Жизнь щедра на сюрпризы - Александр Ройко

— А если бы были лотки, — вставил своё слово другой слесарь, — то мы бы эти участки не определили так просто.

— Это точно. Вы бы их вообще не смогли определить по той причине, что в лотках трубы так быстро не коррозируют.

На этом разговор был окончен. Андрей видел, что ребята своё дело знают и давать им указания, да ещё в первый же день, необходимости не было. А то, что трубы были проложены именно таким образом вовсе не их вина. Они вновь с Максимом выбрались на дорогу и тот уже начал знакомить Андрея непосредственно с больничными корпусами и другими зданиями госпиталя. Он показывал корпуса снаружи и рассказывал об их назначении, а также примерно указывал, как к ним проходят теплотрассы. Но, наконец, он решил показать и подвальное помещение одного из корпусов. Когда они спустились туда, осмотрев бойлеры, распределительные гребёнки и прочее, Фисунов, хитро улыбнувшись, сказал:

— А сейчас я вам покажу нечто интересное. Вы отметили возле жилых домов, что немцы не прокладывают трубопроводы непосредственно в грунте. И это, действительно, так. Но сейчас вы увидите, как немцы прокладывают теплотрассы, да и остальные коммуникационные системы.

И он повёл Андрея к какому-то коридорчику в том же подвальном помещении. Они прошли этим "коридором" с десяток метров и Морозевич всё сообразил. Это был вовсе не коридорчик, как он вначале подумал, а коммуникационный проходной канал. По высоте он был чуть выше человеческого роста, выложенный из кирпича с арочным сводом. Освещался он с помощью электрических ламп, упрятанных в закрытые светильники-черепахи. По его стенам шли трубопроводы и кабели. Трубопроводы холодной воды (он их попробовал рукой) были неизолированные, а вот паропроводы из котельной были в аккуратной теплоизоляционной упаковке.

— Вот это да! — восхищённо протянул Андрей.

— Удивил я вас? — радостно улыбался Максим.

— Ещё как. И что, такие проходные каналы идут ко всем корпусам госпиталя.

— Увы, нет. Только к основным корпусам, которые были построены ещё, если я не ошибаюсь, в начале века. К тем зданиям, что достраивались позже, таких проходных каналов нет, но эти каналы охватывают большую часть зданий и работать очень удобно.

— Ещё бы! Действительно, очень удобно. К тому же, есть постоянный доступ к осмотру коммуникаций. Это здорово. Значит, основные работы слесари ведут в подвалах зданий и в их помещениях? Ремонт на той теплотрассе, что мы видели, это вроде исключения.

— В общем-то, да, но работ хватает. Нас зимой задалбливают вызовами по замене радиаторов, которые плохо греют. А их полно во всех зданиях. Система отопления то старая.

— Да, и заменить систему хотя бы в одном корпусе очень проблематично.

— Да какое там проблематично. Это просто невозможно — это же госпиталь и больных из корпусов не выгонишь.

В общем, как понял Андрей, в теплохозяйстве госпиталя Белитц-Хальштеттена есть свои плюсы, но есть и свои минусы. Однако только после посещения некоторых подвальных помещений под корпусами Андрею стала понятна фраза Максима о паро-водяной системе отопления. Под каждым из таких корпусов стояли большие бойлеры или поменьше (скоростные), в которых пар нагревал подаваемую в систему отопления зданий воду. И это было очень даже рационально, поскольку паровое отопление немалых корпусов, расположенных на значительном расстоянии от котельной, было бы неэффективно. После бойлеров горячую воду в отопительную систему подавали нагнетательные насосы. Были там также и питательные насосы для пополнения воды в системе отопления. Но это было немалым увеличением объёма контроля над работающим оборудованием, и уже не со стороны кочегаров, а со стороны слесарей. Вот теперь в полной мере стал понятен и вздох Фисунове при упоминании о системе отопления.

После посещения нескольких таких подвальных помещений Морозевич с Фисуновым, наконец-то, поднялись из канала на поверхность. Глянув на часы, Фисунов сказал:

— Ну вот, пока мы всё обошли, наступило и время обеда.

И они разошлись каждый в своём направлении. Андрей поспешил домой. На новом месте Морозевичам уже никто не предлагал пообедать в какой-нибудь столовой. Леры пока что не было, поэтому он сам попытался что-нибудь "соорудить" на обед, чтобы жене меньше времени было этим заниматься. За эти занятием на кухне и застала его Лера, которая пришла вместе с Ингой — встретились по дороге.

— О! — удивилась Инга. — У нас на кухне новая хозяйка объявилась.

— А что делать, — улыбнулся Андрей. — Пока жены нет, я сам попробовал приготовить хоть что-то. По принципу — кто свободен, тот и готовит.

После обеда Морозевич уже поспешил к штабу, где ему была назначена встреча майором Стабровским.

— Ознакомились немного с хозяйством?

— Так точно, товарищ майор.

— Не нужно так официально, — скривился Стабровский. — У нас больше принято по имени, отчеству.

— Хорошо, я понял, Алексей Иванович.

— Есть у вас какие-нибудь вопросы по хозяйству?

— Пока что нет.

— Всё вам понятно, знакомо?

— Знакомо, конечно, не всё. Но понятно.

— Хорошо. Более детально с хозяйством вы ознакомитесь в процессе работы. А работы у вас будет много. И работы больше организационной и даже, я бы сказал, бумажной. За кочегарами присматривает Никель. Что касается слесарей, то они у вас опытные, дело своё, да и хозяйство они знают хорошо. Так что "хвостиком" за ними бегать нет необходимости. А вот бумажной работы много. Я вам тут наготовил кое-какие приказы и сроки сдачи различных отчётов. А также штатное расписание по вашему хозяйству. Сидите и знакомьтесь. Я отойду на время по своим делам.

