Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет - Владимир Михайлович Семёнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сменившие его Ю. В. Андропов и К. У. Черненко по определению не могли стать лидерами великой страны. Они не могли открыть новые горизонты и к тому же были столь больны, что умерли по истечении года у власти. Кстати, не верю тем, кто идеализирует Андропова, как якобы не успевшего раскрыться просвещенного лидера.
Одряхлевшее и растерянное Политбюро вручило руль молодому энергичному Горбачеву, как его тогда характеризовали, но ему не удалось удержать штурвал столь большого океанского лайнера, не говоря уже о выборе правильного курса.
Довольно скоро обнаружилась ущербность самоуверенного говорливого лидера нового поколения. Оказалось, что не «по Сеньке шапка». Импровизируя во внутренней и внешней политике, он, не без помощи своего министра иностранных дел Шеварднадзе, серией бездарных поступков сдал позиции державы в мировых делах и при этом подрубил узлы, связывавшие советские республики в единый союз, который затем так драматически развалился. В конце века мир стал свидетелем повтора трагической картины начала столетия — «Гибель Титаника», теперь уже в российском варианте.
Нельзя не причислить к ущербным лидерам и президента Б. Н. Ельцина, с которым опаленная XX веком Россия дошла до нового столетия (и тысячелетия). Его ущербность, помимо болезней, мучивших почти всех властителей страны в уходящем веке, складывалась также из вереницы неадекватных государственных и просто бытовых поступков, которые перечислять не требуется: слишком они свежи в памяти, а верные оценки придут со временем. Благо уже то, что Ельцин все же решился сложить с себя полномочия президента в самый канун 2000 года и, что особенно примечательно, попросил у народа прощения.
Долгое время принято было считать, что политику, государственные дела вершат компетентные люди, которым мы должны верить. И мы верили, причем на протяжении десятков лет, в «гениального вождя Ленина» и в «мудрейшего вождя Сталина». Позже разуверились, хотя время от времени вновь подпадали под чары новых претендентов на роль вождей. И вновь разочаровывались и обнаруживали, что к вершинам власти восходят (а то и сами мы их возносим) не самые лучшие.
А чему тут, собственно, удивляться? Если спокойно рассудить, поистине умных и толковых людей — единицы. И далеко не все из них рвутся в вожди. Основная же масса людей — просто добросовестные, в меру толковые, и лидеры из их числа, если и появляются, то явно не дотягивают до государственных масштабов.
Запомнилось мне интервью в начале 1999 года назначенного на пост министра иностранных дел России Игоря Сергеевича Иванова, когда он в откровенном разговоре сказал несколько слов о себе и своих коллегах по непростой дипломатической службе. Из тех, кто поступает на эту службу, заметил Игорь Сергеевич, процентов 5 — особо талантливые, наверно, есть 10 процентов, у которых таланта совсем мало, а основная масса — это люди со средней подготовкой и средними способностями, к которых министр, явно по скромности, причислил и себя.
Звучит нелицеприятно, даже вызывающе, но умерим эмоции. Мне довелось работать в разных коллективах: подростком — в конструкторском бюро оборонного завода, многие годы — в различных подразделениях министерства и в посольствах, будучи на пенсии — в частных компаниях. Не говорю уже о том, что имел дело с множеством учреждений, причем не только в своей стране. Везде одна картина: при десятках работающих дело держится в лучшем случае на двух — трех. Другие — не то что отлынивают, а просто их вклад в общее дело невелик. Вспоминаю департамент со штатом в полсотни человек, в котором генерировали идеи два-три сотрудника, и высокое начальство, зная это, держало тем не менее департамент на хорошем счету.
Вспомнилась, может быть, не совсем кстати, одна давняя история — о камчатских крабах в красочно оформленных баночках, которыми вскоре после войны, в 1948 году были заставлены полки многих гастрономов Москвы. Говорили, что готовили их для экспорта в Америку, да помешала разразившаяся «холодная война». А простые советские люди не спешили деликатес покупать: денег едва хватало на хлеб, молоко или 100 граммов колбаски. Да и не знали толком ничего о крабах.
Совсем затоварились этими банками, и однажды на коллегии Министерства рыбного хозяйства поставили вопрос ребром: необходимо срочно создать спрос. Дали задание начальнику департамента снабжения, а тот, в свою очередь, созвал весь свой штат и озадачил подчиненных. Пришла смелая идея — организовать в стране рекламу крабам (по тем нормам жизни — с карточками и очередями — идея действительно смелая) и для этого заказать стихи о крабах известному поэту. Решено — сделано, некий весьма известный поэт принял заказ, просил позвонить через неделю, запросил гонорар в несколько тысяч рублей (больше месячного оклада министра)...
Неделю спустя начальник звонит поэту и просит его привезти исполненный заказ, а поэт ему говорит, что без лишних хождений прочтет свой стих прямо по телефону, и зачитал: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы». «И это все?» — спрашивает озадаченный начальник. «И это все, — отвечает поэт. — Больше не надо, это — реклама!» Начальник поверил ему и не зря, потому что скоро это двустишие забавляло и интриговало многих москвичей, в том числе меня самого, подзадоривая «попробовать». Стало модным покупать баночку крабов в подарок, когда шли в гости...
А начальник все же был расстроен тем, что «заплатил такие деньги всего за две строчки», и однажды, собрав весь свой большой коллектив, начал выговаривать, что, мол, всем платят приличную зарплату, а вот ни один не додумался до этих двух строчек, вставших министерству в такие деньги... Не ручаюсь за достоверность деталей, но случай такой был.
Россияне по уму и по талантам ни в чем не уступают другим народам, и об этом говорит многовековая история. Беда только в том, что на протяжении большей части уходящего века нас пытались превратить в безликую послушную массу. Умных и «слишком грамотных» не любили, им не доверяли, их подозревали, их арестовывали и расстреливали либо ссылали, как «агентов иностранных разведок». Другие, видя такой оборот, пригибали головы и ни во что не лезли.
Помню, в детстве слышал часто ругательное: «гнилой интеллигент», «очкарик», «эй, ты, в шляпе». С первых дней Советской власти профессор, инженер, специалист — все по определению были на подозрении. Известен факт, что Максим Горький как-то пытался внушить Ленину, что интеллигенция — это мозг нации, на
