Барабаны осени. Книга 1. На пороге неизведанного - Диана Гэблдон

– Займись нашей бедняжкой, ладно?

Джейми решительно зашагал к мистеру Кэмпбеллу.

Одежда покойнице была ни к чему, поэтому я просто-напросто ее срезала. Раздетая, девушка выглядела лет на двадцать. Тощая, с торчащими ребрами и тоненькими, как прутики, ручками-ножками. Однако она оказалась на удивление тяжелой, да и трупное окоченение добавляло нам сложностей. Мы с Федрой успели порядком вспотеть, пока трудились.

По крайней мере, это занятие мешало разговорам, и я могла спокойно подумать. Хотя спокойными мои мысли назвать было сложно.

Если женщина хочет, как выразился Джейми, «вытравить ребеночка» самостоятельно, она сделает это в собственной постели. Значит, единственная причина, чтобы забраться так далеко, – встретиться с кем-то, кто предложил свои услуги, а к ней попасть не может.

Я уже говорила, что надо искать среди рабов, живущих на лесопилке. Женщину, известную, как повитуха, например. О ком другие женщины говорят только между собой и шепотом.

То, что я, по всей видимости, была права, нисколько меня не радовало. Повитуха сбежала, испугавшись, что умирающая успела о ней рассказать. Если бы Поллианна осталась и просто промолчала, Фаркуард Кэмпбелл поверил бы мне на слово, что несчастная истекла кровью по своей вине. А вот если побег Поллианны обнаружится – само собой! – ее поймают, допросят, и вся правда выплывает наружу. И что тогда?

Интересно, применят ли и здесь закон о пролитой крови? «Наверняка», – мрачно размышляла я, выливая очередное ведро воды на безвольное мертвое тело.

Чертова идиотка, обругала я покойницу, стараясь заглушить бесполезную жалость злостью. Чем я могу ей помочь? Да ничем, разве что разобраться с той кашей, которую она заварила. И, наверное, попытаться спасти еще одну участницу трагедии, злополучную повитуху, которая невольно стала убийцей, хотя всего лишь хотела помочь. А теперь должна заплатить за эту ошибку собственной жизнью.

Я заметила флягу в руках Джейми. Они с Кэмпбеллом время от времени к ней по очереди прикладывались и оживленно беседовали, то и дело указывая на лесопилку или на город вдали.

– Мэм, у вас есть гребень? Ее расчесать бы.

Вопрос вернул меня в реальность. Федра сидела на корточках у трупа, стараясь распутать каштановые пряди пальцами.

– Нельзя же бедное дитя хоронить в таком виде, – покачала она головой.

«Дитя» из уст Федры, которая выглядела немногим старше покойницы, прозвучало странно, да и трупу уже было все равно, каким его положат в могилу. Однако я извлекла из кармана гребешок из слоновой кости, и Федра принялась за работу.

Мистер Кэмпбелл готовился к отбытию. Лошади нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Скрипнули козлы – кучер занял свое место. Поймав мой взгляд, Кэмпбелл снял шляпу и учтиво поклонился. Я быстро присела в ответном реверансе и вскоре уже с облегчением смотрела вслед экипажу. Федра тоже оставила свое занятие. Она что-то пробормотала вполголоса и сплюнула в пыль – не со зла, а защищаясь от недобрых сил, я уже видела такой «ритуал».

– Лучше бы мистер Джейми нашел эту Поллианну до заката. В лесу полно диких зверей, а мистер Улисс говорит, она двести фунтов стоила, когда мисс Иокаста ее покупала. Леса эти Поллианна не знает, она прямиком из Африки, здесь только с год, – проговорила Федра и вернулась к работе. Темные пальцы, как пауки, быстро и ловко заскользили по гладким волосам трупа. Я тоже наклонилась, пораженная внезапным открытием – цепочка событий, которая втянула Джейми во все это, ухватила и меня. Я больше не стояла в стороне, как думала раньше. И не смогу отойти в сторону, как бы мне того ни хотелось.

Федра помогла мне с Поллианной не из доверия или симпатии, а потому, что я жена хозяина. Поллианну надо найти и спрятать. Джейми, как полагала Федра, именно это и сделает, ведь рабыня – его собственность. Ну, или Иокасты, что в глазах Федры одно и то же.

Наконец мы уложили незнакомку, чистую и расчесанную (Федра даже заплела ей косы), на старую простыню, которую я захватила для савана. Травы я прихватила скорее по привычке, но теперь была этому рада. Не столько потому, что они могли замедлить процесс разложения, сколько ради единственного доступного нам – и необходимого – элемента ритуала.

Гниющий кусок плоти никак не вязался с той прохладной ладошкой, которая стискивала мою, с полным боли шепотом, едва слышным в удушающей тьме. И все же ощущение горячей крови на руках казалось мне куда более реальным, чем печальное зрелище перед глазами – пустая оболочка, обнаженная перед незнакомцами.

