Вымысел исключен. Записки начальника нелегальной разведки - Юрий Дроздов

После согласования всех вопросов с афганцами приступили к проведению практических мероприятий. Приняли решение, спланировали боевые действия, поставили задачи ротам. Отрекогносцировали маршруты выхода и позиции подразделений и т. д. В частности, на одном из маршрутом имелось естественное препятствие — арык. Совместно с солдатами бригады построили мостик через него уложили бетонные фермы, а на них положили плиты. Этой работой занимались в течение двух суток.»

20 декабря 1979 года за мной и Козловым Э.Г. в Баграм приехал офицер безопасности посольства, который перебросил нас в Кабул. Руководитель группы КГБ СССР генерал-лейтенант Иванов Б.С. (он же Б.И. - по книге В.В.Ляховского) встретил нас вопросом: «Зачем вы прилетели?» Объяснил ему, что об этом у него должна быть шифровка от В.А.Крючкова. Он ничего не ответил и предложил детально ознакомиться с обстановкой и местами расположения офицеров группы «Зенит». На это ушли 21 и 22 декабря, и после стало ясно, что проблем у нашего представителя более, чем достаточно.

…При посещении одной из групп «Зенита» я обратил внимание на вопрошающие взгляды офицеров-диверсантов, томившихся от безделья и ожидания. Мол, еще один генерал приехал, а толку… Чтобы приободрить их, бросил: «Ну, что, похулиганим, засиделись!» Лица оживились. Наконец-то! Это выражение «каскадеры» припоминают мне иногда, признаваясь, что оно избавило их от уныния и неопределенности. Примерно такую же картину можно было наблюдать и в других местах. Теперь офицеры были ориентированы на дополнительную непрерывную разведку своих объектов и общей ситуации в Кабуле.

«Во второй половине 23 декабря В.Колесника и Х.Халбаева вызвали в советское посольство. Там они сначала доложили генерал-полковнику Султану Кекезовичу Магометову результаты проделанной работы, а затем прошли в кабинет на второй этаж, где размещалось представительство КГБ СССР. Здесь находился человек в штатском, которого все называли Борисом Ивановичем или между собой просто БИ (руководитель аппарата КГБ СССР в Афганистане), а также другие сотрудники. В начале беседы Борис Иванович поинтересовался планом охраны дворца. (Как станет ясно из бесед с командирами штурмовых групп, плана дворца на этот момент… не было. То ли об этом забыли, то ли офицеры 9 управления, отвечавшие за охрану Амина по соображениям конспирации в суть операции посвящены не были. План объекта пришлось добывать самим. — Ю.Дроздов). После доклада полковником В.Колесником решения, предложил ему подумать над вариантом действий на случай, если вдруг придется не охранять, а захватывать дворец. При этом он добавил, что часть сил батальона может выполнять другую задачу, а им придадут роту десантников и две специальные группы КГБ. В общем, сказали, идите думайте, а завтра утром приезжайте и докладывайте свои соображения. Советник командира бригады охраны полковник Попышев тоже получил задачу разработать свой вариант плана действий батальона как человек, хорошо знающий систему охраны дворца.»

«Решения по новой задаче принимали всю ночь. Считали долго и скрупулезно. Понимали, что это и есть реальная задача, ради которой они здесь. И пришли к выводу, что если в батальоне заберут две роты и одну роту (без взвода), о чем предупреждал руководитель представительства КГБ, то захватить дворец батальон не сможет, даже с учетом усиления и фактора внезапности. Соотношение сил и средств на всех направлениях складывалось примерно 1:15 в пользу афганцев. Необходимо было задействовать все силы батальона и средства усиления. Исходя из этого и разработали план.

Утром 24 декабря первым докладывал полковник Попышев. Сразу стало понятно, что к своей миссии он подошел чисто формально, по принципу «чего изволите» ведь задачу выполнять нужно было не ему. Он доказывал, что выделенных сил и средств батальону достаточно, но подтвердить свои утверждения расчетами не смог. Затем решение на захват дворца Тадж-Бек доложил полковник В.Колесник. Обосновал необходимость участия в штурме всего батальона с приданными силами и средствами, детально изложил план действий. После долгих обсуждений командованию батальона сказали: «Ждите». Ждать пришлось долго. Только во второй половине дня сообщили, что решение утверждается и батальон задачу будет выполнять в полном составе. Но подписывать этот план не стали. Сказали: «Действуйте!»

