Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Борясь с явленными ей кошмарами, Эла Ашбельская, эхвелин Кэлора, побрела домой через оставленные павшими Пауками Варпа порталы, спотыкаясь под тяжестью возложенной на нее ноши и невероятным, чудовищным гнетом будущего.

Под далеким сводом лесного сектора Стикслин затрещали разряды варп-молний, озаряя зеленые кроны и наполняя воздух запахом грозы, хотя дождь на землю так и не пролился. Вихрь хлестал по необъятному Кэлору, слишком приблизившемуся к границам могучего варп-шторма. Щупальца демонической энергии оплетали древний искусственный мир, и без того готовый сорваться в бездну саморазрушения.

Поза стоявшего среди кустов великого провидца Эгеарна Ривалина выражала некоторую неуверенность. Посох, на который он опирался, под его весом проваливался в рыхлую землю. Эгеарн не испытывал ни малейшей радости от того, что ему пришлось выбраться к Периметру Стикслин — нет, это путешествие уже не представляло никакой опасности, просто органическая грязь лесных территорий оскорбляла его благородные чувства. Даже развалины, пожары и пыль казались ему прекрасными в сравнении с этими местами.

К тому же Пауки Варпа экзарха Эйнгэла не проявляли ни малейшего сочувствия к привычкам и нуждам ривалинского двора. И еще именно они первыми из аспектов Кэлора отказались от политического нейтралитета, когда Противостояние Пророчеств только назревало. Верные воины теперь называли Эйнгэла не иначе как одаи-экзарх — великий экзарх.

Главное, чтобы мелкое отродье и в самом деле выбрало именно это место для своего возвращения: она не связывалась со двором, но один из ковенов прорицателей дома Юфран предупредил о ее скором прибытии, и великому провидцу пришлось в спешке отправиться в эти отвратительные земли и дожидаться девчонку, доверив свою безопасность самоотверженному Уиснеху Аниону.

К счастью, Эла'Ашбель задерживаться не стала.

Главный варп-портал Паучьего Храма, утопающий в опаленной, но от того не менее высокой траве, замерцал. Внутри округлого контура возникла переливающаяся энергетическая пелена, в которой, словно на поверхности ночного озера, отразился окружающий мир.

Эгеарн вглядывался в мерцающие образы, видя в них и себя самого, и свою почетную стражу, только отражение было искажено и изуродовано варпом. На секунду он задумался, а не таким ли он и в самом деле предстает другим, более невинным эльдарам Кэлора — тем, кто по-прежнему подчиняет свою жизнь чрезмерно суровому Пути? Он покатал эту мысль в своем сознании подобно тому, как мастер вращает в пальцах обладающий изъяном драгоценный камень, и его передернуло от оскорбленного чувства собственного, не требующего никаких оправданий, превосходства. С какой стати его вообще должно волновать, каким его видят остальные?

— Она идет, — произнесла Мэвех, наклоняясь к самому уху великого провидца, и голос ее был полон волнения и тревоги. Ее планы по избавлению от мелкого отродья и помощи Кэлору на пути к его судьбе провалились. Она гадала, какие же невероятные таланты должна была найти в себе Эла, чтобы пережить выпавшие ей испытания.

— Верно, — практически прошипел в ответ Эгеарн.

Завеса варп-энергии внезапно пошла рябью и вспучилась, словно какой-то ребенок пытался выдуть мыльный пузырь. Затем в самой ее середине возник разрыв — крохотная черная точка, постепенно увеличившаяся до широкого овала, окруженного трепещущей аурой света. Спустя несколько секунд во тьме возникла щуплая фигурка девочки.

Юная Эла'Ашбель, это гнусное дитя, вышла из варп-портала, ступив на священные, поросшие лесом земли Паучьего Храма, где она провела свои ранние годы. Девчонка была совершенно одна — весь сопровождавший ее эскорт воинов аспекта остался лежать на поверхности Тирайн. Эла шаталась от усталости и измождения. А кроме того, была вся перемазана кровью.

Шаркая, к ней подошел великий провидец и протянул ладонь измученному ребенку.

— Ты спасла нас от чудовищного врага, моя маленькая морна. Эльдары Кэлора перед тобой в неоплатном долгу, ведь им еще хотя бы какое-то время не придется беспокоиться за свои души.

Губы Мэвех скривились, настолько явственно выдавая ее антипатию и разочарование, что Эгеарну даже пришлось бросить на нее призывающий к соблюдению приличий взгляд. Но затем она увидела нечто совершенно восхитительное: кровь, заливавшая лицо Эла, текла из глаз. Казалось, будто девчонка плачет алыми слезами. Она ослепла. И более не могла видеть ни тронутого порчей уродливого лика Эгеарна, ни язвительного выражения на лице самой Мэвех. Теперь тварь была вынуждена куда более чем прежде полагаться на своего карадока. Может, в конце концов, план все-таки сработал.

