Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2. - Дмитрий Волкогонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако Ленин был в состоянии долгими часами, согнувшись за столом, перелопачивать „вздор" этих „махровых дураков", выуживать крупицы эмпирических данных, непосредственных наблюдений, сделанных авторами, к которым он относился с нескрываемым презрением. Подобный подход Ленина к буржуазной литературе является определяющим. Его интеллект всегда настроен на крайне критическую волну.
Зачем все это было нужно Ленину? Литературный труд прокормить его не мог. Его книжки и брошюры интересовали десятки, максимум сотни людей. Писал он очень „темно". Но Ленин где-то в глубине души чувствовал свое призвание: быть во главе партии, движения, а может, и революции. Наблюдательный Троцкий пишет, что "Ленин приехал за границу не как марксист „вообще", не для литературно– революционной работы „вообще"… Нет, он приехал как потенциальный вождь, и не вождь вообще, а вождь той революции, которая нарастала, которую он чувствовал и осязал. Он приехал, чтобы в кратчайший срок создать для этой революции идейную оснастку и организационный аппарат…". Ленин готовился, Ленин учился, Ленин создавал себя для будущего. Ну а книги, которые он писал (у них, повторю, до революции было очень мало читателей), были нужны не только как инструмент борьбы, но и как антураж. Какой же вождь без собственных книг! Ведь это олицетворение мудрости… У Ленина была потребность всю политическую мозаику действительности осмысливать прежде всего в статьях, заметках, рецензиях, откликах, памфлетах.
Почему я назвал выше интеллект Ленина мощным, но односторонним? Знакомство с множеством его работ свидетельствует: о чем бы ни говорил или ни писал Ленин, в конечном счете он все сводил только к политике, политическим реалиям, политическим пристрастиям. Могут сказать: но ведь Ленин — политик! Что вы от него хотите! Однако я Думаю и даже убежден, что абсолютная политизация его мышления вольно или невольно искажает почти все (в той или другой степени), что отражается в его мозгу.
На развитие ленинского интеллекта оказала огромное воздействие западноевропейская социалистическая мысль. Правда, Ленин усваивал эти идеи через призму возможного их использования в России. Ленин широко использовал в своих трудах идеи, мысли, положения, которые развивались Плехановым, Аксельродом, Даном, Потресовым и особенно зарубежными марксистами. Например, у Ленина прослеживаются положения об особенностях буржуазно-демократической революции, ее движущих силах и революционной ситуации, которые были до него детально разработаны Карлом Каутским. И было время, когда Ленин воздавал должное этому выдающемуся марксисту.
Конечно, когда Каутский осудил диктаторство большевиков и написал, что с помощью октябрьского переворота утвердилось „казарменное мышление., которое сводится к тому, будто голое насилие является решающим фактором в истории", Ленин тут же предал теоретика большевистской анафеме.
До Октябрьской революции Ленин и Каутский обменялись несколькими сухими, официальными письмами. Радикал Ленин и демократ Каутский были слишком разными людьми, чтобы установить между собой дружеские отношения. Однако интеллектуальное влияние Каутского на Ленина бесспорно.
Сейчас, представляется, самое время проследить, как ленинский интеллект проявлял себя в различных формах индивидуального сознания. Их многообразие, как известно, обусловливается исключительной сложностью, многострунностью, многосторонностью окружающего нас объективного мира, а также потребностями социальной практики людей. На теоретическом уровне (интеллект) формы индивидуального сознания выделяются более рельефно, отчетливо и предстают обычно как политические взгляды человека, его правосознание, система личных моральных принципов, эстетические вкусы, философские воззрения, религиозные догматы. Но вместе с тем эти же формы индивидуального сознания проявляют себя также на чувственном и волевом уровнях.
Каковы были политические особенности ленинского интеллекта? В чем заключается тайна его политической одержимости?