Майор ушёл, а Андрей погрузился в изучение бумаг. И чем больше он с ними знакомился, тем более хмурым он становился. И отчётов было много и приказов тоже. Со многими он был знаком и ранее, но были и новые для него. Он обратил внимание на один из них. Это был Приказ МО? 25 от 1967 г. "О химводоочистке, о лаборантах". Значит, он был прав в своих мыслях при разговоре с Максимом о водоподготовке. Был там и ещё один старый Приказ МО? 10 от 1967 г. "Об обеспечении спецодеждой". Но больше всего его огорчил следующий Приказ Главнокомандующего ГСВГ? 41 от 25.07.1975 г. "О подготовке казарменно-жилищного фонда к эксплуатации в зимний период". В Борстеле самого этого приказа Морозевич не видел, он только слышал о нём из уст майора Лукшина, и то спустя 2 года после его выхода. Этот приказ предписывал в августе-сентябре провести месячные курсы по обучению младшего эксплуатационного персонала, обслуживающего котлы высокого давления. Возможно, поэтому вопрос обучения кочегаров, эксплуатирующих котлы низкого давления, и был поднят немного позже. Ответственность за выполнение приказа возлагалась на начальников КЭЧ и командиров частей. А это означает, что, в первую очередь, за выполнение этого приказа спросят с него. Андрей в тайне надеялся, что "убежав" от этой работы в этом году в Борстеле, не будет её и на новом месте работы. Но не тут то было. Ну, что ж, нужно будет выполнять. Стабровский говорил, что рабочие в теплохозяйстве опытные, вероятно, это относится и к кочегарам. Тогда, наверное, можно будет просто провести переаттестацию кочегаров.

Однако если его немного огорчили некоторые приказы, то вот что его ещё больше удивило, так это обилие отчётных документов. Андрей переписал многие из них (и сроки сдачи) в блокнот, но он подозревал, что и это ещё не всё. Там была такая отчётность:

— табель работы за месяц на работников хозяйства;

— график дежурства кочегаров;

— график дежурства слесарей;

— график-заявка на молоко для газосварщиков;

— график разгрузки вагонов;

— отчёт по топливу;

— рапорт на премиальные.

Большинство документов должны были подаваться до 25-28-го числа текущего месяца на следующий. Только отчёт по топливу подавался до 5-го числа следующего месяца, а рапорт на премии — до 10-го числа (в Борстеле Морозевич писал только рапорты на поощрение в виде грамот). Кроме того, некоторые графики, например дежурства слесарей, кроме основных инстанций следовало подавать на КПП (поскольку оно делило территорию городка пополам). Ещё нужно было проводить периодический инструктаж караула о допуске дежурных слесарей в бойлерные под госпитальными зданиями. Вот уж, действительно, в основном бумажная работа. Это не говоря уже о заявках на выписку материалом и инструмента. Кроме того, ведение журналов по технике безопасности и другой документации в котельной. Немногим позже Андрей узнал, что не так уж редко приходится привозить из КЭЧ не только теплотехнические материалы, но и строительные. В госпитале была служба КЭО (квартирно-эксплуатационный отдел), но там были в основном женщины, а потому занимались материалами либо сам майор Стабровский, либо начальники служб.

С особым интересом ознакомился Андрей со штатным расписанием теплотехнического хозяйства. Его удивило, что у него в подчинении было не так уж много слесарей-ремонтников — всего 8 должностей и только одна должность газосварщика. В Борстеле с такими должностями, как ни странно (здесь то территория куда как большая), было немного полегче. Удивило его и отсутствие должности техника. Как-то странно формировались, а, возможно, и "выбивались" штаты в отдельных гарнизонах ГСВГ. Но зато здесь у него были другие должности: 4 должности машиниста топливоприготовления, 1 старший лаборант, 2 лаборанта и 2 подсобных рабочих. В лаборатории работали женщины-служащие. Должности подсобных рабочих занимали жёны военнослужащих и не по прямому назначению: одна из них работала в финансовой части, а вторая — фотографом в клубе. Одна должность машиниста топливоприготовления использовалась в качестве должности слесаря-ремонтника его же хозяйства. А вот на трёх остальных люди работали тоже совершенно в других местах: две из них были переданы в КЭО — прораб и столяр, а ещё на одной, к удивлению Андрея, работала их соседка Инга Василенко. Ещё один столяр работал на должности кочегара теплохозяйства. Были в подчинении Морозевича и немецкие рабочие, и немало — 25 человек. Кроме начальника котельной там были такие должности как начальник смены (3 ед.), слесарь-ремонтник (4 ед.), кочегар (12 ед.), слесарь КИП (1 ед.), зольщик (2 ед.), подсобный рабочий (1 ед.), уборщица (1 ед.). На новом месте у Андрея был выше оклад — 792 марки ГДР и 177,50 рублей, которые ежемесячно перечислялись на сберегательную книжку в Союзе. Андрея сначала удивило, что у Курта Никеля, как начальника котельной, оклад, на первый взгляд, превышал оклад его начальника — 950 марок ГДР. Но он тут же сообразил, что Курт не получает "второго оклада" как Морозевич. А 950 марок для немцев, хоть и неплохие, но не очень уж большие деньги. А в переводе на марки русские рубли давали бы Андрею немалую дополнительную прибавку (почти ⅔ его оклада в немецких марках). Но они ему, а точнее его семье, ещё очень пригодятся в Союзе.