Забытое - Марина Суржевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посмотрев на кружащих белых птиц, я отправилась проведать ту, что лежала в сарае. И пока шла, все думала о тенях, скользнувших по моему телу в момент опасности. Кристиан снова пытался меня защитить. Это согревало меня и в то же время причиняло боль. Я не хотела думать о нем, потому что каждое воспоминание сводило с ума.
Быть так близко и в то же время неимоверно далеко… Иногда мне хотелось закричать «Я скучаю!». Я так скучаю, что не могу дышать, Кристиан…
К моей радости, раненый альбатрос встретил недовольным клекотом и пустой посудиной, в которой ночью ещё были куски мяса. Крылья выглядели значительно лучше, на месте ожогов кое-где даже появился легкий белый пух. От ликования я даже исполнила на соломе подобие победного танца!
— И не надо так смотреть! — пропела я Киару, который пытался не улыбнуться, глядя на мои подпрыгивания. — Альбатрос выжил! И он снова сможет летать! Это ли не чудо?
— Ты ужасно танцуешь, — сказал бесцветный и все-таки не удержался. Его губы дрогнули и поползли вверх.
— И пою отвратительно, — весело объявила я. — Непростительные грехи для благородной госпожи. А я, к счастью, не она!
— А хотела бы ею стать? Ты… могла бы.
— Что? — я так удивилась этому вопросу, что даже перестала приплясывать и обернулась на Киара. Северянин стоял в тени, скрывая выражение лица. Я пожала плечами: — Вот еще! У вас, благородных, столько запретов и глупостей, что можно свихнуться, если все их выполнять! Я уж лучше по-простому как-нибудь. Да и вообще… нашел, о чем говорить! Никто из нас не знает, что будет завтра. Сегодня вон поднялся Иль-Тарион, а утром, может, восстанут мифические огнекрылые драховаксы?
— Драховаксов не бывает, — хмыкнул Киар. — Это выдумки.
— Ага, и древние города не восстают из морских глубин. Знаешь, я уже ничему не удивлюсь. Ну разве что помилованию императора, если февры захватят остров.
Киар вдруг резко шагнул вперед. Так, словно хотел меня обнять. Но не сделал этого, так и остался стоять, прижав руки к бокам.
— Вивьен…
— Не надо, Киар, — я легко улыбнулась. — Я знаю, чем мне грозит освобождение Двериндариума. Я все понимаю. Давай просто попытаемся спасти как можно больше людей. И… пообещай, если… Если у февров получится… пообещай, что позаботишься о Китти, Море, Фыре и остальных. Они не виноваты.
Бесцветный нахмурился, алые глаза полыхнули, словно зарево погребального костра.
— А ты? О себе ты просить не будешь? Я ведь мог бы…
Я снова улыбнулась.
— Нет.
Киар коротко выдохнул. И шагнул ко мне. Слишком мягко. Слишком… жадно. И снова я вспомнила его взгляд в тот момент, когда он оттолкнул меня от летящих камней. Такой живой взгляд, совершенно не свойственный холодному северянину.
Я так же мягко отступила, присела возле альбатроса и принялась осторожно счищать остатки поврежденных перьев и пуха, чтобы они не мешали расти новой ости. Киар придержал голову птицы, не давая ей меня клюнуть. Но алый взгляд преследовал меня, словно приклеенный.
— Вив…
— Как думаешь, когда он сможет взлететь? — не дала я лорду договорить. — Мне кажется, надо повыдергивать вон те перья, от них остались одни сожжённые иголки.
— Вивьен.
— И налить свежей воды, он всю выпил. И еще…
— Посмотри на меня.
Я осторожно подняла голову. Бесцветный хмурился, а на его скулах, к моему изумлению, залегли два пятна. Не румянец, а просто розоватые полосы, непонятно как оказавшиеся на лице лорда Аскелана. В алых глазах таяли ледники Колючего Архипелага.
Киар вдруг поддался вперед, и его длинные бледные пальцы стиснули мою ладонь в ворохе птичьих перьев. Сжали и замерли, не отпуская.
— Существует регламент, по которому тебя не смогут судить февры, — быстро и едва слышно произнес северянин. — Если ты принесешь пожизненную клятву служения и верности. Северу, королю, рубиновой короне. И… одному из наследников Архипелага. Мне.
Я покачала головой и осторожно потянула ладонь из его руки.
— Стать твоей вечной рабыней среди ледников?
— Остаться живой. И свободной.
— Не уверена, что мы одинаково понимаем слово «свобода», — пробормотала я, отстраняясь.
В глазах Киара на миг вспыхнуло какое-то чувство — сильное настолько, что зрачки расширились, полностью закрывая радужку тьмой. Он качнулся ко мне, словно намеривался сделать что-то, совершенно ему не свойственное. Но быстро взял себя в руки. Опустил голову — и белые пряди упали, закрывая лицо.
— Я уже говорил, что смогу о тебе позаботиться, — глухо произнес он. — Тебе будет хорошо в моем доме, обещаю.
Киар посмотрел на свою руку — к пальцам прилипло белое пёрышко. Сбросил его и отодвинулся.
Альбатрос недовольно заклекотал, словно ему не нравилось разлившееся в воздухе напряжение. Я легонько погладила птицу, успокаивая. И вновь посмотрела на Киара.
— Зачем тебе это?
Киар смотрел не мигая.
— Меня влечет твоя живость, — его голос изменился, стал глубже. — Твое презрение к правилам. Способность их нарушать… Это так… притягательно для того, кто с рождения заключен в рамки условностей. Меня… тянет к тебе. Сильно. Ты сможешь научить меня… чувствовать.
Его лицо на миг исказилось, словно бесцветному было больно даже говорить об эмоциях.
— Не отвечай сейчас. У тебя есть время. До ночи. Это единственный выход, Вивьен, и ты это знаешь. Тебе просто надо произнести клятву.
И навечно привязать себя к Киару Аскелану. А в случае его смерти меня сожгут вместе с его телом — таковы правила служения. Чтобы ни у кого не возникло желания убить того, кому поклялся в верности. Глядя на лицо северянина, я верила, что ему хватит сил отстоять мою жизнь перед феврами. Хватит сил, чтобы увезти на север. Но кем я стану там? В окружении ледников и северного сияния, посреди ночи и холода?
— Передай вон ту щетку, пожалуйста. Попробую прочесать перья, чтобы освободить крылья.
Аскелан нахмурился. Похоже, он ожидал от меня иных слов. Может, думал, что я начну прыгать и визжать
