Ночь триффидов - Саймон Кларк

— Именно. Операция «Лавина» будет проведена в колоссальных масштабах. Каждая женщина, физически способная к деторождению, станет «хозяйкой» эмбриона Кристины. Подчеркиваю, каждаяспособная к деторождению женщина, независимо от возраста. Включая Керрис Бедеккер, если верить нашим источникам. А наши источники, как правило, весьма надежны. Короче, Кристина Скофилд станет «матерью» сотен тысяч детей. Торренс, естественно, лелеет надежду, что эти дети превратятся в становой хребет расы сверхлюдей, безразличных к действию триффидного яда. Это, в свою очередь, сделает его самым могущественным человеком на планете. — Сэм глубоко вздохнул и продолжил: — Кроме того, Кристину собираются препарировать, чтобы выявить причины происхождения ее естественного иммунитета. А это, как вы понимаете, означает гибель. Дэвид, Торренс — совершеннейший фанатик. — Каждое слово Сэм сопровождал ударом ладони по столу. — Он фанатичен до безумия. Теперь он знает, как добиться того, к чему он стремится всю жизнь. Он уже приказал, чтобы всех беременных женщин... одним словом, сделать так, чтобы они были готовы к приему яйцеклеток Кристины.

— Бог мой... Но это чудовищно! Если бы я знал, какая участь ждет здесь Кристину, я никогда не отправился бы в Нью-Йорк. Я бы... — Я замолчал, пытаясь в полной мере оценить всю бесчеловечность поступков Торренса. Теперь я понял, почему капитану парохода было приказано самым полным ходом возвращаться в Нью-Йорк. — Боже мой... -

повторил я. — Не знаю, чем ей помочь. Бедная девочка... Она осталась одна в возрасте шести лет, она прошла сквозь ад. А теперь ей предстоит самое худшее! — С моего языка сорвалось грязное ругательство, за которым последовали слова: — Я готов задушить Торренса голыми руками.

— Торренса нам скорее всего не достать, но кое-что сделать мы, видимо, сможем, — спокойно произнес Сэм, глядя на меня своими голубыми глазами.

— Что?

— Нам известно, что Кристину поместят в госпиталь. До начала операции «Лавина» остается по меньшей мере четыре недели. Это то время, которое требуется для подготовки первой группы матерей. — Кивнув в сторону пирса, у которого стояла одна субмарина, он добавил: — Мы уже направили команду для ее захвата. Если все произойдет как надо, через неделю она окажется здесь, целая и невредимая.

— Вы верите, что это удастся?

— Во всяком случае, Дэвид, мы попытаемся.

Глава 23

Выходец с того света

— Всего одну радиограмму. Одну-единственную. Неужели вы не можете этого сделать?

Но получалось, что я бьюсь головой о стену. Сэм Даймс смотрел на меня с искренним сочувствием.

— Но мне просто необходимо отправить радиограмму на остров Уайт, — не сдавался я. — И вы прекрасно знаете почему.

— Знаю.

В таком случае дайте мне возможность сообщить, что Торренс жив и планирует вторжение.

Мы спорили, стоя на берегу реки. Солнце — скорее лиловое, нежели красное — медленно уползало за горизонт.

— Погодные условия для коротковолновой передачи практически идеальные, — настаивал я.

— Сожалею. Искренне сожалею. Но это совершенно невозможно, — говорил Сэм со своим певучим южным акцентом. — Боевые корабли Торренса рыщут повсюду. Если передачу запеленгуют и вычислят наше местонахождение, суда с мелкой осадкой войдут в реку и зальют нас огнем. Здесь разверзнется ад.

Я в растерянности провел рукой по волосам. Положение безвыходное, Сэм прав. От умения скрыть свое местонахождение зависит жизнь «лесовиков». За три дня пребывания в лагере я успел наслушаться о разбое и зверствах бандитов Торренса.

— Полагаю, вы понимаете причины моей тревоги. Я греюсь здесь на солнышке, в то время как Торренс готовит силы, чтобы напасть на мою землю.

— Поверьте мне, Дэвид, в ближайшее время никакого вторжения не будет.

— Откуда такая уверенность?

— Он должен бросить все человеческие ресурсы на проведение операции «Лавина». Ему потребуются все медики для работы по массовому оплодотворению. Без моряков ему тоже не обойтись, ведь яйцеклетки не могут оплодотвориться сами по себе, как по-вашему?

— Аргумент принят, — вздохнул я.

— Кроме того, как вы сказали, остров Уайт располагает весьма значительным воздушным флотом. Торренс не может рисковать своими судами, если ваши люди решат дать ему бой. Нет, он хотел использовать вас в качестве Троянского коня. Вместе с вами на остров должны были высадиться коммандос и диверсанты. В цивильной одежде, естественно. Легко догадаться, что в первую очередь они захватили бы аэродромы и удерживали их до подхода основных сил. Улавливаете?

— Улавливаю.

— Для холодного пива еще не созрели?

Вот так обстояли мои дела.

Но неприятным свое существование я назвать никак не мог. Веселый и немного нескладный Сэм Даймс оказался прекрасным компаньоном, несмотря на его, мягко говоря, несколько своеобразную манеру речи. Все свои фразы он щедро пересыпал такими звуками, как «м-м...», «э-э...» и «а-а...». Общаясь с ним, я поверил в то, что он не виновен в смерти Гэбриэла Дидса. Более того, я перестал сомневаться, что процветание жителей Нью-Йорка базировалось на рабском труде. Рабы валили деревья, служившие исходным сырьем для возгонки моторного топлива. Рабы трудились на угольных копях до тех пор, пока не погибали от болезни легких или от истощения. Обливаясь потом и кровью, они месяцами не видели дневного света. Женщин-рабынь отправляли на детоводческие фермы, где ежегодно насильно оплодотворяли. Более того, рабами в первую очередь становились черные или слепые. А также те, кто позволял себе высказывать недовольство диктатурой Торренса. Большая часть рабов концентрировалась в северной части Манхэттена, в районах, ранее известных, как Гарлем и Вашингтон-хиллз. Теперь это место называлась совершенно безлично: Промышленная зона №1. Гетто располагалось за высокой стеной, которую Керрис именовала Параллелью 102-й улицы. Некоторые черные мужчины и женщины работали и в других частях Манхэттена, но они понимали, что это привилегия, которую они мгновенно утратят, как только проявят малейшее недовольство.

Торренс и его подручные были не настолько глупы, чтобы отказываться от услуг талантливых людей только потому, что у тех иной цвет кожи или они слепы. Особенно много талантов было среди мужчин и женщин, потерявших зрение. Подобные люди являлись подлинным достоянием колонии и использовались соответственно. Но им приходилось дорого за это платить. Ради получения образования и быстрого продвижения по службе они были вынуждены пожертвовать детородной способностью. Никто не знал точно, какое символическое значение имел этот акт. Некоторые считали, что это своего рода клятва верности генералу Филлингу, другие утверждали, что это лишь способ создать управляемый класс государственных служащих. Как бы то ни было, но Торренс считал прослойку евнухов в создаваемом им обществе весьма полезной.