Дневник добровольца - Дмитрий Артис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В любви не признавался, потому что решил сохранить слова для женщины, которую люблю. Думал, позвоню и скажу. Но свет отключили. Поэтому связи с большой землёй нет. Как только дадут электричество, пойду позвоню. Обязательно. Позвоню и скажу всё, что чувствую.
20 октября, 18:43
Когда ходил на телефон отправить весточку подписчикам тг-канала, записанную мной тринадцать дней назад, встретил Ковбоя. Говорит: «Огогош, я горжусь тобой. Смотрю на тебя и радуюсь». Ковбой произнёс те слова, которые я хотел сказать ему. Смотрю на него, на наших молодых парней, и горжусь ими.
Успел постираться. Днём отключали свет. Занёс вещи к новому банщику, оставил. После телефона, когда свет дали, встретил его по дороге из штаба. Он ехал на водовозовской машине. Банщика и водовоза совместили. Теперь две работы делает один человек. Банщик помахал мне рукой и крикнул, что закинул мои вещи в стиралку. Святой человек. Тоже, как новый повар, кавказец в летах. На вид за полтос.
Шакай в госпитале, Чик и Костек ещё не вернулись с б. з. Я в доме один. Но сижу всё равно в своём привычном флигеле.
В гости зашёл Калуга. Высушенный какой-то. На б. з. его не пустили. Пока сидит в комендачах. Просится рыть блиндажи на нуле. Вид у него потерянный. Жалкий.
Князь ушёл работать в полевой штаб. В полевом штабе жарко бывает. Ну, сразу было понятно, что в комендачах он долго не просидит. Затоскует по нормальной мужской работе.
Атмосфера в располаге мне нравится. Парни чётко делают каждый свою работу.
На бабье лето не успел. На земле стало так же холодно, как под землёй. У меня во флигеле газовая плита. Зажигаю, чтобы согреться.
Списался с Летучим и Ошем. Боевые товарищи из первого контракта. Летучий сообщил, что Штурман и Композитор — парни, которые меняли нас, когда мы увольнялись, погибли. Ош обрадовался, что я жив. Прямо как ребёнок. Договорились встретиться, посидеть за кружкой пива.
Парень из молодых, что при штабе, спросил, боялся ли я? Ответил, что если скажу: «Мне страшно не было», то сочтёшь за психа или придурка. Молодой засмеялся, а я подумал про себя, что да, боялся. Боялся не справиться и подвести. Но я справился и не подвёл. Более того, мои действия сохраняли человеческие жизни. Не только наших бойцов, но и мирных жителей.
20 октября, 22:22
Чех попросил подойти на медпункт. Передал приказ командира: «Лечь в госпиталь!» Я начал бурчать, что со скуки сдохну. Чех повторил: «Приказ!» Добавил, дескать, тебе потом будет проще получить выплаты, которые положены раненым. Какие выплаты за осколок в ноге? Я думал, у нас выплаты только тяжёлым положены.
Мне, пятидесятилетнему солдату, трогательно было узнать, что командир отряда беспокоится о выплатах подраненным бойцам. Благородно. По-офицерски.
Завтра с утра поедем с Ибрагимом в госпиталь. Сказали, дней на пять. Новое пространство, новые люди, ещё одна Тропа ярости (физически не переношу больниц!), ни разу мной не хоженная.
21 октября, 12:11
Глупое солдатское радио. Будто кривое зеркало. Только искажает не видимое, а услышанное. Искажает изрядно. До меня доходила информация, что на выходе из Сердца погибло то ли шесть, то ли семь человек. В реальности затрёхсотило, и только одного. Причём не на выходе. Боец-чеченец сам выбежал из Сердца и начал фотографировать себя на фоне развалин. Селфился. Его и подранили немцы. Боец, видимо, забыл, или ему не сказали, что здесь настоящая война, на которой нет места тиктокерским привычкам. Если хочешь остаться живым, естественно.
Сидим с Ибрагимом в медроте, ждём, когда повезут в городской госпиталь. Мы здесь с восьми утра. Прибегал дежурный врач (или тут один-единственный врач на каждый день, не знаю) и наорал, что сразу после ранения не приехали, дескать, раны могут загноиться. Спросил, делали ли нам обезболивающие уколы. Уколов нам не делали. Но я с болью сейчас даже без таблеток справляюсь. Комфортная палата. Прекрасная кушетка. Одеяло, подушка, простынка. Но парни всё равно лежат не раздевшись. Можно спокойно выйти на крыльцо и покурить. Бабахов не слышно. После месячного безвылазного пребывания на передовой кажется райским уголком.
22 октября, 01:36
К вечеру нас забрали из медроты и отвезли в госпиталь, находящийся в часе езды. В другом городе.
Приняли хорошо. Сделали повторно рентген, заполнили кучу бумаг, выслушали жалобы (я сказал, что в ушах звенит, нереально звенит, и уже давно). Сто раз каждая медсестра и каждый врач, работающий с нами, говорили, чтобы мы берегли справку формы сто, которую нам выдали в военном госпитале сразу, как вернулись с передка.
— Вы прививку от столбняка будете делать? — спросил врач, заполняя бумаги.
— Если надо, сделаю, — коротко ответил.
— Мне не надо, это надо вам. — Врач посмотрел на меня поверх очков. — Ну?
— Да, буду делать прививку.
Точно такой же разговор у врача был с Ибрагимом. Один в один. Прививку сделали.
Часа два-три длились осмотр и заполнение бумаг.
Сестра отвела в палату. Рассказала о распорядке, показала в окно, где находится магазин, если вдруг захочется что-нибудь купить из еды. Время было позднее. Магазин закрыт. Мы целый день толком не ели. Сказал об этом медсестре. Она принесла мне чай и бутерброды с маслом.
Нашли Шакая. Его поселили выше этажом. Сходили покурили, поболтали. Потом Шакай принёс колбасы и сникерсы. Он ходил в магазин до нашего приезда. Дружно перекусили. Подключились к интернету и потерялись. Смеюсь.
22 октября, 11:24
Внутренняя потребность вести дневник отпадает. Чувствую себя в полной безопасности, расслабленным и мягкотелым. Жёсткость и собранность ушли.
Не могу осмыслить происходящего и оценить изменения в себе. Есть ощущение, что изменений нет. Похудел, в ушах звенит, хромаю. Это всё? Мне этого мало. Вернее, мне не
