Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов - Эдуард Буйновский

С рождением дочерей все наши помыслы, заботы и проблемы были направлены в первую очередь на создание для них необходимых жизненных условий. Если бы не Галин величайший героизм, ее колоссальный материнский инстинкт, природная житейская мудрость и рассудительность, уверен, мы не имели бы в конечном счете таких физически и морально здоровых дочерей. Вся наша семья, включая и ее главу — меня, наши внешние экономические, финансовые и культурные связи, дом с его милым уютом и спокойствием, Лена и Марина с их специфическими чертами характера сестер-близнецов, с их болезнями и капризами, процесс их воспитания — дома, в детском саду, а затем и в школе, а по инерции и в институте — все это было на хрупких девичьих плечах моей молодой жены. Я же в перерывах между командировками на Байконур успевал лишь пару раз в воспитательных целях пошлепать их (детей, конечно) по попкам, моей почетной обязанностью была стирка пеленок (15–20 штук в день), ибо такого атрибута, как памперсы, в обиходе советской семьи тогда еще не было. В общем, потихонечку-полегонечку быт нашей неожиданно ставшей большой семьи входил в свою норму.

Ну а пока я мучительно созревал для семейного счастья, космическая техника не стояла на месте, а семимильными шагами двигалась вперед. В середине 1970 года мне предложили перейти на работу в центральный аппарат Минобороны, в Главное управление космических средств (от космоса я ни на шаг!). Я попал во вновь созданный отдел, который координировал и контролировал деятельность всех военных представительств, подчиненных этому управлению и аккредитованных в организациях и на предприятиях промышленности, где разрабатывалась и производилась космическая техника. На первых порах я был практически единственным сотрудником этого нового отдела, кому специфика работы военпреда была досконально знакома не на словах, а на деле, что на первых порах было связано с определенными для меня трудностями. Основная форма деятельности сотрудников этого отдела — командировки по всему Союзу, ибо в те времена не было, пожалуй, ни одного более-менее значимого города, где обязательно что-то не делалось в интересах космоса. Вот и приходилось мне, пока мои товарищи познавали военпредовскую науку, по четыре-пять месяцев в году проводить в отрыве от Москвы и моего молодого семейства. Но какие это были командировки!

