Чехов 7. Императорская охота - Гоблин MeXXanik

— Первое убийство, — понимающе кивнул мужчина. — Вы хорошо держитесь, княжич.

— Некогда переживать, — отмахнулся я, а потом продолжил, — А Епифана забрал душелов. Полагаю у него в этом мире дел не осталось. Впрочем, вы и сами его видели.

Морозов поднял бровь и совершенно натурально изобразил удивление:

— Кого?

— Душелова, — спокойно уточнил я. — Перед уходом из мира он вас поприветствовал. И сделал это с уважением. Уж не знаю почему.

— Ну…

— Вы можете мне ничего не пояснять. В конце концов. у каждого есть свои скелеты в склепе.

— Жаль, что призраки ушли, — немного разочарованно протянул кустодий, явно для того, чтобы сменить тему разговора. — Если бы призраки остались в этом мире, дело было бы куда проще.

— Мне удалось кое-что узнать, Александр Васильевич, — произнес я. — По поводу этих бастардов-берсерков.

Мужчина с интересом взглянул на меня, ожидая продолжения.

— В общем, настоящие бастарды Мининых не дожили до выпуска, — произнёс я. — А пару недель назад, глава семьи забрал из приютов документы.

— Чтобы легализовать берсерков, — понятливо кивнул Морозов.

— Выходит, они не родные? — поинтересовался я, и глава кустодиев замялся, не ответив сразу же.

— Родные, — произнес он после недолгой паузы. — Их проверяли жрецы-синодники.

— Тогда откуда они… — начал было я, но Александр меня перебил:

— А вот это мы сейчас попытаемся узнать.

Мы остановились массивных ворот двухэтажного особняка, который стоял у самого леса. Дом окружал высокий забор из кирпича, из-за которого виднелся только верх черепичной крыши.

— Прошу.

Александр Васильевич потянул на себя тяжелую дубовую створку, и сделал жест ладонью, приглашая меня войти.

Я шагнул за ворота и оказался на территории кустодиев. Сад состоял из редких диких яблонь. А трава между ними обладала сочным оттенком яркой зелени, которую мог создать только талантливый природник. Мы шагали по широкой дорожке выложенной гранитными плитками. Дом был капитальным, из серого камня, без балкончиков и мансарды. Но с широкой верандой, на которой стояли плетеные кресла.

Мне стоило догадаться, что у кустодиев есть свой дом на территории императорской резиденции. Потому как сложно было представить Морозова или Зимина живущими в каморке под лестницей. Я покосился на идущего рядом мужчину и отметил, что он забыл о трости, с которой я видел его ранее.

На крыльце стояло несколько человек, неприметных на первый взгляд. Заметишь такого на улице, и через минуту забудешь его лицо. Впечатление усиливала серая одежда и одинаковые стрижки.

Мы обогнули дом. На заднем дворе стояли манекены, видимо, для тренировки. А рядом располагалась зона для медитации. Я смог рассмотреть сад камней, вокруг который кто-то умело расчертил полосы на песке. Чуть поодаль в небольшом пруду плескались карпы.

— А у нас на заднем дворе стоит чурка для рубки поленьев, — поделился я с улыбкой. — Начальник охранки там машет топором в свободное время.

— Ваш отец — достойный человек, — неожиданно выдал Александр Васильевич и сурово свел на переносице брови. — В свое время я не смог уберечь тех, кто мне был дорог. Их убили враги семьи. Мой брат отослал своего сына в… далеко от себя, чтобы его не постигла участь моей семьи. Не знаю, правильно ли он поступил. Но не прошло и дня, чтобы я не думал, как могла бы сложиться судьба моих детей, если бы я отправил их подальше от себя. Если бы я не был так самоуверен. Знаю, это не мое дело. Но полагаю, что отец отправил вас к бабушке, не только потому, что не мог справиться с вашей проснувшейся сутью. Есть вероятность, что он убрал вас с линии огня. Времена тогда были суровые. Вас могли бы убить, чтобы добраться до него. А когда он прилюдно выбрал не семью, а работу, вы оказались в безопасности.

Я стоял, глядя в сторону и не видя там ничего. Перед глазами дрожала странная темная пелена. Меньше всего я ожидал от Морозова подобной откровенности. И совсем не хотел слышать его видение моих семейных отношений с родными.

— Вы помните своего отца? — спросил я сухо.

— Да, — коротко ответил мужчина.

— Он был достойным человеком?

— Да. Но отцом был негодным. Он стравливал меня с братом. И побаивался моего дара. Отчего-то решил, что я обязательно захочу забрать у брата титул.

— И вы ведь забрали, — уточнил я.

— Я заслужил свой титул, придя в этот мир простым солдатом, который не имел права на отчество, — возразил Александр. — А мой брат возглавляет сейчас род, от которого я ушел.

— Вы бросили свою семью? — удивился я.

— Оставил, — поправил меня мужчина. — Вы простите меня, Павел Филиппович, что я позволил себе лишнее. По всем законам жанра мне стоило смолчать. Но я заметил, что князь Чехов постарел за те минуты боя, когда вы едва не погибли. Он может казаться вам холодным и безразличным, но внутри он горит. Я это вижу. И слишком хорошо знаю каково это…

Я не знал, что на это ответить и лишь повел плечами.

Морозов же подошел к неприметной двери, которая вела в подвал. Потянул на себя заскрипевшую створку. И из помещения потянуло холодом.

Александр Васильевич на мгновение замер у входа, словно не решаясь войти. Его лицо потемнело. Мужчина зябко поежился, глубоко вздохнул, будто готовясь к чему-то неприятному и неизбежному, но все же шагнул через порог. Я последовал за ним.

Холодная комната была небольшой и напоминала прозекторскую. Только стены были выложены кирпичом. Она могла бы стать винным погребом, но хозяева особняка определили для нее другую роль. В центре помещения расположился обитый металлом стол, на котором лежало тело. А рядом стояли Зимин и облаченный в белую рясу жрец Синода, имени которого я не знал.

— Добрый день, мастер Чехов, — поприветствовал меня Стас.

— Добрый, — ответил я. — Хороший бой. Вы справились без миньонов.

— Хотел понять способности этих ребятишек, — произнес кустодий и похлопал по накрытому простыней телу. — Так сказать, узнать их потенциал. Потому выбрал самого крепкого и вызвал его один на один.

— Вы рисковали, — заметил я.

— Не стану врать, этот парень едва меня не достал. Я был близок к тому, чтобы призвать ледяного помощника. Но есть вероятность, что с ним бы я лишь потерял