Технопарк юрского периода. Загадки эволюции - Александр Александрович Гангнус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вся окружающая нас Вселенная «разбегается» после Большого Баца. Примерно так (а не Большой Взрыв)- эмоциональней, но и точнее - переводится английское выражение «Big Bang». И всегда будет разбегаться? Споры об этом очень' похожи на споры о расширяющейся Земле.
Ответ зависит от того, какова истинная плотность материи в космосе. В Галактиках (в нашей тоже) количество материи на вид процентов 15 от той ее массы, которая устанавливается по скоростям бегущих вокруг таинственных малопроницаемых , для инструментальных наблюдений галактических центров звезд. Если подобное соотношение видимого и невидимого вещества действительно для всей Вселенной, то плотность вещества в ней как раз такова, что разбегание должно остановиться рано или поздно, то есть по сей день не исключена модель пульсирующей Вселенной. В какой-то момент сила взаимного притяжения всего бесчисленного множества разлетающихся галактик, звезд, квазаров победит и начнется сбегание галактик к единому центру. И тогда повторится то, что было и будет много раз. Собравшись воедино, вся масса материи, сжатая чудовищным давлением гравитационного притяжения, набравшая огромную кинетическую энергию своего падения, будет крайне неустойчива. В ее недрах начнутся ядерные процессы, которые трудно себе представить даже на современном уровне науки, но, тем не менее, бесстрашно моделируются учеными в их теориях хода Большого Баца.
Всеобщий взрыв - и снова летят во все стороны обрывки материи, формирующиеся в квазары, галактики, звезды, вокруг которых начинают обращаться планеты. На мириадах миров проходят самостоятельные пути развития разнообразнейшие биологические эволюции, рождаются и гибнут цивилизации - и так до следующей пульсации. Один из американских ученых даже назвал длину этого самого долгого, основного ритма Вселенной - 50 миллиардов лет. Длинней этого теоретического, но вполне уже просчитанного ритма автор этой книги уже не в силах пока предложить читателю ничего...
Некоторые ученые считают пульсирующей не всю Вселенную, а отдельные участки бесконечной Вселенной - метагалактики. Все метагалактики, подобно нашей, пульсируют. Но в то время как одни расширяются, другие, наоборот, уже начинают «схлопываться», несметное число бьющихся вразнобой метагалактик наполняют «всю» Вселенную.
Но даже и эта огромная по масштабам картина может оказаться бедной рядом с истинным, бесконечным разнообразием Вселенной, с бесчисленным набором ее ритмов. Некоторые ученые на рубеже тысячелетий считают (и это не просто фантазия, а выстраданный и вычисленный выход из многочисленных противоречий) нашу ускоренно разлетающуюся Вселенную не более чем Браной, то есть как бы куском 4-мерной поверхности многомерного сверхмира, который может вовсе и не разлетаться и быть, как думали физики еще в начале XX века, и бесконечным и вечным, если к истинной многомерности можно отнести наши самые изощренные представления о протяженности и течении времени.
В сущности, в основе представлений ученых о ритмах всех рангов лежат старые натурфилософские идеи о симметрии и гармонии мира. Само устройство мира являет собой ритмичную картину. Были открыты ядерные истицы - - и предсказаны античастицы. Предсказание оправдалось.
Мы знаем наш мир, нашу метагалактику. Брану. И где-то рядом некоторые ученые мысленно поселили уже антимиры. Мы знаем гравитацию, а физики и техники мечтают об антигравитации.
Объем многомерной Вселенной, возможно, заполнен сопряженными разными хитрыми способами бранами, мирами и антимирами, в каждом из которых могут быть свои собственные физические законы и даже свое собственное течение времени. Все это - встроенное в единые и самые общие правила. Даже и в нашей видимой Вселенной ученые подозревают некоторые недавно открытые структуры в скоплениях галактик в нарушениях, с точки зрения нашего обыденного здравого смысла, обычного причинно-следственного хода вещей. Даже шуточный мысленный эксперимент приводится, но вовсе не в шутку: в одном из тех космических волокон мы сначала бы выпили свой утренний кофе и лишь потом увидели бы, как нам его готовят, и ощутили бы его запах.
В нашем мире владычествует второй закон термодинамики. Более нагретое тело обязательно передаст свое тепло менее нагретому, а оно в свою очередь - еще менее нагретому, если такое найдется. Это называется энтропией. В результате энтропийных процессов тепло должно распределиться равномерно между всеми телами Вселенной. Если такое случится, наступит «тепловая смерть Вселенной». Энергия в такой Вселенной есть, она никуда не девалась, но она может проявить себя, только если ей есть куда переливаться. Так, в горном озере есть потенциальная энергия, но «работать» она начинает, только если вода найдет себе путь вниз, в долину. А тепловая смерть - это всеобщее равенство энергетических уровней, а такое равенство означает полное отсутствие любых энергетических возможностей и процессов. Неподвижность.
Идея тепловой смерти не нравится философам не потому, что она неприятна. А потому, что она выпадает из «ритмичной» философской картины мира. Раз есть энтропия, где-то в мире должна действовать антиэнтропия, негэнтропия.
И вот картина Вселенной, состоящей из пульсирующих миров, обогащается новыми понятиями. Вселенная (или Метагалактики) пульсируют не чисто механически. Не просто расширение сменяется сжатием, а меняется знак энтропии! Эстонский академик Г. Наан доказывал мне в советском еще Таллине, что в тех из сопряженных миров, где энтропия заменена антиэнтропией, меняет свое направление само время, четвертое измерение Вселенной! В этом случае второй закон термодинамики действителен и для «антимира», но поскольку там время течет вспять, то в целом Вселенная, совокупность пульсирующих миров, уравновешена. По отношению ко всей Вселенной собирание и разбазаривание энергии - процессы равноправные. В этом случае тепловая смерть Вселенной не грозит.
Так даже Время, великий Хронос, на котором основано само понятие ритма, попадает в подчинение к самому себе, вовлекается во всеобщую систему пульсаций и ритмов.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА. ПУТЬ НА «КОСМОС»
Мне объяснял седой профессор
Необъяснимые процессы...
Неон сиял в его очках,
Все было очень, очень мило,
Я видел силу микромира,
в дейтронных сжатую пучках.
В куске увесистом баббита
Дыра за пять секунд пробита,
А физик