Вот ведь кажется совсем недавно, а в историческом плане вообще мгновение, когда на орбиту Земли был выведен первый космический объект, бортовая аппаратура которого — радиопередатчик — могла лишь передать на наземные станции слабенький сигнал. Новые, более совершенные носители, способные выводить уже десятки, а в недалеком будущем и сотни килограммов полезной нагрузки, обеспечили возможность отправить на орбиту более сложную целевую аппаратуру. К примеру, какая-то светлая голова предложила разместить на борту космического объекта фотоаппарат и делать снимки всего того, что видит этот аппарат с высоты своего положения. Сказано — сделано! Но между «сказано» и «сделано» прошел не один год упорного труда создателей самого космического аппарата такого назначения и, что самое главное, специальной бортовой аппаратуры, способной в условиях космоса производить фотосъемки и полученные картинки сбрасывать на Землю, и не куда-нибудь, а именно в то место, где эти снимки ждали с нетерпением. Так появились космические аппараты фотонаблюдения, а по-военному — фоторазведки. Вот чем привлекательна космическая тематика! Что ни новый аппарат, новая бортовая аппаратура, новое устройство, то обязательно новая блестящая идея, оригинальная конструкция, новые материалы, перспективные технологии. Вот, например, для космического фоторазведчика нужно было создать более информативный фотообъектив, внедрить технологию разработки новой надежной и на тонкой основе фотопленки, разработать принципиально новый панорамный фотоаппарат, надо суметь отснятую пленку надежно спрятать в капсулу, которая не менее надежно должна быть спущена на Землю. Помнится, с каким интересом и даже недоверием мы рассматривали снимки, полученные из космоса. Как-то не укладывалось в сознании, что с высоты не менее чем 200 км можно получить достаточно четкий снимок корабля средней величины с палубными надстройками и орудийными башнями. Интересная деталь: на снимках с наших космических аппаратов, как правило, изображены американские надводные корабли в своих портах и базах, на американских снимках — объекты советского Военно-морского флота. И это естественно, ибо основным заказчиком космической продукции всегда были военные. Придет время, и появятся возможности широкополосного обзорного (большой обзор, но нечеткое изображение) и детального наблюдения (маленький участок, но с высоким разрешением), снимки будут поступать на Землю не в капсулах, а после предварительного цифрового преобразования — через спутники-ретрансляторы. Да и качество снимков существенно улучшится. Но ведь тогда это было только начало. Всем хорош снимок из космоса, одна только деталь: туман, облачность, ночное время суток — и «нулевой» результат, сотни метров пленки — в брак. Военные ставят разработчикам новые задачи. Появляются спутники, на борту которых стоит уже новая аппаратура, которая позволяет наблюдать наземные объекты независимо от погодных условий и времени суток. Так, в космосе появилась аппаратура, работающая в инфракрасном диапазоне волн и фиксирующая наземные объекты по их тепловому излучению. Но военные стратеги и на этом не останавливаются! В космос выводится специальная аппаратура радиотехнического наблюдения. Космические системы такого назначения имели возможность не только обнаруживать радиоизлучающие средства, но и определять их назначение, характеристики и режимы функционирования. Так, например, если зарегистрировать излучение наземной радиолокационной станции, то можно определить радиус ее действия, чувствительность. По интенсивности и характеру радиообмена между штабами и подразделениями можно сделать выводы о том, нормальная ли, повседневная обстановка в регионе или начинается какая-то передислокация или концентрация войск. Сразу же после разработки и вывода на орбиту становятся популярными и среди военных, и среди гражданских потребителей космические навигационные средства, позволявшие еще в те времена определять с достаточно высокой точностью морским судам свои координаты в любой точке Мирового океана независимо от погодных условий. В интересах военных моряков создаются космические средства для обнаружения и распознавания как надводных, так и подводных кораблей, военные топографы заказали себе космический комплекс обзорного наблюдения и картографирования, позволяющий составлять с высокой точностью топографические и специальные карты местности. Ну а о космических средствах связи и спутниках-ретрансляторах и говорить не приходится — как-то быстро все привыкли и считали за должное, что можно в любой момент связаться с абонентом в любой точке земного шара, а программы Центрального телевидения можно посмотреть в далеких странах Южной Америки. В общем, 70–80-е годы — период некоего «космического бума», охватившего не только военные, но практически все сферы нашей повседневной деятельности. Естественно, что наши извечные друзья и соперники в космических гонках от нас не отставали, если не сказать больше. Паритет с США мы здесь четко выдерживали, чего бы нам это ни стоило. А стоило нам это немало! Вот, к примеру, мы с американцами имеем постоянно на орбите по два спутника-фоторазведчика и добросовестно фотографируем друг у друга территории и военные объекты. Но у нашего спутника через пару месяцев заканчивается ресурс, и его надо менять. А это новые ракеты, новые аппараты, новые пуски. Американцы, имея более надежную аппаратуру, делали это значительно реже.

Естественно, что вся эта сложнейшая система носителей, космических объектов, уникальнейшей специальной аппаратуры проектировалась, разрабатывалась, испытывалась в многочисленных научно-исследовательских и проектных институтах и конструкторских бюро, на вновь построенных и переоборудованных предприятиях и заводах, разбросанных по всей территории тогдашнего Союза. И тоже естественно, что все это творилось под неусыпным контролем Министерства обороны, представители которого были аккредитованы на этих НИИ, КБ, объединениях, предприятиях, заводах. Вот мы, я и мои коллеги по вновь созданному отделу, и мотались по всем этим предприятиям и организациям и проверяли: четко ли, добросовестно ли выполняет военпред свои функции, все ли требования заказчика реализованы в новых проработках, не отправлена ли на полигон дефектная продукция. И должность-то у меня так и называлась: «старший офицер-инспектор». Должность категории «полковник», так что мне, майору, на зависть моих коллег, в этой части подвезло. Кстати, в этот период моей деятельности у меня появилась еще одна реальная возможность (после тоста «на троих» за полет Гагарина) прославиться записью в Книге рекордов Гиннесса. Пожалуй, тогда, да и сейчас, наверное, тоже, не найдется человека, побывавшего практически чуть ли не во всех (по тем временам, конечно) организациях и на предприятиях промышленности, разрабатывающих и производящих космическую продукцию. Это где-то 120–130 таких организаций. И ведь не только приехал, отметился и укатил домой. Неделю, а то и две ходишь по лабораториям и цехам, общаешься с проектантами, разработчиками, рабочими, монтажницами, испытателями и со всеми теми, кто создавал эту чудесную технику. Ведь их рабочие места — это, если по-военному, передовой рубеж боевых действий военпреда, это место, где новая идея ложится на бумагу, чертеж превращается в конструкцию, а схема — в прибор. И везде рядом с проектантом, разработчиком, монтажником «око государево» — военпред. Видно, это делалось так успешно и эффективно, что и другие ведомства, например Академия наук, просили Министерство обороны подключить своих военпредов к контролю их заказов по космической тематике. По линии Академии наук это, как правило, лунные и марсианские программы, исследование планет Солнечной системы, межпланетные экспедиции.