Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ) - Володина Жанна

- И Вовка... По-настоящему, сильно и... всегда, - сочувственно смотрит на меня Лерка.

У меня горят уши, щеки, шея. Лерка сказала то, что я уже знаю. Знаю недавно, и вовсе не с этого проклятого поцелуя в прихожей. Но изо всех сил сопротивляюсь и не даю себе принять эту мысль.

Принятие разрушит мой мир, меня и мою надежду на то, что я смогу сохранить саму себя, даже если потеряла Максима. И поэтому я отказываюсь об этом думать и говорить.

Глава 22. Настоящее. Суббота. Ближний круг.

Сначала человек перестаёт

отгонять страшные мысли.

Потом начинает ими наслаждаться.

Слава Сэ "Когда утонет черепаха"

Замёрзнув ночью, я встал и

накрыл её вторым одеялом.

Ромен Гари

Ужин накрыт на четверых, хотя нас трое, и это никого не удивляет. Все думают, что "работает" моя формула "плюс один". На самом деле, в доме бабушки всегда на стол для гостей ставится один лишний комплект посуды.

- Чтобы неожиданно пришедший в гости не чувствовал себя неловко, - поясняла баба Лиза. - А так, увидит тарелку с вилкой и ножом, и ему покажется, что его ждали.

После всех сегодняшних событий этот дополнительный комплект начинает меня волновать, как ружье, висящее на стене на сцене в театре. В Чеховском оригинале фраза звучит не так, как все ее помнят: Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него.

Невольно начинаю косить глаза на пустую тарелку, когда мы с девчонками пьем чай.

- Ты кого-то ждешь? - подозревает меня Сашка, заметив мою игру в "гляделки" с тарелкой.

- Нет! - говорю я и торжественно клянусь. - Я, кроме вас, никого не приглашала.

- Слушай, Варька, - оживляется Лерка. - А откуда вообще этот Ермак на тебя вышел? Почему прицепился как банный лист?

- У Сашки спроси, - фыркаю я, внутренне напрягаясь от мысли, что Ермак придет опять, и злобно смотрю на тарелку-виновницу.

- Я?! - возмущается Сашка, но тут же скисает. - А вообще-то да, это из-за нас с Ванькой. Если бы я тебя из дома не выдернула в твой день рождения...

- Брось! - теперь возмущаюсь я. - Если бы я сама к нему не прицепилась, ничего бы не было. Нет! Надо было мне для Мышильды расстараться! Да она его забыла почти, а я и визитку взяла, и на продолжение знакомства намекала.

Да... - расстроенно тянет Лерка. - На Мышильду он совсем не реагирует.

- То, что Ермак не реагирует на Машку, это как раз не странно, уж извини, подруга! - говорит Сашка. - А вот почему он на Лерку не повелся, вот настоящий вопрос?

Лерка равнодушно пожимает плечами и вдруг, показав нам ослепительную улыбку голливудской звезды, тут же совсем не гламурно показывает язык.

Попив чай, мы втроем залезаем на диван с ногами и закрываемся огромным белым пледом крупной вязки.

- Останетесь? - жалобно спрашиваю я, натянув плед до подбородка.

- Я могу, - тут же отвечает Лерка. - Я на пять отгулов вышла.

- Я вообще в отпуске, ты знаешь, Ванька у родителей, - зевает Сашка. - Так что...

Раздается дверной звонок. Я в тревоге замираю. Макс? Вряд ли. Вовка? Не должен. Ермак? С него станется.

Это Ольга Викторовна.

- Варенька! - пыхтит она, шагнув в квартиру и поставив на пол огромную корзину с розами, снежно-белыми, цыплячье-желтыми и винно-красными. - Курьер принес для тебя.

- Курьер? - пораженно спрашиваю я. - От кого?

- Не знаю от кого, но для тебя! - торжественно говорит консьержка. - Думаю, Максим Константинович.

- А где курьер? - подозрительно спрашиваю я. - Почему вы сами корзину принесли, она же тяжелая такая.

- Да уж! - восхищенно восклицает Ольга Викторовна. - Тяжелая. Сто двадцать девять штук! Я два раза пересчитала, когда курьер ушел.

- Ничего не понимаю, - ничего не понимала я. - Вы его зачем отпустили, не узнав от кого и не заставив нести до квартиры?

- Занята была, пропустить не пропустила, а расспросить не успела. Может, там карточка есть?

