Взломавшая код. Дженнифер Даудна, редактирование генома и будущее человечества - Уолтер Айзексон

испытала, узнав, что Чжан и Институт Брода только что получили патент на применение CRISPR-Cas9 в качестве инструмента для редактирования генома. Заявка Даудны и Шарпантье по-прежнему оставалась на рассмотрении, но Чжан и Институт Брода, которые подали заявку позже, заплатили, чтобы ускорить принятие решения. Вдруг стало ясно – по крайней мере Даудне, – что Чжан и Лэндер пытались оттеснить их с Шарпантье на второстепенные роли как в истории, так и в сфере коммерческого применения CRISPR-Cas9.

Даудна осознала, что именно поэтому ей казалось, будто Чжан и многие другие люди из Editas что-то скрывают от нее. Финансисты из Бостона позиционировали Чжана как изобретателя технологии. “Они знают об этом уже несколько месяцев, – сказала она себе, – и теперь, получив патент, пытаются избавиться от меня и всадить мне нож в спину”.

Она чувствовала, что дело не только в Чжане. Проблема была в мужчинах, которые заправляли бостонским миром финансов и биотехнологий. “Все в Бостоне были взаимосвязаны, – говорит она. – Эрик Лэндер входил в консультативный совет при Third Rock Ventures, часть уставного капитала Editas была получена от Института Брода, и по лицензионным соглашениям они могли заработать кучу денег, при условии что Фэн будет считаться изобретателем [технологии]”. После этого инцидента Даудна заболела.

В дополнение ко всему прочему она смертельно устала. Раз в месяц она летала в Бостон на встречу в Editas. “Было ужасно тяжело. Я покупала билет в экономкласс, сидела в кресле пять часов и прилетала в семь утра. Я заходила в бизнес-зал, принимала душ, переодевалась, ехала в Editas, проводила встречи, а затем часто заходила в лабораторию к Черчу, чтобы поговорить о науке. После этого я садилась на шестичасовой рейс и возвращалась в Калифорнию”.

И она решила уйти.

Она посоветовалась с адвокатом, прежде чем расторгать подписанное соглашение. Все произошло не сразу, но к июню они набросали черновик адресованного директору Editas письма об увольнении. Они довели его до ума, созвонившись, пока Даудна была на встрече в Германии. “Так, текст готов”, – сказал адвокат, сделав последние правки. Когда Даунда нажала на кнопку “Отправить”, в Германии был вечер, но в Бостоне – еще день. “Мне было интересно, через сколько минут у меня зазвонит телефон, – говорит Даудна. – Не прошло и пяти минут, как со мной связался директор Editas”.

– Нет, нет, вы не можете уйти, – сказал он. – В чем проблема? Почему вы приняли такое решение?

– Вы знаете, как вы со мной поступили, – ответила она. – С меня хватит. Я не собираюсь работать с людьми, которым не доверяю, с людьми, готовыми нанести удар в спину. Вы нанесли мне удар в спину.

Директор Editas отрицал свое участие в патентных делах Чжана.

– Слушайте, – сказала Даудна, – может, вы и правы, но я все равно не могу оставаться частью этой компании. С меня хватит.

– А как же ваши акции? – спросил он.

– Мне все равно, – отрезала она. – Вы не понимаете. Я занимаюсь этим не ради денег. Если же вы считаете, что я занимаюсь этим ради денег, то вы совсем меня не знаете.

Когда Даудна пересказывала мне этот эпизод, я впервые услышал такой гнев в ее голосе. Спокойствия как не бывало. “Он утверждал, что не знает, о чем я говорю, но это было просто смешно. Полный бред! Все было ложью. Может, я и ошибаюсь, Уолтер, но такое у меня сложилось впечатление”.

Все основатели компании, включая Чжана, в тот день написали ей и попросили пересмотреть свое решение. Они обещали загладить свою вину и сделать все возможное, чтобы исправить положение. Но она ответила отказом.

“С меня хватит”, – написала она.

Ей сразу же стало лучше. “Мне вдруг показалось, что с плеч свалился тяжкий груз”.

Когда она объяснила ситуацию Черчу, тот сказал, что может и сам подумать об уходе, если она этого хочет. “В воскресенье я позвонила Джорджу домой, – рассказывает Даудна. – Он обмолвился, что может отойти от дел, но затем решил остаться и уже не отказался от своего решения”.

Я спросил у Черча, права ли была Даудна в своем недоверии к другим основателям. “Они действовали у нее за спиной, подавали заявки на патенты, не сообщая ей”, – согласился он. Однако он говорит, что Даудне не стоило удивляться. Чжан действовал в собственных интересах. “Вероятно, он работал с юристами, которые говорили ему, что говорить и делать, – поясняет Черч. – Я пытаюсь понять, почему люди поступают так, как поступают”. Он считает, что можно было предугадать, как будет вести себя каждый, включая Чжана и Лэндера. “Все действовали ровно так, как я мог бы от них ожидать”.

Почему же он не ушел? Он сказал, что было нелогично удивляться их поведению, а следовательно, нелогично и уходить из-за этого. “Я чуть не ушел вместе с ней, но затем подумал: чего я этим добьюсь? Они бы остались в выигрыше, получив всю прибыль. Я всегда советую людям сохранять спокойствие. Поразмыслив об этом, я решил, что лучше угомониться. Я хотел, чтобы компания добилась успеха”.

Вскоре после ухода из Editas Даудна посетила конференцию, где рассказала о случившемся Шарпантье. “Любопытно, – ответила Шарпантье. – Хочешь работать с CRISPR Therapeutics?” Эту компанию она основала вместе с Новаком.

“Знаешь, я словно только что получила развод, – ответила Даудна. – Пожалуй, мне сейчас не хочется новых отношений. Пока компаний с меня хватит”.

Через несколько месяцев она решила, что ей будет удобнее всего работать с надежным партнером – ее бывшей студенткой Рейчел Хорвиц, с которой они в 2011 году основали Caribou Biosciences. Из Caribou выделилась компания Intellia, которая нацелилась на коммерциализацию инструментов CRISPR-Cas9. “Меня очень заинтересовала Intellia, потому что команда Caribou запустила ее в сотрудничестве с учеными, которым я больше других симпатизировала, которым доверяла и которых уважала”, – говорит Даудна. В их числе были трое блестящих пионеров CRISPR: Родольф Баррангу, Эрик Сонтхаймер и бывший коллега Чжана Лучано Марраффини. Они были очень умны, но при этом обладали и более важным качеством: “Это были люди, которые были хороши в науке, но, что важнее, отличались честностью и прямотой”[215].

В результате пионеры CRISPR-Cas9 оказались в трех конкурирующих компаниях: CRISPR Therapeutics, основанной Шарпантье и Новаком; Editas Medicine, где осели Чжан и Черч и работала до своей отставки Даудна; и Intellia Therapeutics, основателями которой стали Даудна, Баррангу, Сонтхаймер, Марраффини и Хорвиц.

Глава 29. Mon Amie

Отдаление

Решение Даудны присоединиться к конкурирующей компании отразило легкое охлаждение в ее отношениях с Шарпантье и, возможно, усугубило его. Даудна