Ближайший священник жил в Галифаксе, так что несчастную похоронят без отпевания… да и к чему ей оно? Все эти обряды существуют лишь для утешения живых, скорбящих об утрате. Вряд ли кто-то будет горевать по этой девушке, ведь если бы у нее был близкий человек – родственник, муж, да хоть любовник, – она не умерла бы.

Для меня она никто, и вскоре я о ней позабуду, но сейчас я скорбела и о самой девушке, и о ее ребенке. Поэтому, скорее ради себя, чем ради них, я опустилась на колени и принялась раскладывать травы – душистые и горькие, листья руты и цветы иссопа, розмарин, тимьян и лаванду. Некое подношение, дань памяти мертвой – от живой.

Федра молча наблюдала, тоже стоя на коленях. А потом осторожно накрыла лицо покойницы саваном. Подошедший Джейми поднял тело и отнес к повозке.

Он не проронил ни слова до тех пор, пока я не уселась с ним рядом на козлах. Джейми стегнул лошадей вожжами и щелкнул языком.

– А теперь – искать сержанта, – сказал он.

Сперва, конечно, нам пришлось заняться другими делами. Мы вернулись в поместье и оставили Федру. Джейми скрылся в доме, а я отправилась навестить своего пациента и рассказать Иокасте об утренних событиях.

Однако выяснилось, что беспокоилась я зря. Фаркуард Кэмпбелл уже потягивал чай в компании Иокасты в небольшой столовой. Джон Майерс, закутавший филейную часть в плед цветов Кэмеронов, возлежал на обтянутой зеленым бархатом кушетке и бодро уминал лепешки. Судя по непривычной чистоте голых ног, кто-то воспользовался его временной бессознательностью и хорошенько отмыл.

– Дорогая, – повернулась ко мне Иокаста с улыбкой. – Присядьте, дитя мое, перекусите. Ночь у вас выдалась беспокойная, да и утро, как вижу, под стать.

Обычно обращение «дитя» звучало для моих ушей то ли забавно, то ли оскорбительно, но сегодня оно странным образом меня утешило. Я благодарно опустилась в кресло. Пока Улисс наливал чай, я все гадала, чем Кэмпбелл успел поделиться с Иокастой – и что он сам вообще знал.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась я у Майерса.

Выглядел он на удивление жизнерадостным, учитывая, сколько алкоголя выпил накануне. Цвет кожи был нормальным, а аппетит вполне здоровым, судя по количеству крошек на тарелке рядом.

Майерс радушно кивнул, чавкая, и с усилием сглотнул.

– Поразительно чудесно, мэм, сердечно вас благодарю! Побаливает вот тут, конечно, – он осторожно погладил упомянутое место, – но как чудно вы там сшили! Мистер Улисс подсобил и принес мне зеркало, – пояснил Майерс, качнув головой в некоем благоговении. – Никогда не видел себя с той стороны. Ух сколько у меня там волос, будто папка мой медведем был!

Он от души расхохотался, а Фаркуард Кэмпбелл спрятал улыбку в чашке чая. Улисс отвернулся к подносу, но я успела заметить, как у него дернулся уголок рта.

Иокаста тоже громко рассмеялась, весело сощурив слепые глаза.

– Говорят, что мудрое дитя должно знать своего отца, Джон Куинси. Я вот отлично знала твою мать и могу с уверенностью заявить, что с медведями она не водилась.

Майерс покачал головой.

– Ну, матушка обожала волосатых мужчин. Говорила, с ними на редкость хорошо проводить холодные зимние ночи. – Он с явным удовольствием глянул на поросль на своей груди, видневшуюся в распахнутом вороте рубахи. – Может, оно и правда так. Индианкам, кажется, это тоже по душе… а может, просто в новинку. У их мужиков-то даже на яйцах ничего толком не растет, что уж говорить о заднице.

Мистер Кэмпбелл подавился лепешкой и громко закашлялся, прикрывая рот салфеткой. Тайком улыбнувшись, я сделала большой глоток из чашки. Крепкая и ароматная индийская чайная смесь пришлась как нельзя кстати, несмотря на утреннюю жару. Хотя на лице выступили бисеринки пота, чай приятным теплом оседал в растревоженном желудке. Запах чая избавлял от трупной вони, засевшей в носу, а веселый разговор заставлял забыть о мрачных событиях.

Я с тоской глянула на мягкий каминный коврик. Сейчас бы лечь… С неделю проспала бы, не меньше.

В столовую вошел Джейми, гладко выбритый и расчесанный. Он сменил грязные вещи на темный сюртук и чистую рубашку. Джейми кивнул Кэмпбеллу, ничуть не удивившись его присутствию. Должно быть, еще в коридоре услышал голос.

– Тетушка… – Джейми приветственно поцеловал Иокасту в щеку, а потом улыбнулся Майерсу. – Как ты, друг? Или скорее спрошу: как они?