Возмездие обреченных: без иллюстр. - Чарльз Буковски

Уже в юности Ленни баловался наркотиками, а в 1948 впервые выступил с собственной юмористической программой на сцене одного из нью-йорских клубов. Впрочем, произносимые им монологи были не столько юмористическими, сколько сатирическими, и задевали многих весьма влиятельных политиков и общественных деятелей. Американская молодежь сделала его своим кумиром, зато «большой зуб» на артиста имели президент Дуайт Эйзенхауэр и вице-президент Ричард Никсон. Что касается главы американской католической церкви кардинала Спеллмэна, то он его просто ненавидел.

Сам Ленни, не стесняясь, называл вещи своими именами, используя при этом самые крепкие выражения. Известны его слова: «Я не комик и не больной. Это мир болен, а я его врач. Я хирург, мой скальпель направлен на фальшивые ценности. Я не действую. Я только говорю. Я Ленни Брюс».

Бурный брак артиста со стриптизершей Хонни Харлоу закончился не менее бурным разводом и усугубил тягу Ленни к наркотикам. Несколько раз он арестовывался за хранение зелья, но благодаря протестам общественности отделывался символическими наказаниями. В последний раз Брюс появился на сцене в Сан-Франциско 26 июня 1966 года, а 3 августа того же года он скончался на своей голливудской вилле от передозировки наркотиков. Впрочем, существуют версии, будто знаменитый комик покончил жизнь самоубийством или даже был устранен по приказу властей. В 1974 кинорежиссер Боб Фосс снял о комике художественный фильм «Ленни» с Дастином Хофманом в главной роли.

На вершине

Марти позвонил, дверь открыл громила и повел его по длинному коридору. В конце коридора громила открыл другую дверь и впустил Марти в большую комнату, где за столом сидел Кейсимейер.

— Садись, — сказал Кейсимейер.

Марти сел на стул перед столом. Громила удалился, но не далеко. Внешность Кейсимейера ничем выдающимся не обладала, но он был всем (если что-то может быть чем-то), и не только в этом городе, но и во многих других городах и даже странах.

— Марти, как долго ты работаешь киллером?

— Сколько себя помню, сэр. И никогда не привлекался. Всегда найдется лох, на которого можно повесить свою вину.

— Ну, и кто твои жертвы?

— Да вы не хуже меня знаете, сэр: обои Кеннеди, М. Л. Кинг и много-много еще.

— Не ты грохнул Хью Лонга?

— Тогда я был еще слишком маленький. Это сделал мой отец.

— Адова семейка.

— Спасибо, сэр.

— Сигару? — предложил Кейсимейер.

— Нет, спасибо, сэр, я не курю.

Кейсимейер швырнул в Марти сигарой. Она ударилась о грудь и упала на пол.

— Подними, разверни и прикури. Я хочу видеть, как ты куришь.

Марти поднял сигару, снял целлофановую обертку, откусил кончик.

— У меня нет огня, сэр, — сказал он, удерживая сигару зубами. Кейсимейер нажал на кнопку. Дверь отворилась, вошел громила.

— Перси, подпали парня, — приказал Кейсимейер.

— Всего или только сигару, мистер Кейсимейер?

— Сейчас только сигару.

Пока Перси исполнял приказание, Кейсимейер приготовил сигару для себя.

— И мне дай огоньку, толстяк.

— Слушаюсь, мистер Кейсимейер.

Перси обошел стол и поджег сигару босса.

— Спасибо, толстяк, будь неподалеку.

— Слушаюсь, мистер Кейсимейер.

Кейсимейер развалился в кресле, попыхивая сигарой.

— Да… — удовлетворенно пробормотал он и посмотрел на Марти. — Нравится сигара?

— Да, мистер Кейсимейер.

— Ну, тогда я хочу, чтобы ты прижег ею свою левую ладонь.

— Что?

— Ты слышал, что я сказал. Выполняй.

Марти уставился на Кейсимейера.

— Объясните, в чем моя вина, мистер Кейсимейер!

— Даю тебе 15 секунд. Или ты прижигаешь ладонь, или лишишься кисти, а может, всей руки или даже больше…

Марти сидел неподвижно и смотрел, как Кейсимейер затянулся сигарой и выпустил душистый дым тонкой струйкой.

— Пять секунд…

Марти закрыл глаза и прижал горящий конец сигары к ладони левой руки.

— О Господи, боже мой! — не выдержал он и закричал.

— Заткнись! Прижимай крепче эту суку!

Марти прижал сильнее, рыча и кусая нижнюю губу.

— Отлично. Продолжай курить…

Марти вернул сигару в рот. Она заметно дрожала в его губах.

— Дай ему прикурить, толстяк. Я вижу, что сигара потухла…

Перси исполнил указание и снова занял свое место у двери.

