Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика

– Нет, миледи, она внизу.

– А... э-э-э...Отхожее место?

– Так вот, – женщина проворно нырнула под кровать и извлекла ночную вазу.

– В доме нет уборной? – ужаснулась Софья, представив, что ей предстоит несколько раз в день пользоваться неудобным сосудом.  А потом испытывать стыд перед горничной, которой придётся выносить горшок и мыть его.

– Нет, миледи. Мы по старинке, – развела руками Кора.

– А... чей это дом? Кто тут жил раньше?

– Можно сказать, что никто не жил. Это вдовья доля её светлости, вдовствующей герцогини Д’Аламос, – ответила служанка. – Только её милость тут лишь один раз  появлялась и выдержала всего пару дней. А потом сразу  перебралась к младшему своему.

Кора скорбно вздохнула.

– Очень она милорда любила, а потом просто прикипела к лорду Анри. Граф  был вылитый отец, вот миледи и не могла с ним расстаться. И надо же, такое несчастье, такая нелепая смерть! Даже деток не успел нажить, – Кора покачала головой. – И поместье графа, чего уж скрывать, намного удобнее, чем наше урочище, да и место там бойкое, кругом люди. А тут глухомань.  Одна деревушка в трёх верстах, да город в сорока.

Тем временем в дверь стукнули и на Сонино «Да?» – в комнату  ввалился Умар.

Кучер принёс вещи из кареты.

–Куда положить?

– Сюда-сюда, – показала служанка. – Сейчас Рива освободится, она всё приберёт, развесит, отчистит и разгладит. У  неё есть дар,  миледи, правда,  не самый  ценный –бытовая магия. Зато он хорошего уровня.  Без Ривы мы бы с домом не справились, а она – раз-раз! – и чисто. И на  стены наложила заклинание, древоточец теперь не страшен, а то один венец успели погрызть, пока мы их обнаружили.

– Умар, ты когда обратно? – поинтересовалась Софья.

– Перенесу поклажу и отправлюсь, – ответил кучер. – Что-то хотите передать его светлости?

Она хотела.

Очень.

Но что-то держало, не давало решиться.  С другой стороны, что она напишет?

Добралась нормально? Это и Умар передаст.

Спасибо за ночь?  Банально. И герцог может решить, что она напрашивается на повторение.

Щёки снова опалил румянец, и девушка опустила голову.

Ну и что, что ей понравилось? Инициатива должна исходить от мужчины.

Написать: «скучаю»? Но Арман ничего ей не обещал. А учитывая всё то, что натворила её предшественница, то и без навязанного брака у мужчины при одном её имени должно скулы сводить. Она ни за что сама навязываться не будет, но если его светлость решит дать их браку шанс – не оттолкнёт.

Правда, для того чтобы она ему поверила, Арману придётся, во-первых, расстаться с экономкой. И, во-вторых, приехать за Соней лично.  Герцог знает, где она, Умар знает, как быстро сюда попасть. Если муж захочет – навестит. А нет... Что ж... Значит она, Соня, будет налаживать жизнь без оглядки на его светлость.

Глава 20

Солнце встало, и  замок окончательно пробудился.

Жизнь  шла  своим чередом,  словно и не было тут никогда её светлости, герцогини  Д’Аламос.

Впрочем, слуги ещё вчера, как только герцог отдал приказ собирать вещи и готовить карету,  всласть обсудили новость о высылке миледи.

Вдова приступила к своим обязанностям экономки, отмечая, что поведение прислуги неуловимо изменилось.  Снова на неё смотрят как на хозяйку, снова заискивают и стараются угодить!

Слуг можно понять – не будешь держать нос по ветру, пропустишь смену приоритетов – пострадаешь, а то и без работы останешься. Но как же неприятно такое непостоянство!

Получается, о настоящей преданности можно только мечтать: кто в данный момент платит, тому и служим. Заплатит больше недоброжелатель, сдадут хозяина с потрохами...

Герцог в постели тоже не залежался – встал  с первыми лучами дневного светила, быстро  собрался и отправился  в город.

Краем уха она слышала – ловить какого-то музыканта.И подумала – хорошо, что милорд уехал, ведь если он что-то вспомнит или задаст ей прямой вопрос, она не сможет солгать!  И тогда...

К гадалке не ходи – Арман мог бы простить безобидную шутку. Или непреднамеренную оплошность, если та не нанесла урон здоровью или  делам.  Но манипуляцию с собственной памятью не простит ей никогда.

В стремлении стереть из его головы впечатления о ночи с навязанной женой она пошла на крайнюю меру, рискнув не только чувствами Армана, но и своим будущим.

Если герцог отправит её обратно, в графство...

Там графиню ждёт  не дождётся проклятый Фернан! И на этот раз её уже никто и ничто не спасёт.

Женщина  судорожно вздохнула и стиснула кулачки – если Арман её прогонит, то ей не жить!  К сожалению, у неё нет другого места, где она была бы в безопасности. Единственное, что ей принадлежит, и то только пока она жива – небольшой дом на границе между графствами.

Знала бы, что всё будет так печально, хоть денег бы запасла, но ничто не предвещало, что Анри, её дорогой Анри умрёт так рано. И так скоропостижно!

Любила ли она мужа?

Уважала и испытывала к нему бесконечную благодарность – это да. А любовь... Думала, что любит, пока не встретила другого.

Перед  мысленным взором графини встала сцена с бракосочетания:  самый конец обряда, когда их уже объявили мужем и женой.

Храм утопает в цветах и гостях. Где-то на краю маячит перекошенное  от  бессильной злобы лицо кузена.  Но он ей больше не страшен – теперь за Адель есть кому заступиться!

Женщина видит себя, семнадцатилетнюю –радостную, полную надежд, в красивом белом платье. Рядом торжественный Анри, который нет-нет да бросает на молодую жену  многообещающие взгляды, и она  каждый раз вспыхивает от смущения и предвкушения.

Тут же стоит матушка супруга.

Герцогиня украдкой утирает слёзы и шепчет:«Как жаль, что Мишиэтого не видит! Как бы он был счастлив!»

И стоило священнику произнести заключительные слова обряда,