Семья - Сергей Александрович Плотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реальность же в иные моменты иногда так настойчиво стучит во все органы чувств, заставляя вдыхать воздух полной грудью и только молча крутить головой, что захочешь — не сможешь проигнорировать. Вот как сейчас: за кормой нашей посудины вздымался в небеса горный хребет, из-за идеально-прозрачного воздуха кажущийся таким близким — руку протяни! Иллюзия, созданная природой без капли магии получилась такой совершенной, что я не удержался и сделал одну из тех дурацких вещей, что так любят повторять туристы. Подставил ладонь: мол, на руках горы держу. Еще б и сфоткался так, был бы фотоаппарат.
А меж тем впереди, по курсу, тоже было на что полюбоваться. Узкий и идеально прямой участок ирригационно-транспортного канала упирался в очередные шлюзовые ворота. Деревянные створы как раз открыли, и откуда медленно выползала очередь из барж, двигающихся встречным курсом. Размеры плавсредств местные подгоняли так идеально, что на встречных курсах те расходились бортам, оставляя меньше метра чистой воды. Чем и пользовались коробейники во время шлюзования, ловко перескакивая с судна на судно и громко расхваливая свой ассортимент. Некоторые капитаны их гоняли, опасаясь за дорогой груз — но даже тычки отточенным багром не могли заткнуть этих индивидуальных предпринимателей!
И все это между высочайшим небом, где выше самых высоких вершин медленно дрейфовало кружево перистых облаков и мутной водой канала, в окружении бесконечных квадратов и прямоугольников заливных полей. Квакали по берегам лягушки, в рисовые заросли то и дело ныряли цапли, заливался хор птичьей мелюзги. В скороговорки коробейников, оживившихся, как только набралась шлюзовая камера, то и дело вплеталось мычание коров с соседнего судна. Характерный плеск сбрасываемой из камеры воды…
…В каюту я возвращался со слегка кружащейся головой и наверняка сумасшедшими глазами. Так, наверное, чувствует себя экспат, год за годом живущий в другой стране — в смысле, совсем чужой, с не родным языком, обычаями, культурой. Уже хорошо разбирающийся в местной жизни и свободно говорящий, привыкший жить здесь и работать, но все равно в глубине души чувствующий себя чужаком. И вдруг однажды осознавший: все, вот эти люди вокруг, вот эта земля, вот эти улочки и деревья — признали меня своим! Кстати, о людях. То есть о гномах.
Уяна сработала на пять с плюсом, выкупив на время сплава до Электры каюту капитана и владельца баржи. Поскольку за собственностью нужен глаз да глаз, а для получения дохода движимость должна как можно больше работать, судовладельцы обычно едва ли не круглогодично жили на борту. Поэтому устраивали свои помещения с максимально возможным бытовым комфортом, какого только можно достичь не в ущерб объему трюма. Для пассажиров, например, предназначались даже не чуланчики, а самые что ни на сеть пеналы. Так даже эти закутки умудрились еще и двухместными сделать!
В общем, моя помощница, телохранитель и во всех смыслах агент Дипперстоунов при мне имела вполне законное право собой гордится. Выставить, пусть и на время, из собственного дома капитана, причем вот прямо сейчас, а не через две недели — это не просто кошельком потрясти надо, это еще и согласного на такой найм разумного найти нужно. Так что на широкой кровати с книгой в руках, взятой с хозяйской же полки, она валялась очень даже заслуженно. Вот только наряд для этого выбрала…
Ночнушка боевой горничной мало того, что отлично облегала фигуру, так еще и подол, вместо того, чтобы закрывать ноги, лежал на ягодицах. Так случайно получилось, потому что девица болтала в воздухе ногами, ага. И совсем не заметила такого конфуза. Ну-ну.
— Яночка, солнышко подгорное, у тебя попа не мерзнет? — вдоволь полюбовавшись на ухоженные женские ножки, наконец полюбопытствовал я.
— Ой!
И почему я не верю?
— Давай сразу и прямо скажу, — со вздохом предложил ей, сев на противоположную сторону кровати. Бронекуртка удобно устроилась на спинке капитанского стула, но рубашку стягивать с себя я пока не торопился. — Ты очень красивая девушка, одновременно умная, сильная и отлично умеешь вести дела. Я восхищен!
— П-правда?!
За моей спиной Уяна не только успела натянуть подол на ноги, но еще и усесться, прижав ноги к груди, опираясь спиной на изголовье постели. И… я её действительно смутил своими комплиментами. Немного странновато с её-то работой, но, видимо, у гномов не принято их расточать просто так, что ли? Или это только внутри рода так? Опять, блин. И вроде много знаю про гномов, и из игры, и из “своих” записей — но при этом не знаю чуть ли не всего.
— Правда, — мягко улыбнулся я ей. — Поэтому не верю, что ты согласилась разделять со мной постель из-за так приказа Службе безопасности рода…
— Ч-что-о?! — если до этого румянец тронул щеки гномы, то теперь лицо словно огнем залило. Теперь уже не смущение: гнев, обида, стыд. Вопрос, правда, что именно их вызвало: несправедливое обвинение или, наоборот, что попал в яблочко. Ладно, не важно.
— …И соблазнить ты меня хочешь по собственной инициативе, желая, чтобы человек с такими связями и возможностями, как я, оказался через тебя крепко привязан к роду Дипперстоун.
— Я не… — а вот теперь девушка отвела взгляд.
— Не обвиняю, наоборот, считаю — вполне достойный шаг, — уверил я её. — Брак по расчету, который, как ты считаешь, пойдет и мне, и тебе на пользу, подкрепленный искренней симпатией, которая и в любовь перерасти может. Причем муж самостоятельно выбранный, который еще и твое мнение будет учитывать, а не тот, на кого старшие укажут… Перегрин, помнится, именно от такой перспективы и слинял.
Уяна, все еще не глядя на меня, тяжело и звучно вздохнула — и только потом нашла взглядом мои глаза.
— Что если и так? — теперь уже просто хмуро и устало спросила она меня.
— Так, так, — улыбнулся ей я, теперь расстегивая рубашку. — Ты же не думаешь, что я в зеркало не смотрюсь? Я — не роковой красавчик, чтобы на меня вешались незнакомые женщины, потеряв голову и повинуясь внезапному порыву. Говорю же: вполне достойный шаг, со всех сторон
