На первых ролях - Кейт Коскарелли

ГЛАВА 38

На следующий день приехавшую из колледжа Челси встретил высокий темноволосый молодой человек в белой рубашке, черном галстуке и костюме цвета маренго. Слегка наклонив голову, он объявил, мягко, с еле уловимым британским акцентом:

– Добрый день, мисс Челси. Я Кларк, Эвери Кларк, новый дворецкий.

– Рада за вас, – процедила сквозь зубы девушка, протискиваясь мимо. – Где бабушка?

– В своей комнате. Прикажите доложить, что вы дома?

– Я вполне могу сделать это сама, благодарю вас, – рассерженно бросила девушка и поспешила наверх.

Не позаботившись постучать, она открыла дверь и увидела лежавшую на массажном столе Леверн. Коренастый молодой человек в белой хлопчатобумажной футболке с засученными рукавами, открывавшими мощные бицепсы, разминал ей спину.

– Привет, дорогая! – воскликнула Леверн. – Познакомься, это Рауль. Он только что сделал Банни потрясающий массаж, и я решила побаловать себя.

– Бабушка, мне нужно немедленно поговорить с тобой, – дрожа от гнева, начала Челси.

– Если у тебя какие-то неприятные новости, лучше отложить разговор. О-о-о, Рауль, вот здесь, здесь, разотрите это место немного энергичнее.

Вконец расстроенная, Челси выскользнула из комнаты, боясь что не удержится и выскажет такое, что Рауль не вынесет соблазна и разболтает во всех спальнях богатых клиентов. Проклятье! Дворецкий, массажист, платья от модельеров. Бабушка опять тратит, не считая, а ведь мама еще даже не подписала контракт! Неужели ни у кого из них нет ни капли разума!

Челси решительно направилась к себе, хлопнула дверью и остановилась в изумлении. Комната преобразилась – постель застелена, ковер чистый, занавески постираны и отглажены, книги и бумаги сложены на столе аккуратными стопками. И хотя Челси обрадовалась, все же мысль о том, во сколько это обойдется, не давала покоя.

В какую еще беду ухитрилась втравить их бабка? Донельзя расстроенная, Челси рухнула в кресло у письменного стола и опустила голову на руки, но, неожиданно заметив прислоненное к лампе письмо, озадаченно нахмурилась. Конверт был надписан незнакомым почерком, но сердце Челси неожиданно замерло – она увидела лондонский штемпель. На обратной стороне конверта красовался герб Эшфордов. Неужели от Уилса?!

Схватив нож для писем, она разрезала конверт и развернула коротенькую записку:

«Дорогая Челси!

Да-да, это и в самом деле я. Прости, что не писал все эти годы, но ведь давным-давно я предупреждал, что не очень-то большой охотник писать письма, правда ведь? Не могу сказать, что с тех пор полюбил это занятие. Моя сестрица сказала, что известила о нашем будущем четырехдневном пребывании в Новом Свете, и я хотел убедиться, что ты сможешь уделить мне немного времени. Хотя прошло ужасно много лет с нашей последней встречи, все же мы часто думали о тебе. Пожалуйста, напиши и сообщи, сумеем ли мы встретиться. Если ты сейчас занята, постараемся изменить свой график, чтобы все-таки повидать тебя.

С нетерпением жду ответа!

Твой верный друг Уилс».

Челси перечитала записку еще и еще, и с каждым разом злость на бабушку чуть стихала, пока отсутствие денег и присутствие слуг стало казаться чем-то далеким и незначительным. Мысли унеслись далеко-далеко, к счастливым дням, проведенным в Эшфорд-Холле: верховые прогулки с Уилсом, разговоры по душам с Маргарет, семейные обеды… уют и тепло…

Как она тоскует по всему этому… По глубокому убеждению Челси, рай находился не далеко на небесах, где ангелы играют на арфах и улицы выложены золотом, а в доме Эшфордов, утопающем в тумане по вечерам, где она часто играла с Уилсом в шахматы, а пальцы, их случайно соприкасались, когда она так старалась быть ему достойным соперником, хотя не имела ни малейшего шанса выиграть.

