Тайны подводной войны. 1914—1945 - Сергей Махов

Новые представители флота Его Величества имели менее впечатляющий послужной список, чем их предшественники. Так Колвин, командуя с декабря 1940 года до конца лета 1941 года подлодкой «Санфиш», действовавшей у берегов Южной Норвегии, имел на своем счету один потопленный (2182 брт) и один поврежденный (1715 брт) пароходы, а Райке вступил в командование субмариной только летом 1941-го и подтвержденных побед не имел.

«Силайон» вышел в первый поход 13 ноября. Занимая позицию севернее Порсангер-фьорда, 15-го он неудачно атаковал одной торпедой со значительной дистанции одиночное судно, а утром 18-го столь же безуспешно выпустил две торпеды по другому. Не желая признавать неудачи, Колвин скомандовал ко всплытию и ввел в дело 76-миллиметровку. 331-тонный норвежский танкер «Веско», перевозивший в Вардё 300 тонн немецкого авиабензина, быстро загорелся и вскоре затонул. Весь экипаж судна пересел в шлюпку, с которой англичане сняли капитана и старшего механика. Рассказанная пленными информация показалась Колвину настолько важной, что он решил прервать поход и вернуться в Полярный, тем более что механик был тяжело ранен и, по мнению англичанина, нуждался в помощи врачей. Тем не менее сомнительно, что этот гуманный шаг спас жизнь норвежца — до победы было еще слишком далеко, а жизнь попавшего в руки Смерша «языка», как правило, была гораздо короче…

17 ноября на позицию № 5 (у Сюльте-фьорда) вышел «Си-вулф». Забегая вперед, отметим, что Райке, видимо, не родился под счастливой для подводника звездой и стал единственным британским командиром, не сумевшим увеличить боевой счет за время пребывания в СССР. Лодку постоянно преследовали неудачи. Так, во время ночной атаки на конвой 21 ноября перед самым залпом выбило предохранители в электрической сети. Команда «пли!» все же была выполнена, но две торпеды сошли с боевого курса, а две другие просто миновали цель. На следующий день, обнаружив цель на фоне берега, Райке не сумел верно определить до нее дистанцию. Впрочем, сделанный промах не лишил впоследствии британских историков морального права попытаться «притянуть за уши» гибель норвежского парохода «Бессхейм» (1774 брт), затонувшего в районе Хаммерфеста (на расстоянии 160 миль от места атаки «Сивулфа») на минах «К-21». Наконец, при атаке 24 ноября одна из торпед описала замкнутую кривую и с ревом пикирующего бомбардировщика прошла под лодкой со стороны левого борта. Лишь чудо спасло корабль от гибели. Остальные «рыбины», прицеленные по конвою, куда входили пароходы «Асуньсьон», «Грациелла» и «Вендинген», взорвались о скалы. Райке доложил о потоплении или повреждении 4000-тонного судна, а послевоенные исследователи — о потоплении парохода «Байа» (4117 брт). На самом же деле данное судно погибло 7 (или 22) декабря 1941 года на камнях у берегов Южной Норвегии, в 1943 году было поднято и окончательно уничтожено 22 апреля 1944 года норвежской подлодкой «Ула».

Несмотря на безуспешность последнего похода, в целом тактику англичан необходимо признать достаточно активной и правильной. Зная о малочисленности германских противолодочных сил на театре, они патрулировали в надводном положении, погружаясь лишь на короткий период полярного дня. Благодаря круглосуточному обслуживанию позиций британские субмарины имели достаточно частые встречи с противником, которого старались атаковать из надводного положения трех-четырехторпедными залпами с дальних дистанций. Особую досаду командиров лодок вызывали малые размеры позиций, препятствовавшие преследованию конвоя после первой атаки. В свою очередь размеры позиций диктовались их числом, а последнее с начала войны до конца года возросло пропорционально численности лодок в составе СФ. В дополнение к 15 лодкам, имевшимся на театре к июню 1941-го, флот пополнился четырьмя «катюшами» и двумя «зеками», переведенными с Балтики. Дозорная служба у своих берегов, первоначально отнимавшая немало времени у наших подводников, была отменена, и с конца лета позиции стали расти как грибы после дождя: 25 августа была открыта позиция № 1 у Вест-фьорда, 14 сентября № 6 в восточной части Варангер-фьорда, 11 октября № 2а в восточной части Лопп-ского моря, в середине ноября № 4а у Конгс-фьорда. Дело дошло до парадоксального предложения англичан отправить часть советских лодок для действий из британских баз! Наше командование было склонно принять данный прожект, и только последующее изменение обстановки на театре помешало этому.

