Эффект бабочки - Василий Сергеевич Панфилов

Ситуация усложняется тем, что между некоторыми отрядами существует напряжение – вплоть до вспыхивающих драк и поножовщин. Нанимал с учётом личной неприязни, стараясь не брать вовсе уж враждующие банды. Но и так…

Они себя позиционируют как ЧВК[109], но бандиты по сути, с неизменными делёжками территорий, нанимателей и прочего. Пришлось развести их подальше друг от друга, отсюда и результат.

– Воины! – Начал я, заложив руки за спину и прохаживаясь вдоль криво составленного строя. Военная форма без знаков различия, широкополая шляпа с заломленными полями, огромный Маузер на правом боку и сабля на левом – всё как и положено по здешним канонам. Вожаки банд на такое великолепие аж слюной капают. Вождь!

– Настал тот час, ради которого мы здесь собрались. Люди с горячими сердцами и крепкими руками, привычные держать оружие и не боящиеся никого, кроме Бога!

Речь написана заранее – в здешних вкусах и с учётом психологии высокопримативных[110] особей. Отрепетирована потихонечку и кажется, не зря! Головорезы полны энтузиазма и потрясают оружием, а всего-то на деле – будет стычка, по результатам которой отличившиеся получат премии.

– Фотография на память! – Громко объявил Зак, вытаскивая огромный фотоаппарат на треноге. Потратив с полчаса на фотографии всех наёмником вместе и разных банд по отдельности, ещё немного подняли энтузиазм головорезов. Отличившимся обещают индивидуальные фотографии, с надписями на память – что-то вроде благодарственных грамот.

Шаг нехитрый, но в здешней глубинке одна-единственная фотография на стене – уже признак если не роскоши, но где-то рядом. Зажиточность, намёк на зажиточность будущую или хотя бы тень благополучия былого.

Проследив, чтобы отряды заняли оборону, удаляемся в штаб.

– Ф-фу… – с облегчением скидываю пропотевший китель, – Зак, полей воды на спину! Ох, хорошо…

Компаньоны следуют моему примеру, пропотевшие кителя отправляются на вешалки, просохнуть на сквозняке.

– Сильная речь, – одобрительно говорит Берти, вытаскивая сигару, – как здешние…

Жестом показываю ему захлопнуть рот и он проделывает это с лязгом.

– Виноват. Забыл, что и у стен есть уши, – покаянно говорит компаньон тихонечко, – ну и как тебе наши храбрые… эээ, воины?

Пожав плечами, откидываюсь на спинку плетёного кресла-качалки, начиная тихонечко раскачиваться.

– Ожидаемо. Даже чуть лучше ожидаемого. Мои люди наняли действительно лучших.

– А твои люди, это кто? – Не понял Зак момента, – я всё время то спросить забываю, то Берти меня перебивает.

На наших с Берти лицах мелькнули одинаковые улыбки.

– Опять что-то не то сказал? – Тоскливо протянул Одуванчик, выдыхая, – и что на этот раз?

– Мои люди, Зак. Мои. По разным причинам они хотят иметь дело только со мной.

– Понял, что ничего не понял, – подытожил Зак грустно, как никогда напоминающий маленького щеночка, наделавшего лужу на ковре и не понимающего, за что же любимый хозяин ругает его?

– Я тебе потом растолкую, – вздохнул кузен.

– Буду благодарен, – просиял Одуванчик совершенно детской улыбкой.

* * *

– Сделал, – устало доложил невысокий баск, потирая ноющее запястье, – дорога заминирована, бочки с нефтью расставлены. Такая пакость получилась, что аж самому страшно. Полыхнёт… как бы ответка нам не прилетала, Хосе.

– Не прилетит, – уверенно ответил Родригес, скрестив под столом пальцы, – На нефтеносный участок выдвинулись боевики, а не представители компании.

– Боевики… уже лучше, – устало отозвался баск, – ладно. Хитрый у тебя план, брат! Брать деньги у одних капиталистов для уничтожения других капиталистов!

– Слишком хитрый, – ворчливо сказал другой анархист, – так и запутаться немудрено. Я мыться и спать, будить только в случае нападения!

Родригес только вздохнул, провожая взглядом галдящих соратников. Видит бог, он настоящий анархист до мозга костей! Но как же не хватает порой его товарищам дисциплины, принятой у троцкистов и коммунистов советского толка[111]!

Не хочется врать товарищам, но приходится. Многие не умеют держать язык за зубами, да в большинстве своём и не считают нужным. Храбрецы, готовы отдать жизнь ради торжества анархии… но болтливы. А если вовсе уж откровенно, то зачастую и не слишком умны.

* * *

Заполошная стрельба с запада сменилась взрывами гранат, и атака наёмников Рокфеллера на наш лагерь сорвалась.

– Больше тридцати трупов, команданте! – Радостно доложил гонец, – мы сражались как львы!

– Наших сколько полегло? – Хмурю брови, изображая волнение за своих парней.

– Двое, сеньор, – принимает гонец опечаленный вид. Зная латиноамериканские реалии – потери наступающих семь-десять человек, включая тяжелораненых или тех, кого сочли таковыми, да двое убитых у нас и бог весть сколько погибнет от ран чуть погодя.

Киваю благосклонно и достаю бутылку кофейного ликёра, всю в золотых выставочных медалях. Налив гонцу и себе по небольшой рюмке, предлагаю тост:

– За храбрых парней и скорую Победу!

Гонец, гордо расправив сивые усы, бережно принимает ценный напиток здоровой рукой и цедит с видом знатока. Знаю уже, что будет потом рассказывать своим.

– Пил с самим сеньором дорогущий напиток. А вкусный какой! Вы, парни, такого и не нюхали, ну может сеньор капитан… так на то он и капитан!

Причём независимо от того, понравился ли ему ликёр или нет! Главное здесь – ОН пил, а ВЫ – нет. Элита, избранный – пусть и на минутку.

Едва гонец вышел, компаньоны заулыбались, но от комментариев воздержались. Выплёвываю ликёр на земляной пол и полощу рот – гадость, но вот поди ж ты, для местных за элитное считается. Приходится соответствовать.

Анархисты Родригеса сорвали атаку ЧВК Рокфеллеров, превратив дорогу к нефтеносному участку в дорогу смерти. Почти полторы сотни отборных наёмников погибло жутко, инфернально. Но остались и местные головорезы, классом пониже.

Атака продолжается третий день и скоро должна прекратится – так или иначе. Ещё день-два и власти Венесуэлы не смогут делать вид, что ничего не происходит, больно широко разошлись слухи. До бесстыдства американского Госдепа двадцать первого века здесь далеко, приходится соблюдать хотя бы видимость приличий.

За эти три дня пришлось с десяток раз посетить линию фронта, воодушевляя бойцов речами и личным участием. Ничего такого, если честно – просто пафосные речи, да несколько раз посылал пули в темноту, лёжа в кустах.

Сомневаюсь, что кого-нибудь убил и не уверен даже, что в той стороне вообще кто-то был… Но парни воодушевились, для них я теперь настоящий команданте. Не просто наниматель, а предводитель, пусть и не Вождь. Меньше мыслей о предательстве…

… но главной гарантией от смены стороны для бандитских главарей служат анархисты. Никто из бандитов не знает, что за страшные и таинственные у меня союзники и сколько их – Родригес нанимал бандитов по своим каналам, а кто и как ему