Повторюсь, но скажу, что казнь брата Александра в 1887 году дала самый мощный, еще не осознанный тогда толчок, притяжение к истокам политического осмысления семейной трагедии. Это печальное событие совпало с окончанием гимназии и поступлением в Казанский университет. Вскоре — исключение из учебного заведения и приобретение Ульяновым статуса человека под „гласным надзором" полиции. Переломный возраст, взросление непосредственно совпали с событиями, которые поставили юношу в положение полуотверженного. В то же время возможность, не работая, поглощать массу книг, в том числе социально-политического характера, исподволь формировала в характере молодого Ульянова повышенный, особый интерес к политике государства российского, общественным движениям, социальным процессам.
Будь Владимир Ульянов сыном рабочего или бедного мещанина, даже большие природные способности не вырвали бы его из своей среды. А здесь у молодого человека, не заботящегося о куске хлеба и предающегося размышлениям по поводу прочитанного, всеми этими обстоятельствами была затронута некая сокрытая важная струна его души, начавшая формировать установку всей жизни.
Пройдет совсем немного времени, и юный Ульянов уверует в себя как человека, для которого уготована судьба политического литератора, политического публициста, человека-социалиста — нечто загадочно непонятное и тревожное, с налетом некоего народнического романтизма. Неповторимое сцепление жизненных обстоятельств, социальных условий плюс богатые природные данные сформировали ум человека, для которого политика (и все, что с ней связано) стало смыслом всей его жизни. Политическое сознание выглядело явной аномалией, но и эпицентром на фоне всех его остальных склонностей, способностей и устремлений.
Эта политическая флюсообразность ленинского интеллекта часто принимала просто уродливые формы. Известный советский дипломат ленинского времени Адольф Абрамович Иоффе вспоминал, что Ленина в международных вопросах интересовала лишь политическая сторона дела: продвигает ли данная конкретная акция дело революции. „Помню, — пишет Иоффе, — как перед самым подписанием одного договора… В.И. мне прислал записку: „Если договор гарантирует советизацию (данного государства), согласен на его подписание; если нет — не согласен".
Ленин не просто обладал „политизированным" интеллектом, он умел утверждать свою политическую линию канализированием общественной неприязни и даже ненависти в отношении ее врагов. В своих воспоминаниях о Ленине писатель Ф.А.Березовский описывает выступление Ленина на заседании ВЦИК в апреле 1918 года: „…ленинский голос зазвучал тревогой и ненавистью к тем, кто разрушал и саботировал великое дело освобождения трудящихся. И ненависть загоралась огнем во взглядах людей, одетых в серые гимнастерки и черные куртки… Конец доклада был насыщен такой уничтожающей иронией к врагам рабочего класса, что тишина аудитории то и дело прерывалась взрывами заразительного смеха. Казалось, что Ленин стер, уничтожил, похоронил своих противников до их выступлений…
Помню густую, тесную толпу, выносившую меня в стихийном потоке (после выступления. — ДА) на улицу. Вокруг меня горели энтузиазмом глаза. То там, то здесь звучали короткие фразы:
— Долго не забудут меньшевики и эсеры…
— Еще бы!.. Ильич-то?! Он, брат, покажет!
— С ним все будет наше!
— Все возьмем! Весь мир завоюем!""
Политическое мышление Ленина отличается беспощадностью. Он обладает способностью „отодвинуть" в сторону все нравственные, гуманные и иные соображения во имя „политической целесообразности". Универсальная политическая доминанта предписывает всем принимаемым решениям только один классовый вектор. Кажется порой, что это мозг политического автомата.
Ленину докладывают Д.Курский и Л.Каменев по делу о спекуляции в Главсахаре: „…Ввиду того, что все привлеченные к делу лица, за исключением Григорьева, постановлением Московской ЧК уже расстреляны и в этих условиях рассмотрение дела в отношении одного Григорьева поставило бы трибунал в невыгодные условия…" Далее Курский и Каменев рассуждают, что Григорьева можно было бы „уничтожить во внесудебном порядке", ибо „лишение свободы сделало бы его мучеником в глазах приверженцев". Но можно и „условно освободить на поруки всей общины трезвенников…".
Ленин краток: „Согласен с Курским и Каменевым".
Председатель Совнаркома согласен с явным беззаконием (расстреляны без суда, по постановлению ЧК) лишь потому, что установленная им политическая система одобряет подобное решение. Вождистская власть такова, что от особенностей политического мышления одного человека, специфики его интеллекта зависят судьбы множества людей.