— Моя маленькая морна, — продолжил старик, и сморщенные его губы изогнулись в похотливой усмешке, — идем со мной. Я знаю отличное место, где ты сможешь отдохнуть и забыть о боли. Идем… мы с Мэвех Юфранской будем ухаживать за тобой.

Спотыкаясь от усталости, боли и дезориентации, Эла'Ашбель протянула руку в своем мире кромешной тьмы и нащупала старые, иссохшие пальцы Эгеарна. Слишком изможденная, чтобы что-либо предпринимать или говорить, она только кивнула и позволила ему увести себя.

Карнакская кампания

Джо Паррино

Копьё ночи

Не переведено.

Грэм Лион

Небесный охотник

Не переведено.

Роб Сандерс

Война призраков

Не переведено.

Брэнден Кэмпбелл

Тантал

Брэнден Кэмпбелл

Подарок для госпожи Баэды

Лорд Мальврек был могуч, богат и совершенно мертв внутри. Несмотря на то, что народ, к которому он принадлежал, был известен страстностью и жаждой жизни, время охладило его. Каждое прожитое столетие иссушало его как физически, так и духовно, пока от него не остался вечно хмурый, слегка сгорбленный старик, встречавший каждый новый день с мрачным равнодушием. Именно поэтому он так удивился, когда внезапно понял, что влюблен.

Мальврек и его дочь, Савор, почтили своим вниманием очередные гладиаторские игрища, которые в Комморре никогда не прекращались. Из их ложи, расположенной высоко на изогнутой стене арены, открывался великолепный вид. Савор увлеченно наблюдала, как бойцы внизу кромсают один другого бритвенными цепами, выпускают потроха гидра-ножами и режут друг друга на крупные кубики окровавленного мяса осколочными сетями. Она была молода и полна жизни, и чувства ее были остры. Даже в высоте, вдали от поля боя, Савор могла ощущать источаемую им эротическую микстуру из пота и крови, могла распробовать страх и адреналин, паром исходящий от участников боя, в деталях видеть жилы, плоть и кость каждой отрубленной конечности.

Мальврек, с другой стороны, давно уже утратил большую часть своих чувств. Такое случается с эльдарами его возраста, когда их перестает интересовать жизнь. Вкусы, запахи и ощущения ныне оскудели, как будто доходили до него через толстое покрывало. Даже зрение стало мутным — недовольно и покорно ворча, он пошарил в складках мантии и вытащил изящно украшенный маленький бинокль. Какое-то время он тоже наблюдал за балетом резни, но тот не опьянял его так, как Савор. Мальврек видел подобную работу ведьм уже сотни раз и на многих мирах галактики. Сперва он ощутил лишь глубокое чувство неудовлетворенности, но потом, когда его дочь начала громко выражать свое веселье, он почувствовал нечто иное: зависть.

По правде говоря, в последнее время он чувствовал ее довольно часто. Хорошо осознавая собственную дряхлость, он ненавидел почти всех, кто его окружал; ненавидел за их молодость. Единственным исключением была Савор. Единственный член кабала, кого он мог бы пощадить в случае попытки убийства или переворота. Одна лишь мысль о ней заставляла подергиваться морщинистые уголки его рта — то было самое слабое, самое далекое эхо улыбки. Из всех вещей, какими он владел, из всех тех, кто служил ему, она была самой ценной. Есть такое слово, одно-единственное слово, которое используют другие, низшие обитатели галактики, чтобы описать это чувство… но в этот миг оно ускользнуло из его старой головы.

Мальврек отвлекся от сражения и начал смотреть по сторонам. Его блуждающий взгляд наконец добрался до других лож, где восседала элита Темного Города. В конце концов, в театр приходят, чтобы показать себя, и он от нечего делать решил посмотреть, кто пожаловал сегодня. Внезапно что-то остановило его взор, и он выпрямился в кресле. Напротив, над другим краем арены, сидела женщина. Она была одна, по сторонам от нее стояли двое рослых инкубов-телохранителей. Черные волосы, пронизанные серыми прядями, были собраны в высокий хвост на макушке и густыми волнами рассыпались по шее и плечам. Кожа была безупречно бледной, гладкой и тугой, будто натянутой на барабан. Глаза — темные и чуть светящиеся, губы окрашены в цвет обсидиана. Она откинулась назад в своем похожем на трон кресле, и Мальврек увидел, что она облачена в идеально подогнанные доспехи — ножные латы были в форме сапогов с тонкими высокими каблуками, а верхняя часть доспеха больше напоминала бюстье, чем защитный нагрудник. Руки, от локтей до кончиков узких пальцев, скрывали черные вечерние перчатки, а вокруг нее струился шлейф угольно-черного многослойного платья. Большая подвеска — очевидно, генератор теневого поля — лежала меж бледных грудей.