Записки патологоанатома - Андрей Левонович Шляхов

– Да мы больше и не встречались.

– Как в анекдоте про Петьку и Фантомаса, – Данилов вспомнил любимый анекдот матери.

– Не знаю такого, – ответил Ерофеев. – Петьку знаю, Фантомаса знаю, а анекдота не знаю. Расскажите…

– Умирает шведский король. Перед смертью говорит своим придворным: «Очень хочется увидеть настоящее лицо Фантомаса. Объявите о моем желании. Я все равно скоро умру и унесу эту тайну в могилу», – Данилов знал, что анекдоты он рассказывать не умеет. – Объявили, Фантомас откликнулся, привели его к королю. Фантомас снял маску, король посмотрел на него, вздохнул и сказал: «Да, Петька, раскидала нас с тобой жизнь».

Ерофеев смеялся так, что не сразу смог найти в кармане халата ключ от своего кабинета. Проходящие по коридору сотрудники удивленно косились на него.

Наконец ключ нашелся.

– Ладно, вы пока пишите, чистые бланки лежат на столе, – сказал Ерофеев, впуская Данилова внутрь, – а я пока загляну к Каштановой.

– Только недолго, пожалуйста, – попросил Данилов, которому надо было уйти не позже трех, чтобы не опоздать на работу.

Обычно учебно-рабочий день ординатора длился дольше, но на кафедре Мусинского не было принято отсиживать положенное минута в минуту.

– Вы еще дописать не успеете, – заверил Ерофеев и не подвел: вернулся через пять минут…

В фитнес-клубе сегодня было много клиентов, причем дотошных и вдумчивых. Один из них буквально замучил Данилова вопросами и уточнениями, причем спрашивал одно и то же по нескольку раз. Как ни странно, Владимира это не раздражало, он только почувствовал, что очень устал. Один дотошный клиент настолько проникся доверием к Данилову, что стал проситься в частные клиенты к нему. Владимир объяснял, что частной практикой не занимается, но зануда не сдавался.

– Вы же где-то еще работаете, верно? – наседал он.

– Работаю, – подтвердил Данилов.

– Так я туда и буду обращаться… – Он явно думал, что заниматься частной практикой Данилову мешает запрет руководства клуба.

– Не стоит, – покачал головой Данилов.

– Это уж мне решать. Вы только скажите – где вы работаете?

«В патологоанатомическом отделении сто тридцать третьей больницы», – чуть было не ответил Данилов, но вовремя спохватился: не стоило информировать клиентов клуба о своей близости к покойникам. Слухи распространяются мгновенно, кому-нибудь обязательно не понравится услышанное, так недолго и работы лишиться. Однако ответить следовало так, чтобы на этом разговор закончился.

– Я работаю в клинике, занимающейся проблемами космоса, – словно нехотя признался Данилов. – Адреса сказать не могу – служба такая, да потом, вас туда и не пустят.

– Жаль, – опечалился клиент. – Но может быть, вы смогли бы приезжать ко мне домой? Или в офис?

– Увы, должностные инструкции запрещают мне заниматься предпринимательством на законных основаниях, а делать это незаконно не позволяет совесть.

«Иди ты в сауну, – мысленно попросил Данилов. – Если сейчас ты предложишь приезжать к тебе забесплатно из простого человеколюбия, я тебя пошлю… Хотя бы к администратору. Чудаковатые клиенты – это ее дело».

Отправлять зануду к администратору не пришлось: он-таки ушел париться в сауне.

«Вот ведь бывает: и человек вроде культурный, и разговаривает вежливо, и чуть ли не в рот тебе смотрит – так проникся, – и денег предлагает заработать; а вывел из себя не хуже какого-нибудь хама. Но с хамами дело иметь проще. Дал по морде или, хотя бы, веско обозначил это желание – и дело в шляпе. А как быть с вежливыми прилипалами?» – размышлял Данилов.

К десяти часам вечера новички закончились, и началось самое лучшее время – чтения и неторопливых раздумий.

Сегодня мысли Данилова были не столько неторопливыми, сколько беспокойными. Владимир настраивался на окончательный разговор с Еленой. Окончательный – незавершающий. Даже в мыслях Данилов избегал слов «завершающий», «заключительный», «последний», хотя и понимал, что их с женой пути уже разошлись в разные стороны.

Данилов собирался получить ответы на все вопросы, а точнее – на один-единственный вопрос: «Что будет дальше?» Если Елена поведет себя уклончиво, он был готов выложить на стол все карты – от выпавшей из сумки ручки до сведений о новом директоре региона.

Час пробил, и Владимиру было ясно, что дальше все только ухудшится.

«Если что – прогуляю завтра ординатуру», – решил Данилов.

На переезд к матери ему хватило бы и трех часов. Час на сборы, час, а то и меньше, на ловлю машины, погрузку, дорогу, разгрузку, час на разбор багажа на новом старом месте. Если повезет, матери в это время дома не будет. Если же не повезет, еще полчаса уйдет на успокаивающую беседу, в конце которой непременно прозвучит пафосно-страдальческое: «Я так и знала, Володя! Я так и знала…» Бр-р-р!

Одно время, на пике своего семейного счастья Данилов надеялся, нет, даже верил какое-то время в то, что Светлана Викторовна и Елена смогли переступить через взаимную неприязнь. Жизнь показала, что он ошибался – не смогли и, скорее всего, даже не захотели. Просто искусно притворялись.

– Искренняя симпатия между невесткой и свекровью невозможна в принципе, – как-то раз сказала Елена. – Просто собственнические инстинкты надо держать в узде, чтобы они не вступали в противоречие со здравым смыслом. Надеюсь, что у меня хватит ума быть такой же терпеливой свекровью, как и твоя мать.

– Из тебя и теща отличная получилась бы, – серьезно сказал Данилов: тогда еще они время от времени говорили о собственных детях.

– Теща – это другое, – нахмурилась Елена. – Там чисто материнский инстинкт, ничего женского.

– Как это? – Данилов не сразу понял, что она имела в виду.

– Дочь не так хочется на всю жизнь оставить рядом с собой, как сына, – пояснила Елена.

– Откуда ты знаешь? У тебя никогда не было дочери.

– Данилов! Ты меня поражаешь! А я что, не была дочерью?

Елена редко вспоминала о своих родителях, которых уже не было в живых. Данилов никогда не приставал с расспросами, но по отрывочным фразам, полунамекам и недомолвкам, иногда весьма красноречивым, догадывался, что отношения любимой женщины с ее родителями оставляли желать лучшего.

Салоны ночных автобусов всегда казались Данилову немного волшебными. Темно, просторно, свет уличных фонарей отбрасывает причудливые тени. Только сейчас, глядя на присыпанные снегом ветви деревьев, он ощутил приближение Нового года. Но близость праздника не радовала, напротив, была в ней какая-то обреченность. Вот и еще один год, в начале своем преисполненный самых радужных надежд, подошел к концу, а к лучшему ничего не изменилось. Наоборот – все стало хуже.

Кроме Данилова в салоне сидели двое мужчин – пенсионер в кроличьей шапке на одном из передних сидений и молодой человек в дубленке у средних дверей.

«Если первым выйдет дед, то все у