4 декабря «Силайон» вышел на позицию № 4 к мысу Нордкин. Полнолуние заставило Колвина проводить значительную часть времени в подводном положении, как это делали советские лодки, что сразу же отразилось на количестве контактов с врагом. Единственное встреченное судно — норвежский пароход «Исланд» (638 брт; перевозил уголь из Хоннингсвога в прибрежные деревни Тана-фьорда, потерь экипажа нет) — было потоплено метким залпом 5 декабря, а спустя четверо суток командование СФ через британскую миссию отозвало лодку с позиции без вразумительного объяснения причин. Не особенно расстроились наши и когда 21 декабря лодка Колвина направилась к родным берегам. «Мавр сделал свое дело», и теперь англичане вряд ли представляли для нас интерес как с точки зрения реальной помощи в борьбе на немецких коммуникациях, так и в смысле передачи опыта. Впрочем, британское Адмиралтейство тоже не испытывало восторга в связи с необходимостью откомандировывать две боеспособные лодки в распоряжение союзника, который еще не так давно рассматривался как вероятный противник.

Последний поход британских лодок на театре совершил «Си-вулф». 6 декабря он занял соседнюю с «Силайоном» позицию № 4а и спустя три дня вышел в атаку на германский конвой. Трехторпедный залп был дан из надводного положения в темноте при штормовой погоде с дистанции не более 3,5 кб, но взрывов не последовало. Через несколько минут Райке выпустил по противнику остатки содержимого носовых торпедных аппаратов — с тем же результатом. Причиной фиаско стала, по-видимому, малая глубина установки хода торпед — привыкнув иметь дело с малотоннажными норвежскими судами на этот раз англичане установили ее в пределах 1,5–2 м — слишком мало, чтобы удары штормовых волн не смогли сбить «рыбин» с заданного курса. Изучая после войны хронику потерь в северных водах, британские исследователи с удивлением обнаружили приходящуюся на 9-е число гибель немецкого парохода «Штейнбек» (2185 брт). Загадка раскрылась немного позднее. Как выяснилось, транспорт стал жертвой своей же подводной лодки «U134», командир которой капитан-лейтенант Рудольф Шендель, слабо представляя себе расположение немецких и союзных коммуникаций, считал, что имеет дело с английским судном. Остаток же крейсерства «Сивулфа» прошел без происшествий, если не считать случайной атаки одиночного Ю-88, чуть было не приведшей к роковым последствиям. 20 декабря лодка отшвартовалась в Полярном, где экипаж отметил Новый год и на его пятые сутки убыл в Англию. 11 января, под занавес данной формы советско-британского военно-морского сотрудничества, к нам прибыла субмарина «Стёрджен» (лейтенант-коммандер М.Р.Дж. Вингфилд), но лишь затем, чтобы, простояв неделю, отправиться в обратное плавание. Официальной причиной отзыва стало перебазирование германского линкора «Тирпиц» в Тронхейм, где силами лодок планировалось организовать его блокаду. Впоследствии, в ходе операций по прикрытию «северных» конвоев, британские подлодки неоднократно заходили в советскую операционную зону и даже в Полярный, но уже никогда не действовали с советских баз против вражеского судоходства.

* * *

Несмотря на всю непродолжительность участия британских субмарин в боевых действиях в составе СФ, вряд ли приходится сомневаться в том, что они оставили заметный след в морской войне на советско-германских морских театрах. И дело тут не только в цифрах потопленного тоннажа, хотя последние вполне сопоставимы с советскими в 1941 году (см. табл. № 1) и превосходят результаты деятельности подлодок СФ за любой год войны, кроме 1943-го. Знакомство с английским опытом и техникой дало тогда огромный толчок к совершенствованию тактики советских ПЛ, наметило направления работы конструкторов в области развития систем вооружения, обнаружения и связи. Стерев память о военно-морском сотрудничестве с флотами союзников в послевоенные годы, мы снова, как и до войны, начали доказывать сами себе, что мы самые умные, смелые, талантливые и т. д. К чему это привело в 1941 году, общеизвестно. В дальнейшем в подавляющем большинстве областей науки мы отошли от подобных подходов, постепенно научились воспринимать реальность объективно. Парадоксально, но в числе «отстающих» отраслей все еще находится история — наука, одной из основных функций которой является формирование мировоззрения человека. Так, может одна из причин наших нынешних бед в том, что мы слишком любим баллады о «загадочной русской душе» и «левше, который блоху подковал», вместо того чтобы взглянуть на себя и свои прошлые деяния со стороны?