки буду искать на месте. Я серьезно очень много работаю и чувствую, как постепенно в голове накапливаются факты и… масса английских, суахильских и арабских слов. Привет Феде и маме.