— Когда у тебя день рождения, толстяк? — поинтересовался босс, который не сводил с него глаз.

— Девятого января, сэр.

— Напомни мне, я пришлю тебе цыпленка.

— Спасибо, сэр.

Кейсимейер снова перевел взгляд на Марти, который посасывал сигару и все косился на свою левую руку.

— Ну что, долбоеб, ты убил не того человека.

— Что?

— Мы хотели, чтобы ты убрал Генри Мунозу.

— Я убрал.

— Ты убил другого!

— Сэр, но фотография, повадки, манера одеваться… все совпадало. Он сидел за тем же столиком в том же ресторане в то же самое время, когда он обычно ужинает. Он даже заказал то же самое: и закуску, и вино!

— Ты перестарался, кретин, и вышиб мозги не тому человеку! Плохая работа! Удивительно, что ты не прикончил метрдотеля!

— Прошу прощения, сэр, дайте мне еще один шанс!

— Ну почему люди проявляют такую блядскую некомпетентность, Марти?

— Я не знаю, сэр. До этого у меня не было ни одного прокола!

— Ты знаешь, — продолжил Кейсимейер, — однажды я пришел в ресторан и заказал бифштекс с кровью. И знаешь, что я получил?

— Нет, сэр.

— Мне принесли почти сырой кусок говна!

— Вы имели право вернуть его, сэр.

— Я поступил лучше. Я купил ресторан и поджарил шеф-повара.

— Я никогда не стрелял в метрдотелей, сэр.

— Я заказал для своей машины новый номерной знак. Я попросил их, чтобы на нем было слово СМЕРТЬ, а они сказали, что не могут выдать мне такой номер. Ну почему люди так некомпетентны?

— Не знаю, сэр.

Кейсимейер посмотрел на Перси.

— Толстяк, откуда эта блядская некомпетентность в людях?

— Я не знаю, сэр.

— Иногда я чувствую себя совершенно одиноким в этом мире. А порой я просто знаю, что так оно и есть.

Повисло молчание. Кейсимейер посасывал свою сигару, выпуская струйки дыма в потолок…

— Послушайте, мистер Кейсимейер, — прервал молчание Марти, — позвольте мне разобраться с Генри Мунозой. В этот раз ошибки не будет!

— Это точно?

— Дайте мне один выстрел, сэр.

— Хорошо, ты получишь свой выстрел. Встать!

Марти вскочил.

— А ну, дай-ка сам себе пинка под жопу!

— Что? Как?

— У тебя пятнадцать секунд, чтобы разрешить эти вопросы.

Марти ударил себя левой ногой, но до задницы не достал. Тогда он попытался правой. Безрезультатно. Марти пробовал то правой, то левой. От безуспешных попыток глаза его расширялись, наполняясь страхом и ужасом. Кейсимейер начал смеяться, он смеялся и смеялся. В конечном итоге босс отбросил сигару, схватился за живот и закатился от хохота.

— Все, достаточно! — приказал Кейсимейер, резко оборвав смех.

Он глянул на Перси.

— Толстяк, въеби-ка ты ему под жопу! Да так, чтобы он вылетел в эту дверь! А потом выпизди на улицу!

— Прошу вас, мистер Кейсимейер, я уберу Мунозу! Я вышибу ему мозги, а яйца принесу вам!

Кейсимейер кивнул Перси.

Первый пинок вышвырнул Марти за дверь. Перси последовал за ним и пинками погнал по коридору. Выпихнув Марти на улицу, он вернулся в кабинет босса.

Кейсимейер раскуривал новую сигару. Перси занял свое место у двери.

— Мистер Кейсимейер, он не мог ошибиться.

Кейсимейер выпустил дым.

— А он и не ошибся, толстяк, убил, кого и следовало.

— То есть он все же пришил Мунозу?

— Да он размазал его мозги по столу. Отличная работа.

— Тогда почему…?

— Никогда не задавай мне этот вопрос, толстяк!

Перси печально потупился. Кейсимейер заметил это.

— Ну, ладно-ладно, без сантиментов! Я расскажу тебе. Просто я устал от него. И, к тому же, он слишком много знает. Слишком долго он на меня работал. Как я могу быть уверен, что он однажды не заговорит?

— Да-да, все правильно. Что я должен сделать?

— Убить убийцу. Сегодня — крайний срок. Эта должна быть его последняя ночь на земле.

— Значит, вы просто устали он него, босс, так?

— Да, можно так сказать.

— Босс, значит, когда-нибудь вы и от меня устанете?

— Перси, ты меня удивляешь! Кошка устает от мышей?

— Нет.

— А рыба от воды?

— Никогда, мистер Кейсимейер.

— Вопрос исчерпан. Ты можешь идти.

Перси вышел из кабинета и пошел к своему посту у входной двери. Он старался шагать тихо, насколько это возможно туше в 275 фунтов.