Долина смерти (Искатели детрюита) - Виктор Гончаров

— Да-а-а… — изумился человек с квадратным подбородком, переворачиваясь на стуле с намыленной физиономией.

— Не может быть…

— Представьте себе, что так… — уныло, но твердо возразил Митька. — Пойдемте, я вам покажу…

Но квадратный подбородок не выразил немедленного желания идти с Митькой и снова повернулся к зеркальцу.

— Вы уверены в этом? — тем не менее, спросил он с прежним интересом.

И Митька, задыхаясь от оскорбления, нанесенного ему черепом анаплотерия, торопливо, расплескивая голосом море горечи, поведал неожиданному собеседнику все свои соображения по поводу древности пластов.

— Это крайне интересно, — отозвался квадратный подбородок, проходясь в последний раз по гладко выбритым щекам. — Это крайне интересно… Пожалуйста, помешайте суп… А кто вы такой? Чем вы здесь занимаетесь?..

— Я Востров, Дмитрий Ипполитович… Геолог я, а вы?..

Человек на стуле резко обернулся и окинул острыми глазами изобретателя детрюита, пока тот мешал ложкой в котелке.

— А я — Ипостасин, Андрей Васильевич… — сказал он, продолжая колоть взглядом.

— Да что вы?.. — недоверчиво воскликнул Востров и даже приподнялся с земли.

— Вы слышали эту фамилию?.. — подчеркивая последние два слова, спросил назвавшийся Андреем Ипостасиным.

— Да как же, в одной квартире жили… не с Андреем, а с Василием… — поправился Востров.

Теперь изумился «Андрей Ипостасин».

— Тэ-тэ-тэ… Василий?.. Ведь это мой брат… В Москве жил на Никитской… Очень приятно, очень приятно с вами познакомиться…

— Н-но… — протянул Митька, с некоторой нерешительностью пожимая протянутую к нему руку, — …мне Василий ни разу не говорил, что имеет брата…

— Это семейная история… — нахмурился «Андрей Ипос-тасин». — Семейная драматическая история… Мы были принуждены жить врозь и — до некоторых пор — забыть друг о друге… Я жил с малых лет в Америке, он — в Москве…

Востров, безусловно, не поверил этому объяснению: слишком хорошо он знал дьяконовскую родню, но, сделав простоватый вид, спросил невинно:

— Где же теперь находится ваш брат?..

— О, теперь он важная шишка… — горделиво произнес «Андрей Ипостасин», продолжая упорно-пристально разглядывать нового знакомого. — Он, видите ли, сделал важное изобретение… Открыл новый элемент радиоактивного ряда и теперь переехал в Америку, так как Российское правительство не захотело купить у него изобретения…

— Это неправда!.. — брякнул Востров, по своему обыкновению наливаясь кровью. — Неправда!.. — повторил он и внезапно осекся, сообразив, что чуть было не перескочил за пределы своего инкогнито.

— Что такое? Что такое — неправда? — холодно прищурившись, спросил квадратный подбородок, и глаза его зажглись не то гневом, не то радостью.

Митька сразу превратился в добродушнейшего простака, а нутром насторожился, как перед боем.

— Извините, — сказал он с мелким, глуповатым смешком, — я совершенно забыл, что вы его брат… Но здесь какое-то недоразумение. Я Василия знаю так же хорошо, как самого себя. Он никогда не занимался химией, ведь он простой дьякон. Ваш брат тоже дьякон?..

— Он был дьяконом, — твердо сказал квадратный подбородок, — но теперь он уже не дьякон… давно бросил это занятие… Теперь он, как я уже имел честь вам сообщать, известное лицо, большой изобретатель и почти миллионер…

Митька, чувствуя на себе пронизывающий взгляд подозрительного знакомца, снова подавил судорогу возмущения и воскликнул с дурашливым смешком:

— Всякие бывают метаморфозы под луной, друг Горацио…

— Совершенно верно, — согласился самозванец и пригласил Митьку к готовому супу.

За супом словесный бой продолжался, причем один из бойцов знал, чего он добивается, другой барахтался в самозащите. Англичанин — он же «Андрей Ипостасин» — вел определенную линию к установлению личности и истинных целей путешествия Вострова. Востров терялся в догадках, не зная, чего от него хочет странный путешественник, наводящий красоту на свои щеки даже в глухих дебрях гор.

После супа англичанин вызвался проводить Вострова к селению, дорогу к которому тот потерял. Митька поблагодарил и согласился.

Новые приятели, возобновив геологический разговор, не торопясь, двинулись в дорогу…

А Безменов ждал час, другой. Горячился, проклинал медлительность своего ученого друга и переругивался с бандитами. На исходе второго часа он не выдержал и, привязав бандитов к деревьям — на всякий случай, чтобы они об острые камни не перерезали пут, — поехал разыскивать приятеля…

…Около каузальных пластов Востров приостановил лошадь, выжидая, когда следовавший сзади англичанин поравняется с ним. Он хотел показать ему голову анаплотерия, так грубо нарушившую гармонию его геологических познаний, и снова пожаловаться на сумасбродную природу, уложившую пласты в порядке, не признаваемом геологией. Но… ему более не пришлось жаловаться…

Англичанин, действительно, подъехал сзади. И, взмахнув перевернутым хлыстом, массивным наконечником ударил его по голове. Митька клюнул носом в гриву лошади, хотел подняться и получил второй удар, после которого скатился на землю.

Холодно и спокойно глядел англичанин на свою жертву, скорчившуюся у его ног в причудливой позе. Потом неторопливо сошел с лошади и педантично обыскал Мить-кины карманы. Нашел злосчастную карту… Пунктирная линия, ведущая вглубь страны, к горному кряжу и совпадавшая с указанным ему мингрельцем направлением, утвердила его в подозрении, что Дмитрий Востров не для изучения геологии приехал в Закавказье, а для розыска дьякона…

— Тэ-тэ-тэ… — усмехнулся он в хорошо выбритый подбородок. — Приятно, что я такой догадливый… Теперь я знаю, где искать дьякона…

…Проезжая по опушке леса, он был остановлен криками о помощи, шедшими из густой зеленой чащи, далеко снизу. Разумеется, это его нисколько не касалось. Но в криках о помощи не заключалось ничего такого, что говорило бы о смертельной опасности. Кричали в два голоса — равномерно, спокойно, монотонно. Шум водопада несколько заглушал голоса.

Кричали:

— По-мо-ги-те!.. По-мо-ги-те!..

Это было, по меньшей мере, любопытно, и англичанин свернул в лесную глушь.

Когда стало ясно, что кричали двое мужчин, в паузах переговаривавшихся между собой тихо, но без уныния, он слез с лошади, привязал ее к дереву, а сам неслышными шагами приблизился к месту странного происшествия.

Два голых человека привязаны к двум разным деревьям. Ни того, ни другого англичанин не знал. Люди, как будто, интеллигентные, если судить по лицам; во всяком случае, заслуживающие помощи.