- А вы, когда считали, не заметили? - позволила себе съехидничать.

- Нет, не заметила, - просто и так искренне ответила Ольга Викторовна, что мне привычно стало неловко за свое недоверие. Баба Лиза укоризненно покачала бы головой. Ба, прости!

Тащу корзину в гостиную, не поднимая с пола, двигаясь спиной, подняв кверху попу. Девчонки сидят на диване и с удивлением смотрят на меня, когда я останавливаюсь в центре комнаты.

- Максим?! - снова синхронно спрашивают они, отбрасывая в сторону плед и вскакивая. Нет, точно заранее репетируют!

- Я давно новости не слушала и не смотрела, - ворчу я. - Его что, канонизировали?

- Не в курсе, - ответила Сашка, присев на корточки возле корзинищи. - Это ж сколько их тут?

- Сто двадцать девять, - докладываю я.

- Ты и посчитать успела? - поражается Лерка. - А цвета какие насыщенные!

- Консьержка посчитала. Будете пересчитывать? - смеюсь я. - От кого - не знаю. Курьер не сказал, карточки нет.

Это если курьер вообще был. Эх, Варвара Дымова, как быстро ты перестала доверять людям... Ба, прости еще раз!

- На самом деле, вариантов немного, - задумчиво говорит Сашка. - Макс - раз, Вовка - два, Ермак - три.

- Осталось только выбрать, - смеется Лерка. - Но красота красотинская!

- Чувствую себя народной артисткой, празднующей столетний юбилей! - растерянно говорю я. - И вернуть некому.

- Зачем возвращать? - недоумевает Сашка. - Цветы-то тебе что сделали?

- А если они от Максима? - нервно спрашиваю я.

- И что? - интересуется Лерка, садясь на пол возле Сашки. Я плюхаюсь рядом. Мы сидим вокруг корзины, как пионеры вокруг костра.

- А помните, как мы в поход ходили летом, после десятого класса? - спрашивает Сашка. - Я после того похода вообще в лес не хожу. Такого страху натерпелась!

- Бррр! - говорит Лерка, обнимая себя за плечи. - Можно подумать, мы с Варькой ходим.

Тринадцать лет назад

- Меня отпустили! - кричу я ребятам и бегу по аллее им навстречу. Максим отделяется от компании и распахивает руки. С разбегу вешаюсь ему на шею, и он начинает меня крутить.

Бабушка, Рита и я взяли папу измором. Как крепость Измаил. Сначала мы, как и генерал-аншеф Суворов, тщательно подготовились: и план похода, и список участников, и уверения в безопасности предприятия, и Вовкино сумасшедшее обаяние, на которое покупались все взрослые, даже Наталья Сергеевна, женщина-скала. Но мой отец, как турецкий паша, высокомерно заявивший Суворову, что скорее небо упадет на землю, чем... и так далее, в успех предприятия верил, но моего участия не допускал. Суворов два дня из шестисот орудий бомбил крепость. Мы втроем три недели ожесточенно рушили папин запрет ежедневно, методично. Папа, как тысяча янычаров, самоотверженно защищался.

Но наш массовый героизм и индивидуальное мастерство Риты принесли долгожданную победу. Сегодня за завтраком отец объявил нам, что отпускает меня, но у него есть штук сто условий. Оставив сторонников обговаривать эти самые условия, я понеслась к ребятам, ждавшим меня в парке.

Пятидневный пеший поход на молебный камень Горюн организовали в альпинистской секции Игоря. Нас брали с собой по его протекции. Вообще нас было больше двадцати человек, из которых двенадцать взрослые мужчины и женщины. Кто-то шел семьями с детьми-подростками. Отчетливо помню, как хотелось приключений и свободы. От папы, городского шума и суеты.

Если бы я не уговорила девчонок идти к камню ночью. Если бы они с дуру не пошли со мной...

Все началось с легенды, которую в первую ночь у костра рассказал нам мужчина-лесник, который был у нас проводником. По этой легенде летней ночью в полнолуние у Горюн-камня можно было увидеть своего суженого так же ясно, как и сам лунный диск. А если увидишь - все! На всю жизнь выбор этот. Ну, и счастье, разумеется, на всю жизнь. Одно пустяковое условие: поблизости не должно быть ни одного другого мужчины, иначе Горюн-камень суженого не покажет.