– О чем ты хотела поговорить со мной? – резко спросила Леверн, неожиданно появляясь на пороге и возвращая внучку к неприятной действительности. Секунду Челси непонимающе смотрела на бабку, но тут же, досадливо поморщившись, постаралась прийти в себя.

– Бабушка, почему ты тратишь деньги, которых у нас нет? – осведомилась она, правда, уже не с тем раздражением, которое испытывала до чтения письма Уилса.

– Челси, я хозяйка в этом доме, не ты! – презрительно бросила Леверн.

– Ну, а я считаю, это просто смехотворно нанимать дворецких, горничных и массажистов, когда…

Леверн, пораженная дерзостью девушки, отрезала:

– Послушай-ка, юная леди! Думаете, если смогли устроиться на какую-то жалкую работу и получать гроши, имеете право обсуждать мои решения?! К вашему сведению, Банни необходимо поддерживать имидж, а в этом бизнесе имидж – все, абсолютно все! Я знаю, твоему узкому мещанскому умишку это недоступно. Счета будут оплачены… вовремя.

Обе уставились друг на друга, словно смертельные враги. Первой сдалась Челси – зная, что никак не сможет изменить отношение бабушки к деньгам.

– Когда мама получит первый чек? – тихо спросила она.

– Скоро. И поверь, этого будет более чем достаточно, чтобы оплатить все расходы, – ответила Леверн, тоже понижая голос. – Кроме того, Хилда уже ведет переговоры насчет еще одной картины, которая будет сниматься сразу после «Пришельца», так что перестань трястись. Все будет в порядке!

– Надеюсь, ты права, бабушка. О Боже, надеюсь от всей души! В мае Маргарет и Уилс Эшфорды пробудут в Лос-Анджелесе четыре дня. Можно, я приглашу их погостить у нас?

Лицо Леверн сразу просветлело.

– Дети графа? Как мило! Нужно устроить вечеринку, чтобы все могли с ними познакомиться…

– Бабушка! – охнула Челси. – Нет! Ни за что! Никаких вечеринок! И не смей звонить репортерам и сообщать о приезде Эшфордов! Они очень скромные, ненавидят шумиху и приезжают ко мне. Это мои друзья. Их не интересуют кинозвезды, понятно?

– Весь мир интересуется кинозвездами, глупышка! Большинство девушек твоего возраста гордились бы такой матерью, как Банни Томас, но ты… вечно ведешь себя так, словно это позор!

– Пожалуйста, ба, хватит этих сцен на тему о страдающей матери и неблагодарной дочери! Только опять поссоримся. Теперь послушай! Уилс и Маргарет приезжают сюда не затем, повторяю, не затем, чтобы познакомиться с великой Банни Томас. Они мои друзья, а не поклонники моей матери.

– Ты не только похожа на своего жалкого папашу, но и ведешь себя в точности, как он, – устало вздохнула Леверн. – Как жаль, что ты ничего не взяла от матери! Жизнь в этом доме была бы гораздо приятнее!

Она повернулась и, раздраженно поморщившись, вышла, хлопнув дверью.

Давно привыкшая быть изгоем в семье, Челси даже не почувствовала ни боли, ни обиды от уничтожающих замечаний бабушки. Она взглянула на часы и поняла, что сегодня уже не успеет ответить Эшфордам – придется подождать до завтра. Сейчас надо быстренько перекусить, и ехать в мастерскую. Только бы из-за демонстрации против войны во Вьетнаме опять не остановили движение на бульваре Уэствуд! И какие бы надежды ни питала бабка насчет карьеры матери, сама Челси никогда больше не позволит втянуть себя в эту мишурную фантазию! Когда-нибудь она не будет ни от кого зависеть в этом доме и займется простым честным трудом.