«На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в ДРА, отводилось очень мало времени — менее суток. Такая поспешность не могла не сказаться негативно в дальнейшем. Многое оказалось неподготовленным и непродуманным. В 12.00 25 декабря поступило распоряжение на переход Государственной границы. ДОКУМЕНТ (Секретно) Главнокомандующему Военно-воздушными силами Командующему войсками Туркестанского военного округа Командующему Воздушно-десантными войсками Копия: Главнокомандующему Сухопутными войсками Главнокомандующему войсками ПВО страны Начальнику Оперативной группы Генерального штаба (г. Термез) Переход и перелет государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40 армии и авиации ВВС начать в 15.00 25 декабря с.г. (время московское). Д.Устинов N 312/1/030 25.12.79 г.

С.К.Магометов и В.В.Колесник приехали на полевой переговорный пункт, который был развернут на стадионе недалеко от американского посольства, вечером 24 декабря. Зашли в переговорную кабину правительственной связи и стали звонить генералу армии С.Ф.Ахромееву, он в то время находился в Термезе в составе Оперативной группы Министерства обороны СССР, которая осуществляла руководство вводом советских войск в Афганистан. Телефонистка долго отказывалась соединить полковника В.Колесника, говорила, что его нет в специальных списках, но затем, видимо, спросив у С.Ахромеева, все же соединила. Первый заместитель начальника Генерального штаба приказал доложить решение. Выслушав, стал задавать вопросы по его обоснованию и расчетам. Его интересовали мельчайшие детали. По ходу разговора делал замечания и давал указания. Затем с С.Ф.Ахромеевым переговорил С.Магометов. Ему была поставлена задача к утру 25 декабря шифром доложить решение за двумя подписями (своей и В.Колесника). Когда выходили из переговорной кабины, С.Магометов сказал В.Колеснику: «Ну, полковник, у тебя теперь или грудь в крестах, или голова в кустах».

Тут же на узле связи написали доклад, и к двум часам ночи шифровка была отправлена. Доехали вместе до посольства, а затем В.Колесник поспешил в батальон. Надо было готовиться к выполнению боевой задачи… Он был назначен руководителем операции, которая получила кодовое название «Шторм-333».»

24 декабря 1979 года с одним из генералов советнического аппарата я побывал на объекте, в овладении которым должен был принять непосредственное участие. Это был один из наиболее сложных объектов предстоящей операции, что требовало личной и детальной рекогносцировки.

В тот же день я впервые оказался в комнате на первом этаже посольства, где работала группа генерала С.К.Магометова. Мы вошли туда вместе с В.А. На нас не обратили внимания. В.А. здесь знали. В комнате стоял шум, галдеж. Все говорили о сложности овладения объектом, о невозможности сделать все незаметно, внезапно. Через плечо одного из генералов я посмотрел на поднятую карту с обстановкой. Рельеф местности представлял из себя форму бутылки, горловину которой закрывала высота с дворцом Тадж-Бек.

«Почему невозможно? — сказал я. — Надо войти в бутылку и все начать оттуда».

На меня внимательно посмотрели.

«Генерал Лебедев», — представил меня В.А.

К исходу дня мне объявили, что в Центре принято решение перебросить меня на объект Тадж-Бек.

Видимо, после моего ухода из этого кабинета еще раз все обсудили, доложили в Москву, а так как любая инициатива наказуема, то исполнение поручили мне. Так я стал одним из руководителей операции «Шторм-333».

В разговоре по «ВЧ» по этому поводу и Ю.В.Андропов, и В.А.Крючков подчеркнули необходимость продумать все до мелочей. Все, что следует, — доразведать и максимально обеспечить безопасность участников операции и свою.

«Шторм — 333»

«Об этой операции высказывается много различных суждений, причем самых невероятных. Даже участники тех событий по-разному воспринимают их. Многое недосказывается или опускается вообще. Суммируя рассказы очевидцев и имеющийся документальный материал, можно восстановить примерно такую картину.

Х.Амин, несмотря на то что сам в сентябре обманул Л.Брежнева и Ю.Андропова (обещал сохранить Н.М.Тараки жизнь, когда последний был уже задушен. В итоге советское руководство два-три дня «торговалось» с Х.Амином из-за уже мертвого к тому моменту лидера Апрельской революции), как ни странно, доверял русским. Почему? Если не отбрасывать версию, что он был связан с ЦРУ, то скорее всего он получал такие инструкции или, возможно, считал, что победителей не судят, с ними… дружат. А может быть, не сомневался, что и «русские признают только силу». Так или иначе, но он не только «окружил себя» советскими военными советниками, консультировался с высокопоставленными представителями КГБ и МО СССР при соответствующих органах ДРА, но и полностью доверял… лишь врачам из России и надеялся в конечном итоге на наши войска. Не доверял же парчамистам, ждал нападения или от них, или от моджахедов. Однако стал он жертвой политической интриги совсем не с той стороны, откуда ждал.